Читать интересную книгу Полное собрание рассказов - Ивлин Во

ШКОЛЬНЫЕ ДНИ ЧАРЛЗА РАЙДЕРА

© Перевод. Н. Рейн, 2011

I

В воздухе висел запах пыли; лишь слабый след, тонкий отблеск золотистых облаков все еще держался на куполе часовни, прежде залитом вечерним светом, рядом с которой разместились младшие классы. Смеркалось. А за трилистниками и затененными ветвями створками узких окон повис один-единственный лист, совсем плоский и какой-то бесцветный. Весь восточный склон Спирпойнт Даун, где раскинулись здания колледжа, теперь терялся в тени; позади и чуть выше очертаний Чанктонбери и Спирпойнт Ринг тихо умирал первый день семестра.

В классе над учебниками склонились тридцать голов, но лишь немногие из учащихся подготовились к сегодняшним занятиям. «История античности, пятая ступень» — так назывался новый курс Чарлза Райдера, и ученики «восстанавливали в памяти пройденное в прошлом семестре». Чарлз под прикрытием обложки «Истории» Хасселя, оторвался от дневника и перенес взгляд на темнеющие тексты, вьющиеся готическим шрифтом вокруг фриза. «Qui diligit Deum diligit et fratrem suum».[107]

— Принимайтесь за работу, Райдер, — сказал Эпторп.

«В этом семестре Эпторп решил примазаться к высокому начальству, — написал Чарлз. — Это его первое вечернее занятие в школе. Он страшно официозен и преисполнен чувства собственного достоинства».

— Разрешите включить свет? Пожалуйста.

— Хорошо. Уикхем-Блейк, включите свет. — Со своего места за партой поднялся маленький мальчик. — Я сказал «Уикхем-Блейк». Остальным сидеть на своих местах.

Звяканье цепочки, тихое шипение газа, и полкомнаты озарил яркий беловатый свет. Еще одна лампа висела над столом новенького.

— Можете тоже включить свет. Да, один из вас, как вас там.

Шестеро испуганных ребятишек посмотрели на Эпторпа, но переглянулись и одновременно начали было подниматься, но снова сели и уставились на учителя в полном замешательстве.

— О Господи!..

Эпторп перегнулся через их головы и потянул за цепочку; газ зашипел, но лампочка не зажглась.

— Шунт сломан. Ладно, зажги. Ты.

С этими словами он бросил коробок спичек одному из новичков, но тот не поймал. Подобрав коробок с пола, он вскарабкался на парту и с самым несчастным видом уставился на белый стеклянный абажур, три шипящие калийные сетки и Эпторпа. Никогда прежде не видел он таких ламп; дома и в частной школе было электричество. Он чиркнул спичкой и сунул ее под абажур: первая попытка закончилась неудачей, потом вдруг послышался громкий хлопок, он отшатнулся, едва не свалившись со стола с книгами и чернильницами, страшно покраснел и неловко соскочил на скамью. Коробок оставался у него в руке, и он смотрел на него в полной растерянности. Куда теперь девать спички? Все сидели, опустив головы, но в душе каждый просто упивался этой маленькой драмой. Находившийся в другом конце комнаты Эпторп протянул руку и язвительно произнес:

— Когда закончите эксперименты со спичками, будьте любезны передать коробок мне.

И тогда от отчаяния новичок швырнул коробок классному руководителю, но размахнулся слишком сильно. Эпторп не предпринял ни малейшей попытки перехватить коробок на лету, стоял неподвижно и смотрел, как он приземлился на полу.

— Надо же, какой финт, — пробормотал он. Новичок не сводил глаз с коробка, Эпторп — с мальчика. — Вас не слишком затруднит, если я попрошу подать мне спички?

Мальчик поднялся, сделал несколько шагов, подобрал коробок и с призрачным подобием улыбки передал учителю.

— Все же необычная команда новичков подобралась у нас в этом семестре, — заметил Эпторп. — Все до одного какие-то недоумки. Хочет кто-нибудь персонально присматривать за этим господином?

— Если можно, я, пожалуйста! — вызвался Уикхем-Блейк.

— Это большая ответственность, особенно для столь молодого человека. Постарайтесь довести до его ограниченного ума, что здесь, на вечерних занятиях, не принято бросаться спичечными коробками и смеяться над классными руководителями. Кстати, что это у вас там за книга?

Уикхем-Блейк поднял личико невинного херувима и показал обложку «Золотой сокровищницы».[108]

— И для кого это?

— Для мистера Грейвза. Каждый должен выучить любое понравившееся ему стихотворение.

— Что же выбрали вы?

— «Слепца Милтона».

— Чем, позвольте осведомиться, продиктован ваш выбор?

