впусти меня.
Дребезжит дверная ручка, и Кейт слышит, как скрипит старое дерево, когда Саймон всем своим весом наваливается на дверь.
Дверь. Она забыла запереть заднюю дверь, когда тащила лестницу.
Она должна спрятаться. Но, черт, лестница. Как только он зайдет, он увидит ее, прямо посреди коридора, будто стрелку, указывающую: «Вот тут она и спряталась». Почему она не подумала об этом? Идиотка. В груди зарождается паника, угрожая захлестнуть ее с головой. Закрыв глаза, Кейт заставляет себя дышать: вдох-выдох, как можно медленней…
Думай. Думай. Она открывает глаза. Он стучит снова, на этот раз громче, одновременно пытаясь выбить дверь. Она должна втащить лестницу на чердак. Других вариантов нет. Кейт включает фонарик на телефоне. Позади нее стоит старое бюро. Молясь, чтобы Саймон ничего не услышал, она цепляется одной ногой за бюро – оно будет ее якорем, – затем ложится на бок и, свешиваясь вниз, тянется за лестницей.
Кровь тут же приливает к голове, бьется волнами, как море. Кейт хватает лестницу и, морщась от боли в руке, тянет ее на себя. Давай, Кейт. Давай же. Вот на чердаке уже половина лестницы. Слава богу, что здесь так много места. Она отползает как можно дальше вглубь чердака и тянет лестницу изо всех сил. Ей слышно, как снаружи ходит Саймон, время от времени останавливаясь. Она представляет, как он заглядывает в окна, пытаясь разглядеть, где она.
Сколько секунд у нее есть, прежде чем он доберется до задней части дома и обнаружит другую дверь? Пять; или десять, если повезет. Руки у нее горят, но раздается скрежет – она наконец втащила лестницу внутрь. Кейт успевает захлопнуть люк как раз в тот момент, когда распахивается задняя дверь.
43
Вайолет
Вайолет сидела на своем буке, глядя на долину. Далеко внизу золотой ниткой сверкал ручей. Она видела лес, словно синяк на земле. Затем ее подхватил воздух. Она летела – прочь, все дальше и дальше.
Сновидение померкло, Вайолет плавно скользнула в свое сознание. Ветер стих до слабого посвистывания. Одеяла пропитались кровью.
Она стала сниться мне-уже выросшая темноволосая красавица, но одинокая и истекающая кровью в нашем коттедже.
Это и была та самая судьба, которую предвидела ее мать. Та самая судьба, которую она так хотела изменить, и все сделала ради этого – даже отдала свою жизнь. И все напрасно.
Свеча еще горела, дрожащим голубым огоньком. Вайолет было холодно, очень холодно.
Она подняла свечу и откинула покрывало.
Сработало.
Больше внутри нее ничего не осталось от Фредерика. Она свободна.
Ей потребовалось много времени, чтобы встать. Ноги подкашивались, а комната расплывалась перед глазами. Вайолет так устала. Она подумала, что, наверное, лучше лечь обратно и поспать. Закрыть глаза и снова оказаться на своем буке, почувствовать на лице солнце и ветер. Но эта штука, эта штука, которая появилась от Фредерика… Вайолет нужно избавиться от нее.
По стеночке она добралась до кухни. Ей было нужно попить и поесть. Трясущимися руками она набрала воду из ведра и выпила ее. Потребовалась целая вечность, чтобы открыть одну из консервных банок с ветчиной. В этот момент рука соскользнула, и металл прорезал ладонь; побежал ручеек яркой крови. В голове зашумело, и она тяжело села за стол. Кровь на ночной рубашке уже начала засыхать и темнеть, превращаясь в коричневые разводы, как на карте.
Ветчина влажно белела в банке. Она напомнила ей о спорах. Вайолет отпихнула банку. Ветер снова разгулялся, и некоторое время она сидела, прислушиваясь. У ветра был странный высокий тон, почти как у человеческого голоса. «Вайолет, – казалось, говорил он. – Вайолет».
44
Кейт
Кейт прикладывает руку ко рту, зализывая кровь.
Внизу скрипят половицы – это Саймон обходит коттедж.
– Кейт? – зовет он. – Я знаю, ты здесь. Давай, Кейт, тебе от меня не спрятаться.
Ей слышно, как он открывает шкафы и снова захлопывает их. С кухни доносится звук разбившегося фарфора. Саймон громко выругивается.
Она слышит, как со щелчком открывается задняя дверь. Он снова ищет ее в саду. Пользуясь возможностью, Кейт дрожащими пальцами зажигает свечи. В оранжевых отблесках пламени проступают очертания чердака. Бюро. Полки со стеклянными банками, в которых законсервированы насекомые. В окружении вещей тети Вайолет Кейт чувствует себя хоть немного, но сильнее.
Ей нужно дозвониться до полиции. Она достает телефон и набирает 999, прислушиваясь, не возвращается ли Саймон. Связь на чердаке плохая, и звонок обрывается после первого гудка.
Тихо ругаясь, она пробует снова.
– Экстренная помощь, какая служба вам нужна?
Кейт открывает рот, чтобы ответить. Она снова слышит щелчок задней двери.
– Алло? Какая служба вам нужна?
Теперь шаги уже в коридоре. Вот они остановились. Она прерывает звонок. Снизу не доносится ни звука, ей слышно только биение собственного сердца. Кейт думает, что Саймон, должно быть, прямо под ней. Она судорожно глотает воздух. Что, если он слышит ее?
Должно быть, он смотрит на люк. Гадает, куда он ведет. Гадает, не ведет ли он к ней. Слезы застилают глаза, когда она вспоминает каждый раз, когда он бил ее. Она трогает шрам на руке. Она потеряла столько лет. Шесть лет она пресмыкалась перед ним, позволяла ему называть себя бесполезной, глупой. Ничтожной. Страх сменяется горячей вспышкой ярости.
Он больше не причинит ей боль. Не причинит. Она ему не позволит.
И она не позволит ему даже приблизиться к своему ребенку.
Шаги возобновляются. Судя по звукам, он идет в гостиную. Слабый скрип – это он устраивается на диване. Она рисует в воображении эту картину: он сидит, уставившись в окно, и ждет, когда она вернется домой.
Медленно и осторожно Кейт изменяет положение тела. Она смотрит на экран: одна полоска, и та мерцает. Ей нужно позвать на помощь – надо было набрать 999 сразу, как только она получила сообщения, но в тот момент она плохо соображала из-за паники и необходимости спрятаться. А сейчас слишком поздно звонить. Саймон услышит и поймет, где она прячется.
Вытерев кровь о штаны, Кейт быстро набивает сообщение для Эмили.
Пожалуйста позвони в полицию. Агрессивный бывший парень в коттедже. Прячусь на чердаке.
Кейт затаила дыхание.
Сообщение не доставлено.
Она пытается повторить отправку, но снова и снова высвечивается это холодное безликое предложение.
Придется рассчитывать только на себя.
Должно же быть на чердаке что-то, что можно использовать, чтобы защититься. Что-то, что можно использовать как оружие. Если бы она