Читать интересную книгу Полное собрание рассказов - Ивлин Во

— Наша грудастая Уитли смотрит с такой тоской и скукой. Нет, нисколько не завидую О’Мэлли. Отвечать за дортуар — это не подарок.

— Зато это помогло ему пробраться в совет. Ладно, потом расскажу.

Подойдя к ступеням, ведущим к зданию столовой, они расцепили и вынули из карманов руки, пробормотали краткую молитву перед едой, и только после этого Тэмплин принялся рассказывать.

— Грейвз вызвал его к себе в конце прошлого семестра и сказал, что собирается сделать его ответственным за дортуар. А прежде главный по дортуару из младших классов никогда не входил в совет, только в прошлом семестре они перевели Истона из Нижней приемной, ну, после того как мы поскандалили с Флетчером. И О’Мэлли сказал Грейвзу, что не сможет принять эту должность, пока не будет утвержден официально.

— Откуда знаешь?

— Сам О’Мэлли говорил. Сказал, что не знает, как ему отвертеться, что лучше вообще уйдет.

— Да, весьма характерно для Грейвза — западать на таких слабаков.

— Все это, конечно, хорошо, — жалобным тоном произнес Уитли за соседним столом. — Но не думаю, что они вообще имели право назначать к нам Грейвза. Лично я поступил в Спирпойнт только потому, что мой отец знал брата Фрэнка еще по Королевской конной гвардии. И, честно говоря, страшно расстроился, когда узнал, что они убрали Фрэнка. Думаю, он должен написать директору. Здесь мы платим больше, а условия — хуже некуда.

— Чаю, пожалуйста.

— Старый добрый чай колледжа!

— И все те же старые добрые яйца.

— Человеку нужна неделя, это как минимум, чтоб привыкнуть к здешней еде.

— Я никогда к ней не привыкну.

— Небось на каникулах только и знал, что разгуливать по лондонским ресторанам?

— Да в Лондоне я был всего неделю. Брат взял меня на ленч в Беркли. Эх, оказаться бы сейчас там! Я выпил два бокала портера.

— Да, вечером в Беркли есть куда пойти, — заметил Чарлз. — Особенно если хочешь потанцевать.

— Для ленча там тоже в самый раз. Видели бы вы, какие там подают закуски! Выбор просто огромный, блюд двадцать — тридцать, не меньше. А потом нам подали куропаток и меренги со льдом.

— А я ходил обедать в итальянский ресторан.

— О, где он находится?

— Есть такое маленькое местечко в Сохо, немногие о нем знают. Моя тетя говорит по-итальянски как на родном, поэтому и знает разные такие места. Ну конечно, никакого там мрамора или музыки. Заведение предназначено только для еды. Туда ходят писатели и художники. Тетя со многими из них знакома.

— А мой брат говорит, что все парни из Сандхерста[111] ходят только в Беркли. Сели бы играть в карты, они б тебя ободрали как липку.

— Мне всегда казалось, что Беркли — район слишком шумный, — заметил Уитли. — Вернувшись из Шотландии, мы остановились в «Клариджес»,[112] потому что отделка квартиры еще не закончена.

— Мой брат говорит, «Клариджес» — грязная дыра.

— Ну разумеется, на вкус и цвет товарища нет. Это эксклюзивный отель.

— Тогда как, интересно, туда пустили нашего толстяка Уитли?

— Нельзя ли без дешевых шуточек, Тэмплин?

— А я всегда говорил, — вдруг заметил мальчик по фамилии Джоркинс, — что лучшую в Лондоне еду подают в «Холборн гриль».

Чарлз, Тэмплин и Уитли с холодным любопытством уставились на человека, посмевшего вмешаться в их дискуссию. Осуждение и упрек — вот что их сразу объединило.

— Да неужели, Джоркинс? Весьма оригинально с твоей стороны.

— Ты всегда говоришь это, Джоркинс? Неужели не надоело говорить всегда об одном и том же?

— Там есть шведский стол с закусками. Платишь четыре фунта шесть пенни — и наедаешься до отвала.

— Умоляю, Джоркинс, избавь нас от прискорбных подробностей твоего обжорства.

— Да ладно вам. Думал, вам будет интересно, вот и все.

— А вам не кажется, — демонстративно подчеркнуто обратился Тэмплин к Чарлзу и Уитли, — что Эпторп неравнодушен к Уикхем-Блейку?

— Ты это серьезно?

— Прямо не сводит с него влюбленных глаз.

— Думаю, парню крупно повезло. Наконец-то нашел утешение после ухода этого чудака Сагдона. Ведь у него в классе ни одного друга нет.

— А что вы думаете о человеке по фамилии Пикок? — (В прошлом семестре Чарлз, Тэмплин и Уитли изучали историю античности под руководством мистера Пикока.)

— Недавно снова приступил к занятиям. Просто сегодня не работал.

— Грубиян?

— Да нет. Скорее, не слишком требовательный.

— Предпочитаю нетребовательного учителя неотесанному грубияну. В прошлом семестре изрядно подустал от его хамских шуточек.

— Однако остроумия он не лишен.

— Надеюсь, он не настолько нетребователен, чтоб летом мы не получили свои аттестаты.

