Страшных усилий стоило ему отказаться, от этого наслаждения, но он подумал, что, проявив немного терпения, сделает из Зинаиды любовницу, которая будет дороже верной супруги. Он мечтал довести ее до таких вершин восторга, где ей уже не удастся сдерживать свои желания. Однако теперь он знал, что она была девственницей и, несомненно, именно поэтому боялась идти через мост, соединяющий боль и удовольствие.
— Ну же, Зинаида, — зашептал он, протянув над ее обнаженной грудью руку, чтобы прикрыть рукавом прелестные округлые формы. Он поднял с сиденья плащ и заботливо укутал им плечи Зинаиды. — Успокойся, любимая. Я не хотел тебя пугать.
Она еще дрожала, пережив настоящее потрясение от его смелого шага и не в состоянии внимать ему. Не глядя на Тайрона, Зинаида прикрыла платьем грудь и подняла спущенные с плеч рукава. Она боялась, что он вот-вот догадается об истинной причине ее страха. Ведь в тот миг, когда рука Тайрона так осмелела, Зинаида отчетливо осознала, что он хотел овладеть ею. Гордый сокол, с помощью которого она собиралась преодолеть пропасть своих проблем, становился неуправляемым. И если она не прекратит этот полет с резкими падениями и взлетами к облакам, то непременно станет его добычей в самое ближайшее время.
Тайрон вытащил из-под плаща завиток темных волос Зинаиды и уложил его поверх бархатного капюшона.
— Я прикасался к тебе, Зинаида, точно так, как любой муж или любовник прикасается к той, кого он обожает, — прошептал он, стараясь успокоить ее. — Это самое обычное дело в браке.
— Но мы не в браке! — проворчала Зинаида. Внезапно образ расстроенной матери встал перед ее мысленным взором.
— Ты чувствовала бы себя иначе, если бы мы были женаты? — спросил он и, немного помолчав, продолжил с обезоруживающей прямотой: — Мне кажется, ты желаешь нашего союза не меньше, чем я сам, хотя и не представляешь, чего следует ожидать. Драгоценная моя, если бы ты ответила мне такой же лаской, это было бы для меня настоящим счастьем, о котором только я смел, мечтать с первой нашей встречи.
Зинаида изумленно уставилась в лицо Тайрона. Он улыбнулся.
— Ты считаешь меня неприкасаемым? Нет, любовь моя, я всего лишь мужчина, и я хочу тебя не меньше, чем любящий муж хочет свою жену. Я мечтаю владеть тобой, любить тебя и надеюсь, что ты тоже этого хочешь. Ведь дарить друг другу удовольствие — это самое естественное в минуты близости. — Видя, что Зинаида расслабилась, он рассмеялся и прижал ее к себе. — Я думал, тебе известно, как это бывает.
— Я никогда прежде не была с мужчиной, — тихо ответила она.
— Теперь я знаю это наверняка, — выдохнул Тайрон. Он был и польщен и взволнован. — Я слишком поспешил, наверное. Я не хотел причинить тебе зло.
— Мама говорила, чего надо ждать в замужестве, но ее наставления были слишком общими, — прошептала Зинаида. — И едва ли она хотела увидеть меня в подобной ситуации. Она надеялась, что однажды я вступлю в честный брак и мой законный супруг объяснит мне остальные подробности.
— Я буду осторожен, как самый любящий муж, — пообещал Тайрон с невыразимой теплотой во взоре. — Я не посмею оскорбить тебя, Зинаида. Ведь нет ничего приятнее для мужчины, если любимая отвечает взаимностью.
Тайрон откинулся на спинку сиденья, а Зинаида прильнула к его груди. Мелодичное позвякивание колокольцев и мерный топот лошадиных копыт вселяли в душу небывалое умиротворение. Тайрон больще не пытался возобновлять свои ласки, хотя ему было нелегко побороть искушение и выбросить из головы воспоминание о ее женственной мягкости. Однако его терпение, казалось, побороло страхи Зинаиды, которая вскоре, повозившись на его груди, устроилась поуютнее и сладко вздохнула. Полковник улыбнулся, прижимаясь щекой ко лбу Зинаиды и испытывая несказанное наслаждение от ее доверчивости.
Экипаж качнулся и остановился перед двухэтажным, но совсем небольшим домиком в Немецкой слободе, который снимал Тайрон. Если бы, когда он приехал, на Кукуе было из чего выбирать, он бы снял квартиру поменьше, чтобы сэкономить на ренте, а заодно и на уборке дома. Почти лишенные мебели комнаты были тем не менее вполне чисты и уютны благодаря одной толстой немке, регулярно приходившей сюда убирать. Единственное, что не нравилось Тайрону, была необходимость общаться с маленькой колонией иноземцев, живущих в слободе. К тому же до казарм, где располагался его полк, было довольно далеко, а до дома, где жила Зинаида, и того дальше.
Выпрыгнув из экипажа, Тайрон помог выйти своей спутнице и расплатился с извозчиком. Зинаида перевела вознице просьбу полковника подождать пару часов в конце улицы, за что ему была обещана хорошая награда. Как только экипаж тронулся, англичанин подхватил Зинаиду на руки и поцеловал со всей страстью, которую ему до сих пор приходилось сдерживать. Не отрываясь от ее губ, он нетвердо зашагал к дому, и она рассмеялась.
— Я от тебя пьянею, — тихо пропел Тайрон ей на ухо.
— Трезвей поскорее, умоляю, не то ты совсем потеряешь дорогу, — попросила Зинаида, бросая взгляд через плечо на землю, чтобы увидеть, чем они рискуют. Тайрон нарочно шел по самому краешку вымощенной камнем тропинки, и, испугавшись, Зинаида обвила руками его шею.
Вдруг он громко рассмеялся и закружил ее, как бы показывая, что все это было сделано нарочно. Когда же он остановился, единственной реальностью в закружившемся вихрем мире оставались лишь его жаркие губы, ищущие ответа.
У двери Тайрон встал, чтобы отпереть замок, кляня хитроумное устройство за то, что оно имеет обыкновение в самый нужный момент ломаться. На сей раз, однако, замок быстро подался, и с благодарным вздохом полковник налег на дверь плечом. Ловко переступив через порог и прихлопнув дверь ногой, он закружился по темной комнате со своей ношей на руках. Остановившись возле дальней стены и прислонившись к ней спиной, он вдруг посерьезнел и опустил Зинаиду на пол.
Беспокойство, которое снедало Зинаиду с самого начала ее хитроумной кампании, снова вернулось, как только она попала в гнездо этого хищного сокола. И хотя угроза превратиться в его жертву должна была беспокоить скромную благовоспитанную девицу прежде всего, Зинаида все сильнее боялась собственной жажды, с которой мечтала о даруемых им удовольствиях. Даже когда Тайрон потянулся губами к ее рту, Зинаиде пришлось собраться с духом, чтобы противостоять приливу восторга. Поцелуи его были настолько сладки, что она рисковала с невероятной быстротой очутиться в его постели. Ощущая ласковые движения его языка, она упивалась таким блаженством, которое не в состоянии описать ни один художник. Словно осторожной кистью, Тайрон аккуратно наносил мазок за мазком на роскошное полотно чувственного удовольствия, лаская Зинаиду, пока она вновь не прильнула к нему, сгорая от нетерпения.