Однако через считанные секунды Рейн переменил тактику. Отпустив ее руку, он положил свои ладони ей под мышки, а большими пальцами принялся поглаживать ее груди снизу вверх, вызывая в Мадлен фейерверк ощущений.
Когда он ухватил ее сосок своими жаждущими губами, она с силой сжала зубы.
— Ты собираешься замучить меня?
Его улыбка произвела на нее пьянящее воздействие, как и всегда.
— О да, так же, как ты мучаешь меня.
Вдруг, вызвав ее изумление, он вышел из нее, хотя и остался тут же, между ее разведенных в стороны бедер. Мадлен едва не закричала от разочарования, но Рейн пока не думал заканчивать свою сладострастную игру. Он опустил указательный палец в вино, а затем провел им по ее губам и ниже, по шее. Она сдавленно вздохнула от сладкой прохлады хмельной жидкости. Потом, вновь окунув палец в бокал, граф прошелся им ниже, к ее животу, рисуя на коже замысловатые узоры, после чего вернулся наверх, к вздрагивающим обнаженным грудям.
— Рейн, пожалуйста…
— Замолчи, дорогая. Меня бесполезно упрашивать.
Говоря это, он намочил вином ее тугие соски, скользкими пальцами вминая их внутрь, вызывая в персях Мадлен сладостную боль, массируя и раздразнивая налитую плоть.
«Опасен. О, этот мужчина очень опасен», — подумала оцепеневшая Мадлен, закрыв глаза.
А потом он неожиданно остановился. Мадлен распахнула полные непонимания глаза.
— Ты должна подставить мне свою грудь, чтобы я мог пососать ее.
— Рейн… — взмолилась она.
— Давай, милая, или я все прекращаю.
Она не смогла бы перенести этого. Она вожделела его поцелуев на своей коже, на своих разгоряченных грудях. Она хотела его поцелуев… везде.
Прикусив губу, Мадлен подняла руки и развратно обхватила ладонями умащенные вином перси.
— Теперь поиграй со своими сосками. Представь, что твои руки — это мои руки.
Она ущипнула себя за твердые кончики, в точности так, как это делал Рейн.
— Развратная женщина, — сказал он с одобрением. — Это очень возбуждает.
В самом деле, она развратная женщина. Она ощущала себя первобытной, похотливой, стопроцентной самкой.
Но Рейн все еще не выполнял обещанного — не целовал ее соски. Вместо этого он рыскал своим жарким взглядом вверх-вниз по ее телу. Затем он медленно склонил голову к ее животу и слизнул капли вина, которые оставил на ее коже.
Граф не торопился, как будто бы ему хотелось насладиться покоем, в котором пребывало ее тело. Его язык ласкал ее с умопомрачительной нежностью, мастерски выписывая на коже девушки будоражащие фигуры, раздразнивая сводящими с ума страстными прикосновениями. Мадлен дрожала от наслаждения чистейшим развратом. Затем, в конце концов, он все же продвинулся вверх, к ее груди.
Она приглушенно вскрикнула, когда горячий рот захватил ее набухший сосок, энергично облизывая и посасывая. Долгие секунды он расточал свои пылкие ласки здесь, прежде чем перейти к другой груди и проделать с ней те же безжалостно-нежные действия, заставляя Мадлен всхлипывать и непроизвольно выгибаться навстречу его истязающему рту.
— Голодна? — подзадоривая, спросил он ее шепотом. — Я — да, но мне нужна не еда. Твое наслаждение — вот чем я хочу насытиться.
Одарив последним поцелуем каждый из ее изнывающих сосков, он поднял голову. Обеими руками граф раздвинул ее ноги еще шире, раскрывая нежное тело девушки навстречу новому удовольствию, и медленно провел ладонями по внутренним сторонам бедер от колен вверх.
Почувствовав его пальцы, скользящие по ее коже, Мадлен застонала. Бедра непроизвольно задвигались, охваченные огнем похоти, от которого хотелось кричать. По сладострастному блеску в глазах Рейна она догадывалась, что сейчас произойдет.
— Не шевелись, — приказал он. — Твое тело охвачено нетерпением, но я запрещаю тебе шевелиться.
Как же она могла оставаться недвижимой, если он привел ее в такое исступление?
Опять намочив пальцы вином, граф обвел треугольник темных кудрей внизу ее живота, затем окропил ее губы, увлажняя набухшую томящуюся плоть сладкой жидкостью.
Невероятным усилием Мадлен заставила себя лежать неподвижно, созерцая, как ее соблазняют, как дикое вожделение, сжигающее ее изнутри, разливается темной, тягучей массой по ее венам, в то время как он сжимает ладонью ее нежную, намокшую, блестящую интимную плоть.
А затем он снова остановился. Лениво проводя по ее телу взглядом своих сияющих глаз, он дьявольски улыбнулся.
— Потрогай, милая, себя между ног. Ради меня.
Покорно исполняя его распоряжение, она развела бедра еще шире и погрузила пальцы в сочащуюся влагу между своих складок.
— Ты уже готова принять меня? — спросил Рейн низким, чувственным голосом.
— Да, — выдохнула она. — Более чем готова.
Мадлен ощущала, что ее женское средоточие истекает жидким огнем. Все ее существо было охвачено жарким пламенем. Когда его ладонь вновь охватила ее прелести, она с трудом нашла в себе силы, чтобы не застонать.
Держа свою руку неподвижно, Рейн заглянул ей в глаза. Воздух, казалось, искрился от сексуального напряжения, связавшего их, когда он еще крепче прижал свою руку.
— Я хочу везде попробовать тебя на вкус.
Он склонился над ней, вдыхая влажный горячий аромат ее тела, затем прижал губы к ее ущелью, касаясь языком сокровенного входа.
— Ты такая сладкая и опьяняющая.
Мадлен громко застонала от невыносимого голода, разрывающего ее на части.
— Хорошо, ты уже достаточно горячая, — заметил он сластолюбиво. — Как раз такую тебя я и хочу.
Сейчас его руки сжимали ее ягодицы, язык слизывал любовную влагу, источаемую ее алчущей глубиной, а губы высасывали соки из ее пульсирующего бутона. Ее охватила дрожь, в то время как он упивался ею. А когда его язык проник в жаркую, трепещущую тесноту ее лона, Мадлен чуть не подскочила на столе. Ободренный ее непроизвольным откликом на его действия, Рейн усилил натиск, выжимая из супруги беспрерывные стоны.
Он терзал ее, мучительно медленно пронзая языком, которым орудовал ошеломляюще виртуозно. Задыхаясь, Мадлен похотливо изгибалась от жажды всецело ему отдаться, впиваясь пальцами в его волосы.
— То, что нужно. Я хочу тебя такую, извивающуюся и голодную.
— Рейн, умоляю…
Она с изумлением услышала собственную мольбу. Но он только опустился ниже, касаясь своей вздыбленной плотью ее тела, а губами плотно прижался к ее рту, смакуя издаваемые ею крики, задыхающиеся стоны.
Наконец он смягчился.
— Почему бы мне не позволить тебе кончить сейчас? — пробормотал он, с новой силой возобновляя натиск своего страстно ласкающего рта.