испугалась, что ее сейчас стошнит.
— Я имела в виду, что не могу позволить тебе выйти за него.
— И как ты собираешься меня остановить? Расскажешь всему миру?
— Расскажу родителям.
— Которые будут настаивать, чтобы я вышла за него, если не сразу, то после того, как станет понятно, что я беременна. Этого я и хочу. Какая ты дура, Тея.
Вот уж действительно! Ей даже в голову не могло прийти, что у Мэдди сложился в голове такой хладнокровный план. Но это настоящее несчастье, она была уверена в этом. В лице мужчины рядом с ней не было нежности, только насмешливый триумф, не было даже намека на желание защитить девушку, которую обесчестил, позаботиться о ней.
— Я не позволю! — выкрикнула Тея. — Если ты выйдешь за него, я сделаю так, что дядя Артур обставит получение твоего приданого такими условиями, что Фокстолл никогда не сумеет воспользоваться им. Никогда!
— Сука! — произнес Фокстолл как выплюнул.
Дариен было напрягся, но взял себя в руки и сказал:
— Пойдем отсюда, здесь нам делать нечего.
Но Тея не могла остановиться:
— Посмотри на него, Мэдди, посмотри! На таких условиях ты ему не нужна.
Мэдди отвернулась, но Тея продолжила:
— Какой из него муж? Он лгун и мошенник. Даже его благородная рана на войне — ложь, и он переспал с дюжиной таких же дурочек, как ты, пока делал вид, что ухаживает за тобой. И в этом не изменится никогда. Он испорчен до мозга костей и навсегда останется таким.
— Фокс? — окликнула любовника Мэдди, но тот не обратил на нее внимания, с неприкрытой злобой глядя на Тею. — Фокс, не переживай. Я ей не верю.
Он опустил глаза, а потом вдруг оттолкнул Мэдди и грубо заявил:
— Игра окончена, дорогая, поэтому иди своей дорогой. С такой кузиной, которая поднимет на ноги всю семью, мне связываться неохота.
— Это неправда! У меня вполне приличная доля…
— Все эти скандалы не для меня.
— Как только мы поженимся, родители пойдут на попятную. Не слушай ее!
— Тебе самой не надоело? — отмахнулся Фокстолл. — Она права насчет других, лицемерная ханжа. Я не из тех, кто готов восторгаться жеманством девственницы до конца своих дней.
Мэдди ахнула и тут же вылезла из постели, завернувшись в стеганое покрывало.
— Ах ты, дворовый кобель! Ах ты, деревенщина!
Она принялась хватать со стола все, что подвернется под руку: стакан с водой, чайник, подсвечник, — и швырять в него.
— Ты пожалеешь об этом, Фокстолл! — прошипела Мэдди. — Я уничтожу тебя, сотру в порошок.
Вдруг развернувшись, она бросилась на грудь Дариену, и у него не было другого выхода, кроме как отпустить Тею и подхватить ее. Он повел ее в гостиную, жестом предложив Тее следовать за ними, но поскольку одежда Мэдди была разбросана по всей комнате, ей пришлось собирать ее. Не надо было смотреть на Фокстолла, но она все равно наблюдала за ним. Он казался ей диким зверем, способным убивать. Когда Тея споткнулась о его саблю в ножнах, у нее возникло искушение схватить ее, чтобы защититься, если понадобится.
Убедившись, что подобрала все, она попятилась к двери, прижимая охапку одежды к груди.
— Ты за это заплатишь! — пригрозил Фокстолл, как всегда кривя губы, а может, и действительно улыбаясь в своей жуткой и злобной манере. — Серебряные перышки. Откуда они в Лондоне, да еще и в бельевой леди Харровинг?
Тошнота подступила к горлу, но Тея прямо посмотрела ему в глаза и шепотом произнесла, чтобы Дариен не услышал, иначе свершится убийство.
— Лучше уж я пройду по улице в покаянной власянице, посыпая голову пеплом, чем позволю Мэгги выйти за тебя.
Пятясь, она вышла из комнаты и закрыла за собой дверь. Несколько секунд приходила в себя, а потом обернулась. Мэдди все так же висла на Дариене, прижимаясь к нему, лила слезы и жаловалась на всеобщую безнравственность и предательство.
— Ой, прекрати! — заявила Тея, оттаскивая ее. — Тебя в чем-то, может, и предали, но ты пришла сюда по доброй воле и знала зачем.
Придерживая на себе покрывало, Мэдди повернулась к ней.
— Да что тебе известно о страсти, холодная ты рыба?
— А тебе — о серебряных перьях, — ядовито парировала Тея.
— Я не поверила ему. А ты всегда завидовала мне. Всегда!
Дариен прикрыл ей рот рукой.
— Ты говорила, что она устроит сцену.
Выпучив глаза, Мэдди стояла не шелохнувшись: стоило ей начать вырываться, покрывало свалилось бы с нее.
— Надо бы выйти, пока она одевается, — сказал Дариен, — но я не доверяю Фокстоллу, поэтому останусь здесь, чтобы он оставался в той комнате.
Он отпустил Мэдди и остался караулить дверь в спальню, но там было тихо.
На миг Мэдди, казалось, потеряла дар речи, и Тея подумала, что эти жуткие события, возможно, встряхнут ее и образумят, хоть немного, но потом все встало на свои места. Кузина сбросила покрывало, дерзко обнажив бедра, груди и тонкую талию. Груди с темно-розовыми сосками колыхались. От вида и запаха этого тела кружилась голова: духи, пот и еще что-то специфическое. Тея чуть не поперхнулась.
— Да-да, смотри, — пробормотала Мэдди. — Тебе такого не дано познать.
— Серебряные перья, — так же тихо произнесла Тея, подавая кузине нижнюю рубашку.
Это было мелко, но она так разозлилась, что не могла остановиться. А еще Фокстолл. О господи! Что он собирается делать, и как ей поступить, чтобы остановить его?
Пока она разыгрывала из себя горничную, мозг у нее бешено работал, постоянно возвращаясь к Дариену. Он способен заставить замолчать Фокстолла, даже убить, если она попросит, но это может изменить его с таким трудом завоеванное положение в обществе, а то и вовсе вынудить бежать из страны.
А вдруг Фокстолл убьет Дариена? Он здоров как бык и явно силен.
Мэдди в своей дорогой модной одежде стала похожа на себя обычную. Ни слез, ни стыда. Если сердце у нее и было разбито, она умело скрывала это. А что касается риска забеременеть, ее это вообще не беспокоило? Такой кузину Тея не знала вообще, но сердце у нее болело. Что теперь с ней будет?
Мэдди помедлила, уставившись на дверь, которую охранял Дариен, и словно зыбь прошла по ее лицу, но всего лишь на мгновение.
— Я готова. Мы можем идти.
Дариен вышел первым, а Тея и Мэдди следом. Кузина быстро опустила вуаль на шляпе, таким образом прикрыв лицо. Тея, хоть и не сделала ничего предосудительного, тем не менее покраснела, покидая постоялый двор, потому что чувствовала на себе испытующие взгляды. Невдалеке стоял наемный экипаж, и Дариен окликнул возницу.
Уже усевшись