Читать интересную книгу Второе пророчество - Татьяна Устименко

Но красавец Дьюла продолжал разглядывать меня так влюбленно и по-собачьи преданно, словно видел перед собой ожившую икону.

— Чудо смущено и хочет одеться! — примирительно буркнула я, поддавшись обаянию юного воина и отвечая ему признательной улыбкой. — Отвернитесь…

— Простите, госпожа, — почтительно оборвал меня Иган, — но на нас возложена еще одна скорбная обязанность! — Он достал из кармана своего плаща бумажный свиток, развернул его и торжественно зачитал: — Объединенным советом двух чаладов ты, Рейнгольд фон Берг, прозванный Изгоем, признан виновным в совершении следующих тяжких преступлений: подлом обмане жреца бога Митры, нарушении принятых на себя клятв и обязательств, вступлении в контакт со смертными людьми и, самое страшное, в посягательстве на неприкосновенную особу нашей чаладаньи. Единогласным решением совета ты приговариваешься к смерти. Мне вменено в обязанность немедленно привести сей приговор в исполнение…

Я потрясенно замерла, не способная вымолвить ни слова…

— Взять его! — приказал Иган, взмахом руки повелительно указав на Рейна.

Изгой оскалил зубы и зарычал. Воздух в комнате сразу же стал сырым и тяжелым, ощутимо запахло озоном.

— Врешь, не возьмешь! — с издевкой выкрикнул Изгой, простирая в сторону лугару свои ладони, между которыми проскакивали синие искры электрических разрядов.

— Ты отстал от жизни, фон Берг! — язвительно сообщил Иган, вынимая из-за пазухи маленькую коробочку. — Ты просто устаревший реликт! Нынешняя наука наделила нас приборами, способными нейтрализовать твое поле…

Рейн рассерженно отшатнулся и с отчаянием воззрился на меня, подавленный собственной слабостью.

Я попыталась пробудить свой временно уснувший пирокинетический дар, но мои ладони упрямо не желали нагреваться, оставаясь чуть теплыми. Видимо, вся моя энергия исчерпалась, растратилась на близость с Рейном и еще не успела восстановиться. Но тут меня осенило…

— Рейн, беги! — закричала я, спрыгивая с кровати, хватая в охапку его вещи и бросая их Изгою.

Он на лету подхватил свою одежду и меч, чудовищным прыжком преодолевая расстояние, отделяющее его от окна.

— Я вернусь за тобой, любовь моя! — со слезами в голосе пообещал он. — Клянусь! — Разбив оконное стекло и вынеся раму, он исчез в темноте.

— Догнать его! — невозмутимо распорядился Иган. — Схватить!

— Нет! — истошно завизжала я, срывая с себя простыню, бросая ее в лицо опешившим воинам-лугару, а сама — клубком подкатываясь им под ноги. — Оставьте его в покое. Я вам приказываю…

В комнате воцарилась неразбериха. Заполошно голосила полуодетая ассони Элешка, прибежавшая на звон разбитого стекла… Она клещом вцепилась в длинные волосы Шандора, похоже решив, что на меня совершено нападение. Оторопевший от ее прыти воин пытался осторожно отделаться от пожилой женщины, сразу растеряв всю невозмутимость и выдержку. Багрово покрасневший Дьюла поднимал меня с полу и, сконфуженно отводя взгляд, заботливо укутывал в окончательно замурзанную простыню…

Сердито ругающийся, но все же не осмелившийся нарушить мое требование Иган задумчиво отступил к той самой стене, где совсем недавно стоял Рейн, и смотрел на меня уже совершенно другим взглядом — побаивающимся, очарованным и шокированным. «Эта женщина не постеснялась опозориться, явив нам свою наготу, но спасла своего любимого! — прочитала я в его глазах. — Вот это госпожа!»

— Я готова предстать перед старейшиной! — невозмутимо сообщила я, мягко высвобождаясь из мелко дрожащих от замешательства рук юного Дьюлы и царственно заворачиваясь в обрывки злополучной постельной принадлежности. — Отведите меня к Калебу!

Воины-лугару вышли в коридор и терпеливо ждали, пока я оденусь. Сопровождаемая жалобными причитаниями ассони Элешки, убивавшейся по мне, будто по покойнице, я спустилась со второго этажа и открыла ведущую на улицу дверь подъезда. Меня безмерно удивило безутешное отчаяние пожилой женщины, но, поправляя капюшон моей куртки, она успела сбивчиво шепнуть: по городу издревле ходят легенды о страшных ночных стражах, принадлежащих к загадочному народу «людей-волков» и охраняющих покой Будапешта. Я насмешливо улыбнулась и нежно поцеловала домоправительницу, посоветовав ей вернуться в теплую постель да поменьше болтать языком. «Не бывает жара без огня, — подумала я. — Не вижу ничего странного в том, что, прожив многие сотни лет рядом с лугару, рассудительные будапештцы смирились с их существованием, изливая свои подозрения и опасения в сказках да преданиях. А боязнь и уважение всегда идут бок о бок…»

