своему голосу непринужденные нотки.
– Хвала Господу, сир! – Хором ответили рыцари. Робер де Бетюн снял шлем и поклонился в седле. – Мы скорее умрем, чем позволим врагам коснуться священного вексиллума! – Ответил Робер, сверкая орлиным взглядом своих серых глаз.
– Иного я и не мечтал услышать… – тихо произнес король, занимая место в строю рыцарей.
Лучники-мусульмане в этот момент провели второй залп, заливая небо черно-серой тучей стрел, которые с мерзким свистящим воем понеслись к пехотинцам французов. Убийственный железный дождь накрыл передние ряды баталии де Кастра, послышались крики раненых, проклятия и возгласы воинов. Арбалетчики огрызнулись нестройным залпом по мусульманам и, прикрывшись тяжелыми павезами, стали перезаряжать арбалеты.
– Накройте неверных стрелами! Утопите проклятых инородцев в их собственной крови! – Селим привстал на стременах и взмахнул саблей. Мусульманские лучники практически опустошили колчаны, и в этот момент в передних рядах пехотинцев Филиппа де Кастра возникла паника. Началась она с того, что несколько перепуганных насмерть пикинеров-наемников бросили павезы и побежали вглубь строя, увлекая за собой остальных. Словно лавина, спускающаяся с гор и увлекающая за собой все новые и новые тонны обломков, паника стремительной волной накрыла ряды пехоты, оглушая и выворачивая сознание воинов наизнанку, не оставляя надежд на возможность прекращения этого беспорядочного бегства. Люди, охваченные животным ужасом и повинуясь инстинкту самосохранения, бежали сломя голову, бросая оружие, щиты, арбалеты и копья, охваченные одним лишь желанием – спастись самому и сохранить свои жизни.
Шарль увидел начало бегства своей пехоты и, привстав на стременах, крепко сжал руками поводья своего коня. Его глаза смотрели не на бегущих солдат, он впился взглядом в ряды мусульманской легкой кавалерии, шепча только одно:
– Троньтесь, троньтесь, преследуйте… ради Господа…
Селим не успел глазом моргнуть, как передние ряды его мусульман, повинуясь азарту охотников, понеслись вдогонку за бегущими пехотинцами, оглашая воздух своими истошными криками. За ними тронулись и остальные ряды всей легкой кавалерии, подчинившись общей эйфории, охватившей мусульман, жаждущих мщения за своих убитых собратьев, казненных возле Сан-Джермано.
– Слава Богу! – Шарль перекрестился. – Мусульмане сдвинулись с места! Еще не все потеряно…
Филипп де Кастр увидел, как передние ряды его пехотинцев побежали, сминая своих же соратников. Он закричал, приказывая стоящим возле него пикинерам:
– Отходим к палисадам! Держать строй! Арбалетчики! Прикрыть отход пехоты!..
Граф Бушар де Вандом и его младший брат Жан, стоявшие с сотней рыцарей позади бегущего каре пехотинцев, сомкнули ряды. Граф повернул голову и крикнул своим рыцарям, оруженосцам и конюшим:
– Ну, дети мои! Настал наш час! Треугольник!!! Треугольник!!! Держим центр!!!.. – Отряд стал перестраиваться в треугольное оборонительное построение, пытаясь рассечь лавину бегущих воинов и сохранить позицию по центру. Лавина мусульманской легкой конницы, визжа и улюлюкая, словно неистовая лавина обрушилась на горстку рыцарей, ощетинившихся копьями. Треугольник попятился немного, но выдержал первый натиск, приняв нападавших мусульман в копья. Со стороны могло показаться, что это стремительная горная река прорвала плотину и неудержимой лавиной затапливает равнину, упершись лишь с два палисада и небольшой горный кряж, образованный рыцарями графа де Вандом.
Селим попытался, было, остановить внезапную и неконтролируемую атаку своих воинов, но, поняв, что это бесполезно (всех его людей охватил безудержный азарт преследования), присоединился к атаке, стараясь отчасти контролировать ее ход.