— Да просто учил его раньше, — простодушно ответил Уикхем-Блейк, и Эпторп снисходительно усмехнулся:

— Молодой, да ранний!

Чарлз записал в дневнике: «И вот теперь он вынюхивает и высматривает, какие книги кто читает. Было бы только справедливо, если б кто-то испортил первые его вечерние занятия в школе. Буквально позавчера в это время я в выходном костюме отправился с тетей Филиппой обедать в ресторан d’Italie, после чего мы пошли смотреть „Выбор“[109] в Уиндеме. Quantum mutates ab illo Hectore.[110] Мы живем в каких-то водонепроницаемых контейнерах. И теперь я полностью поглощен наблюдениями за вполне тривиальным раундом школьной политики. Грейвз играет в чертовски скверные игры. Эпторп стал классным руководителем, а О’Мэлли прошел в совет. Единственное утешение — это видеть, как скорбно перекашивается толстая физиономия Уитли, когда ему подают список с номерами запирающихся шкафчиков. Он-то рассчитывал в этом семестре занять место О’Мэлли. Хотя Тэмплину тоже здорово не повезло. Никогда не думал, что останусь здесь, но раз уж так получилось, должен всеми силами постараться взять верх над О’Мэлли. Хорош все-таки жук этот Грейвз. А причиной всему насквозь прогнившая система, при которой старших воспитателей меняют как перчатки. И нам приходится терпеть выходки разных дуроломов, которых Грейвз по очереди навязывает нам, а потом назначает старшими воспитателями. Ах если б у нас остался Фрэнк!»

В последнее время почерк Чарлза стал приобретать орнаментальные черты — букву «е» он писал на греческий лад, в соединениях и на концах слов возникали завитушки. Делая записи, он старался следить за стилем. А всякий раз, когда мимо него проходил Эпторп, переворачивал очередную страницу в учебнике истории и делал вид, будто переписывает оттуда себе в тетрадь. Стрелки часов подползли к половине восьмого, и в дальнем конце аркады Нижнего крыла послышался звон колокольчика дежурного надзирателя. То был сигнал к перемене. Все в классе подняли головы — страницы исписаны, книги закрыты, колпачки на ручках закручены.

— Продолжайте работу, — сказал Эпторп. — Я не говорил, что занятия окончены.

Дежурный с колокольчиком продолжал двигаться по коридорам, и вот веселый звон почти стих — это он зашел в арку перед библиотекой; был еле слышен в Верхнем крыле, стал громче на ступенях Старого здания и, наконец, очень громко зазвенел за дверьми класса. И тут наконец Эпторп бросил журнал на стол и сказал:

— Ладно, все.

Класс зашумел. Чарлз подчеркнул дату, проставленную в верхнем углу страницы: «Среда, 24 сент. 1919», — и убрал тетрадь в шкафчик. Потом, сунув руки в карманы, присоединился к толпе, выходившей в сумерки.

Вот так держать руки в карманах черного сюртука, застегнутого всего на одну среднюю пуговицу, — то была особая привилегия, которую заслужил он, перейдя в третий класс. Он мог также носить цветные носки — сейчас это были шелковые — цвета гелиотропа, с белыми стрелками, купленные позавчера на Джермин-стрит. Было кое-что, прежде запрещенное, которое теперь он мог себе позволить, имел право: к примеру, мог взять друга под руку. Так он и сделал — зашагал по лужайке рука об руку с Тэмплином.

Они остановились на площадке перед сбегавшими вниз ступенями и всмотрелись в сумерки. Слева нависали массивные очертания собора; внизу земля спускалась террасами к игровым площадкам, окаймленным полосой темных вязов; по шоссе вдоль береговой линии сновали взад-вперед огоньки автомобильных фар; устье реки было еле видно — светлая полоска, пересекающая темно-серое пространство, — и где-то там, далеко-далеко, впадала она в спокойное и невидимое море.

— Все тот же вид, — пробормотал Тэмплин.

— Дайте мне огни Лондона! — шутливо воскликнул Чарлз. — Знаешь, тебе здорово не повезло с советом.

— Да у меня ни единого шанса не было. Скорее это тебе не повезло.

— Да, у меня шансов не было! Но этот О’Мэлли!..

— А все потому, что вместо Фрэнка у нас теперь жучила Грейвз.

— Наша грудастая Уитли смотрит с такой тоской и скукой. Нет, нисколько не завидую О’Мэлли. Отвечать за дортуар — это не подарок.

— Зато это помогло ему пробраться в совет. Ладно, потом расскажу.

Подойдя к ступеням, ведущим к зданию столовой, они расцепили и вынули из карманов руки, пробормотали краткую молитву перед едой, и только после этого Тэмплин принялся рассказывать.