— Я знала, что он и Джеймс — близкие друзья со времен учебы в Итоне. Было вполне вероятно, что он приедет.
Порция вспомнила о жарких спорах в КэлвертонЧейзе с Люком, Амелией и ее матерью о том, как она настаивала, чтобы леди О. взяла когонибудь с собой в это путешествие, как, леди О. сопротивлялась к наконец уступила, нехотя согласившись взять ее с собой.
Прищурив глаза, она смотрела на пожилую леди, которая притворялась спящей, и думала, в какой степени нынешняя ситуация, в которой они оказались с Саймоном, сложилась благодаря таким малозаметным манипуляциям этой самой опасной сводни высшего света.
И решила, что это не важно. Леди О. была права — они потратили достаточно много времени впустую. Выпрямившись, Порция повернулась к двери.
— Спокойной ночи. Увидимся утром.
И это будет именно утром. Одним из самых замечательш моментов плана леди О. было то, что Порция теперь была в утреннем платье и ей не придется уходить от Саймона до зари.
Саймон был в своей комнате, ожидая и размышляя о том, найдет ли Порция способ прийти к нему, или же она ухватится за возможность остаться в стороне, чтобы, заново обдумать и взвесить все аргументы против брака с ним и возвести от него новые барьеры. Стоя у окна, испытывая состояние внутренней напряженности, он потягивал бренди из бокала, который не выпускал из рук последние полчаса, и всматривался в густеющую тьму снаружи.
Он не хотел, чтобы Порция слишком много размышляла о том, каким он будет мужем. В то же время Саймон знал, что, попытавшись даже самым деликатным образом отвлечь ее от этих размышлений, он выкопает еще более глубокую яму для себя, ибо она решит, что он не заслуживает ее доверия.
Он был похож на птицу с подрезанными крыльями. Но сделать ничего — ну просто ничего! — не мог.
Он пойдет своей дорогой, невзирая ни на что. Порция была слишком проницательна, слишком прямолинейна, чтобы не смотреть фактам в лицо и закрывать глаза на трудности в его и в ее характерах. Единственным утешением было то, что когда она наконец примет решение в его пользу, он будет определенно знать, что она сделала это с открытыми глазами и открытой душой.
Поколебавшись, он допил бокал.
Скрипнула входная дверь. Обернувшись, Саймон увидел, как Порция входила — стройная, элегантная, в свежем платье. Она приближалась к нему с мягкой, но уверенной улыбкой на лице. Он поставил бокал на подоконник, освобождая руки для объятий. Порция приблизилась и вошла в кольцо его рук.
Саймон наклонил голову, их губы встретились. Тлеющие угольки, которые в течение последних дней теплились под прохладной поверхностью, тут же вспыхнули, превратились в язычки пламени, лизнули и охватили их обоих одновременно. Чувствуя застежку на платье спереди, Саймон освободил руки и попытался расстегнуть пуговицы. Но пуговицы были совсем крошечными и надежно сидели в петлях. Он вынужден был прервать поцелуй и заняться ими всерьез.
— Зачем ты переоделась? — Другое платье он снял бы с нее в одну минуту.
— Леди О.
Саймон вскинул голову, Порция улыбнулась.
— Она подсказала, что в дневном платье я не вызову подозрений, возвращаясь утром.
Пальцы Саймона замерли.
— Она знает, что ты здесь? — Одно дело — сочувствовать а другое… Он не ожидал такой откровенной поддержки.?
— Она фактически вытолкала меня за дверь я сказала, чтобы мы не теряли времени даром.
Глядя на пуговицы, он уловил смешливые нотки в голосе Порции. Подняв голову, Саймон мысленно обругал тени, которые не позволяли разглядеть ее глаза.
— Что?
Он знал, что у нее были свои секреты. Его догадку подтвердило то, как она разглядывала его лицо, после чего снова улыбнулась и покачала головой:
— Просто леди О. — потрясающая женщина. Мне хотелось бы стать такой, как она.
Саймон насмешливо хмыкнул. Последняя пуговица оказалась наконец расстегнутой.
Порция приблизила губы к его рту.
— Если ты уже покончил с пуговицами, я думаю, мы должны последовать ее рекомендациям.
Они не теряли времени, однако же он не позволил ей действовать очертя голову. На сей раз — это было впервые — они были в равных условиях. Оба знали, к чему стремятся и почему, оба со знанием дела постепенно, шаг за шагом и рука об руку двигались вперед — туда, где их поджидало бушующее пламя.
Этот момент они должны хорошо прочувствовать. И запомнить. Каждое нежное прикосновение, каждое проявление страсти.
Саймон не знал, чего Порция хотела от этой ночи, чего еще она ждет от него, что он способен ей дать. Он мог лишь отдать ей самого себя и надеялся, что этого будет достаточно.
Они не отошли от окна, они просто снимали с себя одежды там, где стояли. Каждое новое открытие, каждая впадина каждый изгиб тела вызывали восхищение и восторг.
Наконец они остались нагими и обнялись.
Языки пламени лизнули и охватили их ноющие, вожделеющие тела. Их рты сплавились в одно целое. Их языки искали и находили друг друга, дразнили и проникали в глубину. Наступило пиршество для их рук и пальцев, которые блуждали по полыхающим телам, исследовали, ласкали, мяли и тискали. Вожделение нарастало, захватывало обоих.
Он поднял ее. Она обняла его за шею и жадно поцеловала. Обвив ногами его талию, Порция вздохнула, когда он вошел в нее, и любовно сжала бедра, когда он стал ее опускать.
Она запустила пальцы в волосы у него на затылке, вцепилась в них, впилась губами в его рот. Его ствол заполнил ее до отказа, затем стал медленно выходить, а потом с новой силой погрузился в нее.
Она отдавала ему всю себя, ничего не оставляя про запас и не требуя никаких уверений. И он брал ее, брал ее тело и, ненасытный, продолжал хотеть ее.
Порция понимала это, чувствовала по сжатым мускулам, удерживавшим ее, и знала, что ей еще многое нужно узнать и что он еще многое способен ей дать.
Если она пожелает.
Если осмелится.
Если она в достаточной степени поверит ему…
Кожа ее горела, тело полыхало, однако Саймон заполнял ее… всетаки недостаточно. Она хотела почувствовать его еще глубже, хотела, чтобы он входил в нее еще энергичнее.
Оторвав губы от его рта, она лихорадочно прошептала:
— Отнеси меня на постель.
Саймон повиновался. Когда он нагнулся, чтобы опустить ее на кровать, она потянула его на себя. Он чертыхнулся, подумав, что причинил ей боль. Она обняла его за ягодицы и притянула к себе еще ближе.
— Сильней!
Она впилась ногтями в его кожу, и он сделал то, чего она хотела. Его ствол вошел в нее еще глубже. Саймон посмотрел на нее и задержал дыхание. Он сделал попытку сдержать мощный прилив желания, который угрожал его уничтожить. Так же, как и ее. Похоже, почувствовав это, Порция подняла руки и провела пальцами по его щекам и плечам, по груди, затем прижала ладони к его бокам и заставила его нагнуться.