не ускользнул отход апулийцев. Он радостно закричал:
– В кинжалы! В кинжалы! Резать всех! Пленных не брать! – Он посмотрел на рыцарей Ги де Леви. – Резерву атака по левому флангу!
На левом фланге находились итальянцы маркиза Паллавичини и отряд графа Новелло из Пизы. Ги де Леви надел шлем и приказал трубить атаку. Потом, он повернул голову и, глядя на молодого принца Шарля, крикнул:
– Ваше высочество! Следуйте за мной и никуда, ради Бога, не отъезжайте! В атаку! В атаку!!!..
Четыреста флорентийских рыцарей, разделенных на сотни, понеслись на левый фланг противника, атакуя, сминая и опрокидывая итальянцев, смешавших свои ряды. Рыцари выбивали из седел противников, а оруженосцы и конюшие, ехавшие за ними, соскакивали с седел и добивали упавших воинов Манфреда.
Манфред вклинился в ряды французов, его ланс сломался, он бросил его и, выхватив меч-бастард, стал рубиться с противником, нанося сокрушительные удары по шлемам, щитам и телам французов. Анибальди, ехавший слева от короля, прикрывал Манфреда, принимая большинство ударов на себя.
Граф-казначей, находившийся в числе сражающихся рыцарей, испугался и, попятившись назад, вывел свой небольшой отряд из боя. Манфред увидел это и, поверну голову, крикнул:
– Граф делла Черра! Подлый трус и предатель!! Вернитесь и сражайтесь со своим королем!!!..
Но граф-казначей уже отходил, уводя своих рыцарей из боя. Вслед за ним сдался граф Джордано и несколько других предводителей армии. В это время, Филипп де Кастр, успевший кое-как перестроить своих пехотинцев, ударил по флангам германцев. Пехотинцы пронзали пиками коней рыцарей, резали брюха лошадей, добивали упавших воинов, превращая сражение в кровавую резню.
Манфреда оттеснили немного в сторону от Анибальди и своей гвардии. Король яростно бился с французами, не опознавшими в нем короля, ведь на Манфреде были простые доспехи, черный шлем-сервильер без короны и черный сюркот без герба.
Несколько французских рыцарей окружили Манфреда, который забросил щит за спину и, вращая своим мечом-бастардом, яростно отбивался от атак противника. Вместе с Манфредом, которого не узнавали даже его воины, бились несколько итальянских рыцарей и горстка мусульман из легкой кавалерии Селима, погибшего в первые же минуты их необдуманной атаки. Какой-то француз нанес ему сокрушительный удар лансом, пытаясь попасть в просвет между щитом и высокой лукой седла, но король каким-то чудом отклонился и, ударив по лансу мечом, направил всю силу и мощь удара против коня, на котором сидел. Иноходец страшно заржал и, поднимаясь на дыбы, стал заваливаться на бок, грозя придавить его своим мощным крупом. Король резко освободил ногу из стремени и, оттолкнувшись от седла, соскочил на землю. Он почти встал, когда один из рыцарей французов придавил его тяжелыми копытами, раздробив ногу и сломав несколько ребер.
Манфред вскрикнул и, превозмогая боль, пронзившую его тело и осветившую голову мириадами искр невыносимых страданий, припал на раненую ногу и выставил перед собой тяжелый меч-бастард. Остро отточенное лезвие вошло в грудь коня, француз неуклюже взмахнул руками и, теряя равновесие, кулем повалился на землю, истоптанную тысячами копыт. Он резким ударом разрубил незадачливого противника и, повернув голову, приготовился отразить атаки остальных рыцарей, как внезапно, краем глаза он заметил стремительную тень, закрывшую ему небо. Один из рыцарей, выскочив сбоку, со всего размаха опустил свой шестопер на длинной ручке прямо на шлем Манфреда.
Резкая боль, пронзила его голову, глаза залила ярко-красная река, хлынувшая из-под разбитого шлема, страшная боль раскаленной иглой пронзила мозг короля.
Манфред выпустил из рук меч-бастард и, с залитым кровью лицом, упал на грязную землю. Рыцари вонзили в него свои копья, словно проверяя, жив ли он.
Итальянцы и сарацины, бившиеся с ним, даже не подозревали о том, что рыцарь, лежавший возле их ног и есть король Манфред. Они погибли, привалив своими телами израненный труп… Тело короля затоптали конями. Анибальди, бившийся как раненый лев, был окружен большим отрядом фламандских рыцарей, сошелся в личном бою с графом Робером де Бетюном и был убит мощным ударом секиры, буквально разрубившей его от головы о пояса. Итальянцы, увидев гибель своих главных предводителей, бросились в паническое бегство, преследуемые французской кавалерией до стен Беневенто и Абруццских гор. Передовые части буквально на плечах убегавших итальянцев вломились в город, предавая его огню и разграблению.
– Сир, может быть, остановим разбой? – Гоше де Белло снял свой помятый шлем и, вытирая мокрое от пота лицо, посмотрел на Шарля. Король молча сидел в седле, скрестив руки на груди. – Сир, может быть, спасем Беневенто?..
– Нет… – отрезал Шарль де Анжу. – Пусть тешатся, это их законное право…
Итальянцы, окруженные отрядами французских рыцарей, стали сдаваться в плен. Гвельфы-флорентийцы, помня давние обиды немцев-гибеллинов и пизанцев графа Гвидо Новелло, устроили настоящую резню, убивая деморализованного противника.
– Может быть, сир, остановим их?.. – Маршал Жан де Брезельв поклонился королю. – Все-таки, христиане…
– Пусть мстят за своих братьев… – Шарль снял с головы шлем и бросил его оруженосцам. – Дайте мне полотенце и притащите ко мне Манфреда!.. – Король слез с коня и тяжело плюхнулся в кресло, принесенное оруженосцами и слугами. Он тяжело дышал, прикрыв глаза от усталости и нервного истощения. – Приведите ко мне принца…
Оруженосцы убежали за молодым Шарлем, принц вскоре подъехал к отцу вместе с Ги де Леви. Одиннадцатилетний подросток едва держался под весом кольчуги и тяжелого шлема, но крепился, стараясь никому не показывать свою усталость. Он слез с коня и, придерживаемый слугами, подошел к отцу, встал на колено и крикнул:
– Сир! Отец мой! Мы победили! Я лично заколол трех врагов!..
Шарль де Анжу открыл глаза и, грустно улыбнувшись, произнес, протягивая к сыну свои руки:
– Мой родной мальчик! Как я счастлив, что ты жив и невредим! – Он обнял принца и прижал его голову к своей груди. Король поднял глаза и посмотрел га Ги де Леви. – Спасибо тебе, Груша, спасибо, брат мой…
Ги пожал плечами в ответ, мол, все и так в порядке. Сражение уже почти закончилось, лишь отдельные окруженные группы рыцарей еще пытались сопротивляться или вырваться из окружения. Пикинеры и арбалетчики вместе с оставшимися рыцарями из первой и второй баталии с упоением жгли и разоряли город Беневенто. Граф Робер де Бетюн Фландрский подъехал к королю, спешился и, подойдя к нему, преклонил одно колено:
– Сир! Прошу прощения за несдержанность моих воинов! – Он смиренно опустил голову в шлеме.
– Встаньте, ваша светлость… – Шарль радушно улыбнулся. – Теперь, когда уже все позади, у меня нет ни малейшего желания ругать вас и ваших вассалов!
Робер поднялся с колен, снял шлем, протянул его оруженосцу короля, тяжело выдохнул и произнес:
– Однако, сир, мы