Наконец Саймон протянул руки к ее талии, скользнул вниз, пальцы его прошлись по легкой выпуклости живота. Порция положила руку ему на грудь, чтобы удержать его на некотором расстоянии.
— Нет, теперь очередь твоей одежды. — Их взгляды встретились. — Я тоже хочу увидеть.
— О, ты увидишь! — Саймон обнял ее за талию и наклонился, чтобы поцеловать ее. — Но пока рано. Мы же не торопимся сегодня. У нас ведь есть время. Мы будем смаковать каждый шаг, каждый новый опыт.
И с этими словами он снова поймал ртом ее губы, заставил ее расстаться с обрывками мыслей и всецело отдаться умопомрачительным ощущениям.
Он прижал ее к себе, и дыхание Порции сбилось. Он все еще оставался одетым, и своим обнаженным телом она ощущала сквозь одежду его эрекцию. Она была в его власти. Он мог делать все, что ему нравилось. Во всяком случае, в той мере, в которой она это позволяла.
Порция не протестовала, когда он поднял ее и поставил на кровать на колени лицом к нему. Она для равновесия держалась за его плечи, ее пальцы впились в его тело, а он неистово целовал ее, и его руки блуждали по ее бокам, по ягодицам, ласкали ее бедра сзади и спереди.
Она задохнулась, когда он прикоснулся к тугому бутону, в котором концентрировалось ее желание, раздвинул нежные влажные складки. Он отыскал вход, потрогал его, отчего она перестала дышать, а ее пальцы с новой силой впились ему в плечи, и ввел в горячее влажное влагалище вначале один палец. Саймон стал медленно им двигать, затем столь же неспешно ввел второй, заставив Порцию содрогнуться от сладострастного ощущения.
Саймон прервал поцелуй, позволил ей поднять голову. Придерживая одной рукой ее бедро, он медленно и ритмично двигал второй рукой между ее бедрами, ощущая пальцами обжигающее тепло ее лона.
И при этом наблюдал за выражением ее лица, за тем, как румянец страсти все яснее проявлялся на ее щеках, как из алебастровых они становились розовыми. Порция покорилась, полностью отдалась ему, его прикосновениям, всему тому, что он желал с ней делать. Губы ее приоткрылись, и она продолжала выполнять его волю, стараясь оставаться с ним, стараясь не опережать событий. Изпод густых ресниц сверкали сапфиры ее глаз, которые казались почти черными.
Его пальцы ритмично двигались внутри ее, постепенно ускоряя движение. Саймон любовался ею, видя, как накатывают на нее сладостные ощущения и она постепенно и неотвратимо приближается к оргазму.
Ее соски, розовые и тугие, манили, словно сочные ягоды.
Шаг за шагом страсть Порции нарастала, щеки ее становились пунцовыми, тело волновалось в такт ритму, который ей задал Саймон, и она смежила отяжелевшие веки, отдаваясь ошеломляющим сладострастным всплескам, которые рождались между ног и затем волнами распространялись по всему телу. Саймон нагнулся и взял сосок в рот.
Он принялся неистово сосать тугую горошину и услышал вскрик, свидетельствовавший о том, что Порция достигла пика наслаждения.
Он обнял ее и замер, прислушиваясь к тому, как в ее теле замирает и спадает напряжение. Затем вынул пальцы из ee лона и уложил Порцию на кровать.
Она открыла глаза. Порция лежала обнаженная и соблазнительная, не стесняясь своей наготы, на фоне красного покрывала и наблюдала за каждым его движением, пока он медленно, почти лениво раздевался.
Как он сказал, не было никаких причин торопиться. Саймон намеревался превратить сегодняшнее действо в многоактную пьесу. А Порции понадобится по крайней мере несколько минут, чтобы оправиться и прийти в себя. Чем больше, тем лучше. Лучше для следующего действия. Для него.
Он должен в точности соблюдать сценарий, проявлять железную силу воли, чтобы совладать со своими инстинктами и не наброситься на нее со всем пылом.
Кожа у нее была невероятно нежной, почти прозрачной. Черные, цвета воронова крыла, волосы волнами разметались по подушке, обрамляя лицо. Лицо подлинно английской мадонны, размягченное пережитой страстью и чувственным светом. И медленно зарождающимися ожиданиями. Томительными предчувствиями.
Саймон двигался возле кровати, по очереди снимая с себя сюртук, жилет, рубашку, как это обычно делает джентльмен, готовясь лечь спать, а не провести ночь с очаровательной гурией, которой он уже успел доставить сладостные минуты.
Порция следила за каждым его движением.
Они не говорили друг другу ни слова, но напряжение, возраставшее между ними, казалось вполне осязаемым.
И это напряжение заставляло сердце гулко биться, пульс — учащаться. Наконец Саймон снял брюки, аккуратно их сложил и подошел к краю кровати.
Лежа на спине, Порция изпод черных густых ресниц наблюдала за ним, скользя глазами по его лицу, груди, животу и наконец остановив взгляд на его жезле.
Ее мужчина.
Саймон почти услышал это мысленно произнесенное ею слово. Взобравшись на кровать, он откинулся на щиколотки вне пределов досягаемости ее рук.
Подняв одну руку, предложил:
— Иди сюда.
Он говорил хриплым, суровым тоном, и это прозвучало как команда. Порция подняла взгляд к его лицу, оперлась на локти. Он протянул руку, чтобы помочь ей встать на колени, но она качнулась к нему.
Ее волосы накрыли его пах. Прежде чем Саймон успел отреагировать, он почувствовал ее жаркое дыхание и рот, ласкающий его пылающую плоть. Она лизнула ее, медленно провела по ней языком.
И он сдался.
Саймон полностью забыл сценарий, когда она устроилась, опираясь на его бедра, и стала одной рукой водить вдоль его ствола и одновременно лизать его языком. На мгновение она замерла, чтобы полюбоваться тем, что ей доступно было видеть, затем наклонила голову и взяла головку в рот.
Он вцепился в гущу ее волос на затылке, с трудом переживая эту сладостную муку, а когда Порция оторвалась, чтобы глотнуть воздуха, он, собрав остатки воли, схватил ее за плечи и приподнял.
Она встретилась с его взглядом.
— Я еще не кончила.
— Достаточно, — прохрипел он. — Позже…
— Ты говорил это и в прошлый раз.
— И не без оснований.
— Ты обещал.
— Что ты можешь посмотреть, но не пробовать на вкус!
Порция прищурила глаза, села верхом ему на колени и, вплотную приблизив к его лицу свое, сказала:
— Мне кажется, что ты зря тратишь время на протесты. Ведь тебе это нравится. И даже очень.
Саймон сжал ладонями ей бедра.
— Мне это чертовски нравится.
Порция приоткрыла губы, он лишил ее слова самым эффективным способом, который только знал.
Саймон вошел в нее, медленно введя ствол в нежное влажное лоно, сдвинул ее вниз, и она обхватила его лицо ладонями, чтобы можно было его целовать.