На улице разливался непроглядный мрак. Темные фасады домов не освещались ни единым окном, и только редкие фонари осмеливались дерзко вклиниваться в сплошное полотно ночи, напоминая серебристую нить, прихотливо пропущенную по центру траурного покрывала. Я замешкалась, буквально упиваясь красотой спящего города, и тогда Иган вежливо подхватил меня под локоть, усаживая в поджидающую нас машину. Я не разглядела марку черного длинного лимузина с затемненными стеклами, потому что его фары оказались предусмотрительно выключены. Но в салоне машины имелись обтянутые бархатом сиденья, а к моему бедру сразу же прижалась горячая, даже сквозь одежду, нервно напряженная нога Дьюлы, поспешно занявшего место рядом со мной. А посему я решила не выказывать своих страхов, наслаждаясь увлекательным путешествием и приятной близостью красивого юноши. Иган, откровенно забавляющийся внезапно вспыхнувшим увлечением своего молодого подопечного, уселся напротив нас, открыл крышку вделанного в диванчик бара и начал предлагать мне всевозможные горячительные напитки. Шандор выполнял функцию водителя.

— Спасибо, страж! — Я отрицательно помотала головой, сожалея, что не успела прибрать свои длинные, свободно падающие на спину волосы. Одна прядь зацепилась за воротник плаща Дьюлы и сейчас щекотала его щеку. Зеленоглазый воин благоговейно приподнял мой локон и понюхал волосы, после недавно принятой ванны еще благоухающие сладким розмариновым маслом. В холодных глазах Игана запрыгали смешинки, он не сдержался и иронично фыркнул. Дьюла покраснел.

Я отклонилась от юноши и ловко заплела волосы в две косы, игнорируя его разочарованный взгляд. «Еще только не хватало мне проблем с этим горячим влюбленным молодцем!» — мысленно хмыкнула я, чуть отодвигаясь, но нога молодого воина тут же снова, еще настойчивее прижалась к моему бедру.

— Куда мы едем? — Тонированное стекло автомобиля и непроницаемый ночной сумрак полностью скрадывали маршрут нашего передвижения по городу.

— В Святилище, госпожа, — коротко доложил Иган. — В Будапеште существуют всего два места, объявленные мирной территорией, где запрещены любые конфликты или столкновения…

— Усыпальница на острове Маргитсигет и храм Митры! — догадалась я. — Но неужели ликантропы тоже приняли вашу религию?

— Пришлось! — издевательски усмехнувшись, сквозь зубы процедил воин. — Все народы, когда-либо существовавшие на Земле, объединяли два важнейших фактора: вожди и вера. Без них ни один народ не способен развиваться, да и выживать тоже.

Я одобрительно хмыкнула. Возможно, лугару выражались немного архаично, зато мыслили на редкость четко и прогрессивно.

— Да, у вас есть вожди, — поддела я. — И вера! Вот только в кого — в Митру или в… меня? Получается, что я — выше бога?

— Всегда найдется тот, кто окажется сильнее любых обстоятельств, — степенно ответил Иган, случайно или намеренно не замечая моей провокации. — Бог всего лишь объективный судья, поставленный над нами тем, кто правит этим миром. Мы неоднократно убеждались в наличии третьей силы — не зависящей ни от нас, ни от бога. Кто-то называет ее демиургами, кто-то — фатумом, роком, судьбой. Наш мир уже неоднократно приближался к порогу гибели, но всегда находился тот, кто помогал выжить если не всем, то хотя бы некоторой избранной части разумных существ. По воле бога или против оной. Одного из этих спасителей звали Кецалькоатль, другого — Ной. А еще были Иисус, Заратустра, Трисмегист, Бероэс и многие другие. А теперь у нас появилась ты… — Все это лугару изложил так серьезно, что я уже почти распрощалась со своим обычным скептицизмом, проникаясь его убежденностью, оказавшейся весьма заразной.

— Ваши старейшины пришли к выводу, что миру грозит гибель? — переспросила я.

Иган сухо кивнул: — Да!

— Но в чем суть и причина грядущей беды? — продолжала допытываться я.

И тут машина остановилась…

— Выходите, моя светлая госпожа, — страж открыл дверцу автомобиля, — мы приехали!

Ласковой улыбкой попрощавшись с заметно опечаленным нашим расставанием Дьюлой, я покинула теплые недра лимузина и очутилась в странном месте, подобного которому не видывала никогда доселе. Автомобиль отъехал и беззвучно канул в темноту, оставив меня в полнейшем одиночестве. Я стояла на огромной мраморной арене, едва освещенной несколькими горящими факелами, воткнутыми в щели меж каменных блоков. Небо прояснилось, снегопад прекратился. Я подняла голову, восторгаясь бездонной чернотой ночного небосвода, расцвеченного алмазной россыпью звезд. Сверху на меня безмолвно взирала сама вечность, безликая и бесчувственная, снисходительно позволившая мне приблизиться к ней на один короткий шаг, на быстротечный миг, на мимолетный вздох. Что значила я по сравнению с бескрайней мудростью и бессмертием этого великого сооружения, этого древнеримского Колизея, построенного на заре веков и сумевшего пережить тысячелетия? Я понимала, что, принципиально не веруя в богов, все равно невольно возношу бессвязную молитву времени и судьбе, по какой-то, пока неведомой, причине принявшим меня в свои объятия и сейчас беседовавшим со мной, как с равным себе существом. И мне безумно захотелось узнать и выяснить — зачем я здесь? Какая миссия на меня возложена? Какие пути мне предстоит пройти?