Шарль снял шлем с головы, вытер рукой вспотевшее от напряжения лицо, перекрестился и прошептал:
– Слава Богу. Они больше не смогут стрелять… – король повернул голову и крикнул оруженосцу. – Прикажите баталии мессиров де Монморанси-Лаваль и французского рыцарства атаковать мусульман! Поможем мессиру де Кастру!..
Оруженосец ускакал и вскоре лавина тяжеловооруженной рыцарской конницы, составленной из французского дворянства, обрушилась на мусульманскую легкую кавалерию, увязнувшую в толпе бегущих пехотинцев и кружившую вокруг двух палисадов и отряда мессиров де Вандом.
– Монжуа Сен-Дени! Монжуа Сен-Дени!! – Ревели глотки рыцарей, устремивших своих коней на рассыпавшийся строй противника. Убийственный галоп бронированной кавалерии опрокинул нестройные ряды мусульман и, давя, топча и опрокидывая врагов, стал выравнивать положение битвы…
Манфред нахмурился, увидев стремительную контратаку французской кавалерии, буквально в течение нескольких минут разметавшей всю его легкую конницу. Он приказал трубачу подавать сигнал к атаке германской кавалерии. Горнист поднес трубу к губам, трижды протрубил, и огромная масса закованных в железо и сталь германских рыцарей начала атаку на французов, потерявших строй и схватившихся на мечах, шестоперах и секирах с мусульманами.
Удар был настолько мощным, ровным и неистовым, что кавалерия французов не выдержала и сначала попятилась назад, а потом и вовсе кинулась в бегство. Обнажая огромную проплешину в рядах защитных построений, французы словно предлагали армии Манфреда ринуться в нее, разрывая центр сражения на две части.
Шарль понял, что именно сейчас наступает переломный момент в ходе сражения. От решительности, наглости и храбрости воинов зависит все, что у него есть сейчас и все, на что он рассчитывает в будущем. Король надел шлем и, потрясая лансом, крикнул:
– Вперед, воины Анжу, Прованса и Мэна! Вперед, Италия!!..
Третья баталия, следуя приказу короля, кинулась в контратаку на германцев, сталкиваясь с ними в лобовое столкновение. Раздался ужасающий треск ломающихся лансов, ржание коней и крики воинов накрыли равнину, заполняя ее до краев и выплескиваясь на близлежащие окрестности. Новая и свежая сила, ударившая по второй немецкой баталии, смяла противника и, рассекая его стальными клиньями, понеслась к позициям Манфреда.
Граф Робер де Бетюн, приподнявшись на стременах, увидел атаку баталии, которую король Шарль де Анжу начал против германцев. Его рыцари, не дождавшись приказа командиров, решили поддержать своих соратников и понеслись вслед за отрядами короля на противника, нарушая первоначальный план сражения. Робер пытался остановить их, но рыцари, не слушая криков своего предводителя, уже разогнали своих коней, догоняя отряды Шарля де Анжу.
Манфред понял, что французы бросили в бой все свои силы. Он обрадовано повернул голову и крикнул Анибальди:
– Тео! Всех рыцарей в атаку! Сегодня мы решим, кто наденет корону на свою голову!!!..
Теобальдо взмахнул рукой, приказывая отрядам начать наступление. Маркиз Паллавичини, увлекая своих рыцарей, бросился вперед, за ним понеслись рыцари графа Гвидо Новелло, уведшего своих пизанцев на врага, следом за ними в бой вступила тысяча рыцарей под командованием графа Джордано да Квона, но апулийцы, помня благодушное расположение к ним нового короля Неаполя, ведь Шарль не казнил ни единого из их собратьев, развернула коней и отошла к тылу, отказываясь поддержать атаку Манфреда.
– Предатели! Подлые трусы! – закричал Манфред, увидев отход апулийцев. Он плюнул в их сторону и приказал своей личной сотне гвардейцев наступать.
Шарль вышел из боя и, подъехав к вершине небольшого холма, снова оглядел поле сражения. От его зоркого взгляда