— В последнем семестре всегда приходится попотеть. А в университете за работу всегда принимаются только перед экзаменами. Тогда уж просиживают дни и ночи напролет, с черным кофе и стрихнином.

— Вот будет хохма, если никто не получит аттестат!

— И что тогда делать?

— Надавать Пикоку пинков, полагаю.

И вот они произнесли краткую благодарственную молитву и вышли из столовой. Уже совсем стемнело. Аркады монастыря освещались редкими газовыми лампами. Когда идешь под сводами, мимо этих фонарей, тень то удлиняется, то укорачивается в зависимости от приближения к очередному источнику света, потом и вовсе исчезает, припадает сзади к подошвам, укорачивается, темнеет, а затем вдруг снова возникает и начинает расти — только уже с носков туфель. После ужина предполагалась пятнадцатиминутная прогулка перед началом второй пары, и ученики бродили под аркадами небольшими группами, по двое или трое; вышагивать шеренгой в четыре человека было привилегией школьных префектов. На ступеньках к Чарлзу подошел О’Мэлли. Нескладный паренек, типичный выскочка, прибывший в Спирпойнт довольно поздно, в конце прошлого семестра, он учился в армейском классе «Б», и единственное, чем отличался, так это полным нежеланием и неумением бегать кросс по пересеченной местности.

— Идешь к Грейвзу?

— Нет.

— Не возражаешь, если я отниму у тебя минутку?

— Ладно, так и быть.

И они присоединились к прочим прогуливающимся парам, и тени их начали удлиняться, прежде чем разойтись. Чарлз не стал брать О’Мэлли под руку. О’Мэлли не осмелился взять под руку Чарлза. Даже на прогулках царили свои порядки. Чарлз считался старшим — это право давали ему два года пребывания в Спирпойнте.

— Мне страшно жаль, что так получилось с советом, — пробормотал О’Мэлли.

— А мне показалось, ты вне себя от радости.

— Да нет, какое там, честное слово! Последнее, чего мне хотелось. Неделю назад Грейвз прислал мне открытку. Испортил каникулы напоследок. Я расскажу, как все произошло. Грейвз заловил меня в последний день занятий в прошлом семестре — сам знаешь эти его ухватки — и сказал: «Вот что, О’Мэлли, у меня плохие новости. Назначаю тебя старшим по дортуару». Ну и тогда я сказал: «Это должен быть кто-то из совета. Иначе никто другой не сможет навести там порядка». Я-то думал, он назначит Истона. А тут он и говорит: «Подобные назначения зависят от личностных характеристик, не от официального статуса. Ты доказал свое право. Сам знаешь, как мы все устали от Флетчера». А затем добавил: «Флетчер для этой работы не годился. И потом, я его не назначал».

— Типичное для него высказывание. Флетчер был выдвиженцем Фрэнка.

— Жаль, что Фрэнк теперь не с нами.

— Все об этом жалеют. Послушай, а зачем вообще ты мне все это говоришь?

— Не хочу, чтоб ты считал, будто я примазался или подхалимничал. Слышал, как обзывал меня Тэмплин?

— Ну ладно. Ты теперь в совете и старший по дортуару. В чем проблема?

— Ты меня поддержишь, Райдер?

— Когда-нибудь слышал, чтоб я кого-то поддерживал? Или как ты это там называешь…

— Нет, — с самым несчастным видом ответил О’Мэлли. — Никогда.

— Так с чего вообразил, что я начну с тебя?

— Просто подумал… может, ты согласишься.

— Так подумай еще раз. Хорошенько.

Они прошли почти через всю площадку и оказались перед дверью в дом для начальства. Мистер Грейвз стоял на пороге своей комнаты и разговаривал с мистером Пикоком.

— А, Чарлз, — сказал он. — Подойди через минуту. Вы знакомы с этим молодым человеком, мистер Пикок? Он один из ваших.

— Да, кажется, знаком, — не слишком уверенно ответил Пикок.

— Один из моих проблемных учеников. Иди сюда, Чарлз. Хочу с тобой потолковать.

Мистер Грейвз взял его под локоток и провел в свою комнату.

Еще не топили, перед пустым камином стояли два кресла, и вообще помещение казалось каким-то слишком неестественно голым и пустым после каникулярной уборки.

— Садись.

Мистер Грейвз набил трубку и одарил Чарлза долгим мягким и вопросительным взглядом. Было ему под тридцать, и он носил твидовый пиджак со старым галстуком Регбийной лиги.[113] Он появился в Спирпойнте, когда Чарлз был на первом семестре, и встретились они лишь однажды, да и то как-то мельком, вскользь. Тогда ослепленного новизной Чарлза растрогали его приветливость и теплота. А потом мистера Грейвза призвали в армию, и вот теперь он вернулся, в прошлом семестре, и был назначен старшим наставником отделения. За время его отсутствия Чарлз стал куда более уверенным в себе и не нуждался в проявлениях покровительства или теплоты со стороны преподавателей. Он испытывал лишь одну привязанность — к Фрэнку, которого и сменил мистер Грейвз. Казалось, призрак Фрэнка заполнил собой всю эту комнату. Вместо снимков футбольных команд Фрэнка Грейвз украсил стены копиями с гравюр Медичи. Томик «Поэзия Георгианской эпохи» в шкафу был его, не Фрэнка. Место герба колледжа заняла на каминной доске коробочка с табаком.