Читать интересную книгу Поэзия и проза Древнего Востока - Сборник

Фань ответил:

– Мысли мои о том же. День и ночь я глотаю слезы, но я не знаю, на что решиться. Если господин Цзин Кэ одарит меня наставлением, с покорностью его выслушаю.

Тогда Цзин Кэ сказал:

– Мне нужна ваша голова, чтобы вместе с чертежом дуканских земель поднести ее Цинь. Циньский князь будет рад такому подарку, а обрадовавшись, непременно пожелает увидеть Цзин Кэ. Тогда Цзин Кэ левой рукою ухватится за княжеский рукав, чтоб правой поразить его в грудь кинжалом. Цзин Кэ исчислит ему все его вины перед царством Янь. Он исполнит и вашу месть, полководец. Тогда-то все увидят холм мести, который, словно бы снег, обелит царство Янь и от которого развеется гнев, отягчающий ваше сердце.

Фань поднялся. Он сжал запястья, выражая тем свою решимость. Затем выхватил меч и сказал Цзин Кэ:

– Приказ ваш и есть то, о чем мечтал я и днем и ночью.

В единый миг Фань перерезал себе горло. Голова его повисла, откинувшись назад, глаза так и не успели закрыться.

Дань, узнав об этом, вскочил в колесницу и, сам правя лошадьми, примчался к месту смерти. Он упал на труп Фаня и громко заплакал. Печаль его была неутолима.

Некоторое время спустя, приняв в рассуждение, что ничего уже изменить невозможно, принц велел поместить голову Фань Юй-ци в ларец и поднести ее царству Цинь вместе с чертежом дуканских земель. Цзин Кэ повез их, сопровождаемый У Яном.

Цзин Кэ отправился в Цинь, не дожидаясь счастливого дня. Принц и избранные его друзья в скромных холщовых одеждах[485] и простых шапках проводили его до самой реки Ишуй. Здесь Цзин Кэ остановился, чтобы поднять чашу за долголетие принца, а потом запел:

Ветер суров, вода в Ишуй холодна.

Храбрец уйдет и не вернется вовек...

Гао Цзянь-ли подыгрывал ему на тринадцатиструнной цитре, а Сун И вторил ей в лад. Когда звуки цитры были мужественны, то волосы у них вставали от гнева, вздымая шапки. Когда цитра печалилась, храбрецы проливали слезы.

Вот двое поднялись на колесницу и уж более ни разу не оглянулись назад. Когда они проезжали мимо провожавших, Ся Фу перерезал себе горло, напутствуя тем самым храбрецов.

Цзин Кэ и У Ян проезжали через селенье Янди. Цзин Кэ решил купить там мяса. Он вступил в спор с мясником, сколько весу в куске. Мясник оскорбил Цзин Кэ. Тогда У Ян замахнулся было на мясника, но Цзин Кэ остановил его руку.

Они явились в Цинь с запада и прибыли в столицу Сяньян. Когда они вошли во дворец, некий придворный по имени Мэн доложил о них:

– Яньский наследник Дань, убоявшись могущества великого князя, подносит вам голову Фань Юй-ци и чертеж земель области Дукан и обещает стать вашим вассалом на северных границах.

Циньский князь сильно обрадовался. В сопровождении множества сановников и нескольких сотен стражников, вооруженных рогатыми копьями, он вышел к яньским послам. Цзин Кэ почтительно держал в руках голову Фань Юй-ци, У Ян – чертеж. Когда согласно зазвучали барабаны и колокола, толпа сановников провозгласила: «Десять тысяч лет великому князю!» – У Яна одолел страх, ноги его застыли на месте, а лицо стало пепельно-серым, как у покойника. Циньский князь удивился. Тогда Цзин Кэ обратил на У Яна пристальный взор, выступил вперед и попросил о прощении:

– Мы, подлые люди, выходцы из северных дикарей и южных племен – мань, никогда прежде не видели Сына Неба. Уповаю на снисхождение вашего величества: великий князь дозволит нам завершить начатую церемонию.

Циньский князь приказал Цзин Кэ:

– Возьми чертеж и подойди к нам поближе.

И вот князь стал разворачивать чертеж, а когда развернул – увидел кончик короткого меча. Тогда Цзин Кэ левой рукою ухватил князя за рукав его платья, а мечом в правой изготовился ударить его в грудь. Но прежде чем убить князя, он стал исчислять его вины:

– Много дней прошло с тех пор, как ты провинился перед Янь; теперь ты жаждешь совершить насилие над всеми землями, какие ни есть среди Четырех морей, и не ведаешь ты в жажде своей ни удержу, ни меры. Фань Юй-ци был невиновен перед тобой, но ты истребил весь его род. Ныне Цзин Кэ намерен покарать тебя, дабы отомстить за всю Поднебесную. У яньского князя больна мать, и это заставляет Кэ торопиться. Если удастся, захвачу тебя живым, если нет – убью!

Циньский князь ответил:

– Вижу, что надлежит мне следовать вашей воле. Молю лишь об одном: дайте послушать мне цитру, и я умру.

Позвали наложницу государя. Та прикоснулась к струнам, и цитра запела:

Платья легкотканого рукав

Можно потянуть и оборвать;

Ширму высотою в восемь чи[486]

Можно перепрыгнуть и бежать;

Меч, что за спиною прикреплен,

Можно быстро вынуть из ножон.

