— Бриса, отнеси им воду и чего-нибудь поесть, — перейдя на родной язык, велел их вождь.
Кивнув, женщина направилась к ручью. То, что за пленницами велено ухаживать женщине, а не грубым варварам, вселяло некоторую надежду.
Презрительно морщась, Савия грызла черствый сыр. Валерия отказалась — есть ей не хотелось, в горле стоял комок. Но принесенную воду она выпила с жадностью. Потом, прижавшись друг к другу, они молча сидели, дожидаясь только подходящего случая, чтобы незаметно ускользнуть. Варвары, казалось, забыли о пленницах — удовлетворив свое любопытство, они уделяли им не больше внимания, чем если бы это были бродячие псы.
Предводитель варваров, отделившись от остальных, подошел к ручью и принялся смывать грязь и пепел с лица и рук. Потом о чем-то глубоко задумался. Валерия украдкой наблюдала за ним. Ей уже удалось один раз обмануть его и сбежать, и она намеревалась проделать это еще раз. Арден… так его, кажется, звали. Свободная туника без рукавов оставляла обнаженными его руки, могучие руки, в силе которых Валерия успела уже убедиться. Как и его собратья, он, казалось, совершенно не замечал холода. Она невольно удивилась тому, что кельт поспешил умыться, — у нее уже успело сложиться мнение, что северные варвары и похитители скота особой чистоплотностью не отличаются. Возможно, просто хотелось смыть с себя кровь, которой были запачканы его руки, брезгливо предположила она. Наверняка доволен, что прикончил Клодия и снова взял в плен Валерию — после той неудачи с засадой это, должно быть, приятно тешило его уязвленное самолюбие. Но все-таки откуда ему стало известно, что она собирается поехать к источнику? И откуда он знает Гальбу?
Вдруг Арден встряхнулся и двинулся к обеим пленницам размашистой походкой человека, привыкшего покрывать за день немало миль. Подойдя к ним вплотную, он уселся на корточки и принялся разглядывать обеих женщин. Валерия даже слегка опешила — перемена в его внешности, вызванная умыванием, потрясла ее. Теперь, избавившись от грязи и крови, покрывавших его с головы до ног, варвар показался ей довольно привлекательным, чего уж она никак не ожидала, — почти симпатичным, этакий волк среди грязных шакалов. Чисто выбритый, он мог бы даже сойти за римлянина, хотя на щеках его уже пробивалась густая щетина. Длинные волосы варвара были стянуты на затылке шнурком, правильное, с чеканными чертами лицо, на котором выделялись прямой нос и яркие голубые глаза, казалось почти суровым. Взгляд варвара был твердым, от всего его облика веяло уверенностью и спокойствием.
Валерия почувствовала, как ее захлестывает ненависть.
— Мы поспим тут пару часов, прежде чем отправимся дальше, — сказал он на латыни.
— Хорошо, — бросила она в ответ, стараясь держаться храбро, хотя поджилки у нее так и тряслись. — Этого времени петрианцам как раз хватит, чтобы догнать нас. А схватив тебя, они сначала выпорют тебя кнутом, а потом вздернут на первом же попавшемся дереве.
Похититель вскинул голову и невозмутимым взглядом окинул дерево, под которым они сидели.
— Пока нет никаких признаков погони, госпожа. Думаю, к тому времени как твои петрианцы соблаговолят продрать глаза, мы уже будем далеко отсюда.
Какая самоуверенность!
— Ты сам накинул петлю себе на шею, похитив супругу командира крепости и дочь сенатора, — пожала плечами Валерия. — Весь Шестой Победоносный станет разыскивать меня! Они сожгут дотла всю Каледонию, прежде чем решат отказаться от поисков.
Склонив голову набок, он, казалось, обдумывал ее слова.
— Тогда, может, мне лучше сразу отрубить твою хорошенькую головку и послать им ее в корзине, дабы избавить их от лишних хлопот?
Савия, закатив глаза, застонала и схватилась за сердце. Валерия осталась невозмутимо спокойной — было в его поведении нечто такое, что мешало ей принять эти угрозы всерьез. Если бы он хотел убить их, она была бы уже мертва.
— Я пользуюсь большим влиянием. — Валерия решилась на еще одну попытку. — Отпусти нас, и я сделаю все, чтобы тебе это сошло с рук. Уговорю мужа не преследовать вас. И ты сможешь спокойно вернуться домой.
Расхохотавшись, он дернул себя за ухо.
— О каком преследовании ты твердишь, не понимаю. Лично я ничего не слышу. — Он придвинулся ближе. — Не будет никакой погони, слышишь ты, гордая дочь Рима? Любая попытка преследовать нас — это твой смертный приговор, а вовсе не мой. Ты стала нашей заложницей. И если римляне все-таки разыщут нас, то ты и твоя рабыня будут первыми, чья кровь обагрит эту землю. Понимаешь? Так что молись, чтобы твой муж вообще забыл о твоем существовании.
Валерия бросила на него презрительный взгляд, тщательно скрывая охвативший ее страх. Она ни на мгновение не верила, что ее не будут искать. Не поверила она и его обещанию убить ее, чуть только появится римский отряд, посланный на ее поиски. Нет, наверняка ему что-то от нее нужно, иначе зачем бы он рискнул явиться за ней снова? И уже поэтому ей обязательно нужно сбежать.
— Ты поняла, что я сказал? — спросил он.
— Ты убил Клодия, моего друга.
— Я убил римлянина, убил в честном бою, которого он сам искал. Ему не следовало этого делать. Но он был глупцом — я понял это в самый первый раз, когда увидел его. Шрам, оставленный одним из моих людей у него на шее, должен был бы послужить ему предостережением. Но глупцы, которые пытаются обмануть меня во второй раз, обычно не успевают об этом пожалеть.
Валерия не нашлась что на это сказать.
— Но мы не можем спать в этой грязи! — возмутилась Савия, вновь обретя голос.
Арден с интересом посмотрел на нее:
— Первый раз слышу разумные слова. И где же ты тогда собираешься спать, рабыня?
— Но ведь вы имеете дело с благородной госпожой! Она должна спать в постели! И под крышей, а не на голой земле!
— Почему? Сейчас, летом, трава мягкая, а какая крыша сравнится с чистым небом над головой? Спите спокойно. Мы вас не потревожим.
— Но как же спать в такой холод?!
— Холод — лучшая защита от насекомых, — усмехнулся он. — И от змей тоже.
— Успокойся, Савия, — пробормотала Валерия. — Завернемся в плащи, прижмемся друг к другу и попытаемся отдохнуть в этой грязи, раз уж такие, как он, ничего лучшего в жизни не видели.
— Что вы собираетесь с нами сделать? — осмелела Савия.
Варвар окинул их задумчивым взглядом. Потом его губы раздвинулись в улыбке, между усов ослепительно блеснули зубы, особенно белые на фоне загорелой кожи. Он вовсе не похож на невежественного, грязного варвара, какими она их себе представляла, мысленно удивилась Валерия, — в нем чувствовались достоинство и какая-то спокойная гордость, и это почему-то особенно раздражало ее. Возможно, этот варвар просто тщеславен? Как ей доводилось слышать, примитивные народы часто страдают этим недостатком.