их значительные вложения в эту недвижимость. Оба плана имеют достоинства и могут начать исполняться немедленно.
Он сделал передышку, что дало Кэт время записать: «Справедливое обобщение, хотя план Хэксби дороже и…»
– Решение теперь зависит от одного-единственного вопроса, – продолжил судья. – Прежде всего мы должны установить, кому принадлежат права аренды, которыми ранее владела покойная госпожа Хэмпни. Это права на долговременную аренду большого участка Драгон-Ярда вдоль Чипсайда. Поддержка нового владельца этих прав сдвинет равновесие нашего вердикта в одну или в другую сторону, хотя, безусловно, мы учтем интересы всех сторон в нашем решении. Вопрос заключается в том, передала ли госпожа Хэмпни права аренды перед своей смертью или изменила условия своего завещания, сделанного на момент заключения брака с ныне покойным мистером Хэмпни. Когда мы это установим, мы сможем принять решение. Если ни того ни другого не было сделано, действует старое завещание. Кто представляет мистера Пултона?
– Я, милорд. – Хэксби шаркающей походкой приблизился к столу судей, вынуждая Громвеля уступить ему дорогу. Он выпрямился и встал к ним лицом. Кэт записала: «Непостижимо. Он выглядит выше, шире в плечах и моложе». – Мистер Хэксби, сэр, маркшейдер.
– Я знаю, кто вы, сэр. Продолжайте.
– Милорды, мой клиент, мистер Пултон, предпринял разбор бумаг своей покойной племянницы в ее жилище в Лондоне. – Голос Хэксби звучал тверже, чем обычно, и был так отчетлив, что его было слышно даже на галерее. – Никакого следа нового завещания или упоминания о ее правах аренды в Драгон-Ярде. Он послал в Линкольн своего человека, как того требовал суд на прошлой неделе, и у меня есть письмо от адвоката госпожи Хэмпни, с которым она вела дела в связи с имуществом своего покойного мужа. Как вы помните, существовала вероятность, что госпожа Хэмпни могла составить новое завещание, пока была в Линкольне. Однако не было обнаружено никакого нового завещания. Также нет никаких свидетельств того, что она передала кому-то права аренды или контроль над арендуемым ею участком в Драгон-Ярде.
– Вы не можете это доказать, – выкрикнул Громвель.
– Придержите язык, сэр, – сердито сказал Уиндам, – иначе я удалю вас из зала суда.
– У меня имеется письменное показание под присягой от здешнего адвоката, подтверждающее то, что я вам сказал, – продолжил Хэксби.
– Дайте его.
Пристав подошел к Бреннану и взял у него письмо.
– Как вы увидите, милорд, адвокат пишет, что он спрашивал у госпожи Хэмпни, не желает ли она составить новое завещание, принимая во внимание смерть ее мужа, или изменить завещание, но она сказала, что нет надобности тратиться и брать на себя хлопоты в связи с новым завещанием, поскольку ее более чем устраивает старое.
– Когда это будет подтверждено?
Хэксби взглянул на Пултона, и тот вручил ему стопку бумаг.
– Так скоро, как это возможно. Но у меня имеются письма от двух юристов, которые занимаются главным образом заверением завещаний. По их мнению, условия завещания однозначны и на первый взгляд нет причин полагать, что оно может быть успешно оспорено. Таким образом, милорд, суть дела в том, что у моего клиента, мистера Пултона, есть все основания полагать, что он контролирует аренду большей части Драгон-Ярда. И как мы слышали на прошлой неделе, субарендаторы его с радостью поддержат. Как вам известно, он также владеет соседним участком, так что его планы охватывают бóльшую территорию, чем владения сэра Филипа.
«Пултон поворачивает голову, он улыбается, хоть и выглядит страшнее смерти… Он пристально смотрит на Лимбери».
Не дожидаясь распоряжения, Бреннан передал письма приставу, который отнес их судьям.
«Уиндам читает письма, одно за другим, затем передает их остальным. Твизден пишет что-то на листке бумаги и передает его Уиндаму. Они наклоняются друг к другу и шепчутся. Почему они медлят?»
На галерее привратник преградил дверь на лестницу, чтобы никто не поднялся. Служанка и мальчик стояли сбоку. Что касается самой леди…
«Сидит неестественно прямо посередине скамьи в первом ряду. Будто слушает проповедь в церкви и не осмеливается сдвинуться на дюйм, иначе Господь поразит ее насмерть. Одна-одинешенька. Служанка по-прежнему посматривает на всех остальных».
Судья Уиндам сделал жест своему секретарю, и тот призвал суд к порядку. Над залом повисла тишина.
– Мы пришли к соглашению… – Он бросил взгляд на Твиздена, потом вновь обратил взор на зал. – Для блага Сити и в интересах большинства тех, кого касается это дело, Драгон-Ярд должен отстраиваться по планам мистера Пултона и за его счет. Новые договоры аренды будут заключены на срок двадцать два года с арендной платой…
– Богом клянусь, милорд, этому не бывать! – вскричал Лимбери.
Уиндам строго посмотрел на него.
– Сэр Филип, – сказал он с холодной вежливостью, – вы, конечно, можете обжаловать это решение, но не сейчас и не в такой манере. Как вам объяснит мистер Браунинг, вы должны изложить основания для обжалования в письменной форме в течение семи дней, как того требует раздел десятый Акта о восстановлении. Но я должен вас предупредить, что мы не приветствуем обжалований, так же как прерываний. Они задерживают работу суда. Расходы вполне могут быть взысканы с заявителей.
Хэксби пошатнулся. На этот раз Пултон заметил и подал знак Бреннану, который наконец подошел помочь своему хозяину.
Браунинг дернул Лимбери за рукав и прошептал что-то ему на ухо.
Уиндам заглянул в свои записи и открыл рот, чтобы продолжить, но…
«…Леди в вуалях встает так резко, что скамья позади падает. Шум заставляет всех повернуть к ней головы. А она смотрит вниз, на зал, будто из ложи в театре. Она начинает смеяться».
Пристав снова призвал к тишине. Леди перестала смеяться. Служанка и мальчик вернули скамью на место. Она ничего не замечала. Она стояла почти неподвижно. Кэт сидела позади нее, и ей показалось, что край вуали дрожит.
Судья Уиндам зачитывал условия вердикта, перечисляя детали стоимости новых договоров аренды монотонным голосом, и слушать его было скучно, если вас это не затрагивало напрямую.
Кэт продолжала стенографировать, но остановилась, когда ее отвлекло какое-то движение. Леди подняла правую руку. Служанка поспешила к госпоже. Они сказали что-то друг другу шепотом. Служанка сделала знак привратнику.
Леди закуталась в плащ. Она медленно и величаво, сопровождаемая служанкой, направилась к двери, ведущей на лестницу. Мальчик собирал со скамьи ее вещи.
Несмотря на то что группа двигалась тихо, ее уход вызвал значительный интерес в зале. Даже Уиндам остановился, подняв глаза на галерею, хотя его лицо было по-прежнему лишено выражения. Леди стала спускаться по лестнице вслед за служанкой.
Лимбери резко повернулся и протолкался сквозь толпу к двери, ведущей на лестницу. Громвель шепнул что-то Браунингу и пошел