( Перевод Г. Ярославцева.)

Цзин Кэ не понял цитры. Князь же внял цитре и выхватил меч из ножен. Затем он решительно вырвал свой рукав, перепрыгнул через ширму и побежал. Цзин Кэ метнул в князя кинжалом. Но кинжал угодил в бронзовую колонну, поранив лишь князю ухо. Из колонны во все стороны посыпались искры. Тут князь внезапно обернулся и единым взмахом меча отсек Цзин Кэ обе руки. Цзин Кэ прислонился к колонне и захохотал. Затем опустился на корточки. Он был похож на совок для мусора. Цзин Кэ сказал в сердцах:

– Так я и не предусмотрел всего, позволил мальчишке себя провести. И за Янь не отомстил, и замысел свой не исполнил.

Перевод выполнен по изданию: «Хань, Вэй, Лючао сяошо сю-ань», сост. Сюй Чжэнь-э, Шанхай, 1955.

Лин Сюань

Частное жизнеописание Чжао – Летящей Ласточки

Государыня Чжао, по прозванию Летящая Ласточка, была дочерью Фэн Вань-цзиня и внучкою Фэн Да-ли. Дед ее ведал изготовлением музыкальных инструментов. Он служил при дворе князя в Цзянду[487] и исправлял при нем должность настройщика. Сын его Вань-цзинь не пожелал наследовать семейное занятие и упражнялся в сочинении музыки, а именно – скорбных плачей по покойнику. Печальные песнопения, которые он сочинял по долгу службы, сам он называл «Музыкой, услаждающей сердце». И всякого, кто их слышал, они трогали до глубины сердца.

В свое время внучка старого князя в Цзянду, владетельная госпожа Гусу, была выдана за одного чжунвэя[488] по имени Чжао Мань родом из Цзянсу. Этот Мань до того возлюбил Вань-цзиня, что, если не ел с ним из одной посуды, не насыщался. Вань-цзинь благодаря случаю вступил в связь с госпожой Чжао, после чего та забеременела.

Мань от природы был ревнив и вспыльчив. У него рано объявился некий недуг, почему он к жене своей не приближался.

Госпожа Чжао в страхе перед супругом будто бы из-за болезни переехала во дворец старого князя. Здесь она разрешилась от бремени двойней. Девочку, которая появилась на свет первой, назвали И-чжу, вторую нарекли Хэ-дэ. Вскоре их отослали жить к Вань-цзиню, а дабы скрыть обстоятельства рождения, дали им фамилию Чжао.

Еще в нежном возрасте И-чжу отличалась умом и сообразительностью. В семье Вань-цзиня хранилось сочинение старца Пэн-цзу[489] о различении пульсов, и по этой книге она овладела искусством управлять дыханием. Повзрослев, стала она осанкою изящна, в поступи легка, поднимет ножку, опустит – будто вспорхнет, за что и прозвали ее Фэй-янь, Летящей Ласточкой.

Хэ-дэ телом была гладка, словно бы умащена притираниями, потому после купания кожа ее никогда не бывала влажной. К тому же Хэ-дэ владела искусством пения, голос ее был приятен для слуха, лился медленно и нежно. Сестры были несравненными красавицами.

По смерти Вань-цзиня семья его разорилась. Фэй-янь с младшей сестрой вынуждены были перебраться в Чаньань, где их знали в то время как дочерей Чжао или побочных детей Маня. Сестры поселились в том же переулке, где жил Чжао Линь, начальник над стражей во дворце госпожи Ян-э. Надеясь на его покровительство, сестры не однажды подносили ему в дар свои узорные вышивки. Он всякий раз смущался донельзя, но подношения принимал. Вскоре сестры переехали в дом Линя и были приняты там, словно дочери. Родная дочь Линя служила в ту пору во дворце. Но из-за болезни должна была воротиться домой и недолго спустя умерла. Фэй-янь и прежде приходилось подменять ее во дворце госпожи Ян-э, но после ее смерти она и сестра стали служить там постоянно.

Еще в бытность свою служанками сестры начали постигать все тонкости искусства пения и танцев, украдкой подражая танцовщицам и певицам. Они могли слушать пение целыми днями, иногда же увлекались им настолько, что позабывали о еде. К тому времени они узнали крайнюю нужду и в деньгах и в платье, так как почти все сбережения тратили на пустяки вроде притираний, ароматов для купаний и пудры, покупая их безо всякой оглядки на цену. Все служанки в доме Ян-э считали их с придурью.

Между тем Фэй-янь свела знакомство с соседом, императорским ловчим. Фэй-янь была бедна, у нее с Хэ-дэ на двоих было одно-единственное одеяло. Как-то снежной ночью Фэй-янь ждала этого ловчего подле дома. Он увидел, что она стоит на улице, однако не дрожит от холода, сохраняя телесное тепло посредством задержки дыхания. Он пришел в изумленье и с тех пор почитал ее за небожительницу. В скором времени благодаря влиянию своей госпожи Фэй-янь попала в императорский дворец, и император тотчас призвал ее. Ее тетка Фань-и, дама-распорядительница высочайшей опочивальни, знала, что Фэй-янь имела дело с императорским ловчим. Вот почему при этом известии у нее похолодело сердце.