Роуз выключает камеру.
— Это длится тридцать минут, — холодно говорит она. — Тридцать минут, Ричард. Он лучше нас должен знать, как не следует поступать.
— И твоя сестра, конечно, невиновна во всем этом, — огрызается Райк. — Во-первых, она не должна была просить его заняться сексом!
Роуз ведет себя с ним так, словно их пригласили сражаться за своих братьев и сестер.
— У Лили действительно всё шло хорошо...
Райк издает сухой смешок.
— Это называется хорошо? — он указывает на камеру. — С таким же успехом она могла бы запрыгнуть на его...
— Она очень встревожена, — обрывает его Роуз. — Вся её сексуальная жизнь и зависимость были выставлены на всеобщее обозрение. Давай посмотрим, как ты справишься с тысячами людей, называющих твой член зараженной болезнью пустошью.
— Она чиста, — опровергает Райк. — Она это знает. Мы все это знаем, — он обводит рукой комнату. — То, что говорят другие люди, не должно иметь никакого значения.
— Она пытается быть сильнее! — Роуз кричит на него, ее нос раздувается. Я подхожу и касаюсь её талии, чтобы успокоить, но она только вырывается из моих рук. — Однако, твой брат...
Я прикрываю ей рот ладонью. Она хватает меня за запястье, пытаясь убрать его, но моя сила удерживает её голову в моем распоряжении. Она никуда не денется и не скажет ничего такого, что превратит эту ситуацию из плохой в неуправляемо дерьмовую.
— Хватит, — спокойно говорю я. Они оба погружаются в молчание. Несмотря на то, что Роуз вынуждают к этому, к счастью, её плечи начинают расслабляться, она меньше защищается. — Когда вы двое соревнуетесь, у кого лучший брат или сестра, мы ничего не добиваемся. Они оба облажались. Остановимся на этом.
— Они не должны быть вместе, — заявляет Райк.
Это заявление он произносит почти каждый раз, когда мы втроем ведем эти маленькие разговоры о Лили и Ло.
На этот раз Роуз вежливо шлепает меня по руке, вместо того чтобы просто вцепиться в неё. Поэтому я отпускаю её.
— Только попробую разлучить их и увидишь, что произойдет, — угрожает Роуз, убирая прядь волос с губ.
Мы могли бы это сделать. Мы самые старшие в нашей так называемой группе, и было бы нетрудно заставить Лили и Ло расстаться на пару лет. Думаю, мы все обдумываем это около пяти минут, прежде чем понять истину.
Они глубоко любят друг друга. И единственная причина, по которой они всё ещё пытаются быть здоровыми — это друг для друга. Лишите их этой поддержки, и они снова могут стать рабами своих зависимостей.
Вместо этого мы часами сидим, обсуждая альтернативные планы. Например, пригласить их обоих на съезд комиксов. Мы сделали это несколько месяцев назад, пытаясь вытащить их из дома и помочь им отвлечься от собственных мыслей. Мелочи имеют значение.
Они понятия не имеют, что мы так подробно обсуждаем их. Они, вероятно, чувствовали бы себя виноватыми за то, что мы все настолько заботимся об их благополучии, чтобы они не вернулись в своим зависимостям.
— Мы даже не знаем, пил ли он алкоголь, — говорю я им. — Это могла быть Лили или... — я качаю головой при этой мысли. — Продакшн.
— Они бы не стали, — говорит Райк, его глаза темнеют. — Если они играют с их зависимостями, я ухожу. Я, блядь, уйду с этого шоу, и они могут, блядь, поцеловать меня в задницу.
Клянусь, я становлюсь глупее, когда слышу, как ругательства сплетаются вместе.
— Единственный способ узнать это — спросить Лили и Лорена, — говорю я ему.
— Они будут лгать. Ты думаешь, они хотят, чтобы мы втроем запихнули им в глотку наше неодобрение и разочарование?
— Ну давай вообще не спрашивать их, — говорю я, небрежно пожимая плечами. — Давайте просто будем вести себя так, будто они два нечестных, презренных зависимых, которые не заслуживают объяснения своей стороны истории.
Райк прищуривается, глядя на меня.
— Знаешь что, я чертовски рад, что продюсеры превратили тебя в самодовольного ублюдка. Потому что это... — он машет рукой. Райк становится чрезмерно оживленным, жестикулируя своим телом всякий раз, когда злится. Огромная часть меня хочет связать его, просто чтобы он прекратил это делать. — ...это самое раздражающее дерьмо, с которым мне приходится иметь дело в этот, блять, день.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
У меня есть так много опровержений этому, но для того, чтобы спровоцировать Райка требуется время. Которого у меня сейчас нет.
— Значит, мы все согласны поговорить с Лили и Ло?
Райк сердито смотрит.
— Я приведу их, — вмешивается Роуз и проскальзывает между нами, чтобы выйти за дверь.
34. Роуз Кэллоуэй
.
Лили и Лорен садятся на мою кровать, и Лили продолжает качать головой, пока мы с Коннором объясняем ситуацию. Она, наконец, сдается, когда Коннор упоминает пустую бутылку из-под текилы.
— Его бы вырвало, если бы он выпил! Он ведь принимает Антабус.
Препарат предназначен для выздоравливающих алкоголиков, вызывая у них тошноту, если они употребляют алкоголь. Это не обуздывает вашу тягу, это просто стимул не пить.
Лорен смотрит в пол, его брови в замешательстве сдвинуты.
— Ты всё ещё принимаешь его? — грубо спрашивает Райк.
Ло свирепо смотрит.
— Разве ты не должен этого знать? Ты считаешь мои таблетки, — он ведет себя чрезмерно подозрительно, уклоняется от ответа вместо того, чтобы прямо ответить своему брату. Я почти бросаюсь в атаку, но Коннор удерживает меня за талию, положив две крепкие руки на мои бедра.
Райк потирает затылок.
— Я прекратил, потому что пытался доверять тебе.
— Я даже не знаю, почему ты меня спрашиваешь, — сердито говорит Ло. — Ты уже решил для себя, что я пил.
— Честно говоря, я, блядь, не знаю, что и думать.
Коннор заговаривает прежде, чем Ло успевает взорваться.
— Мы можем очень легко убедиться в этом. Мы не видели, чтобы тебе было плохо последние пару недель. Всё, что тебе нужно сделать, это показать нам свои таблетки, чтобы мы знали, что ты их принимаешь.
— Это не твое, блять, тело, Коннор, — усмехается Лорен. — Это не влияет ни на кого в этой комнате, кроме меня и, возможно, Лил. Я нихрена не обязан тебе говорить, — он встает, как будто готов уйти, и лицо Лили вытягивается в замешательстве.
Я закипаю. Я словно в огне. Я хочу врезать ему за то, что он такой невежественный! Я вырываюсь из хватки Коннора и отступаю в сторону, чтобы загородить тело Лорена от двери, протягивая руки к раме.
— Твоя зависимость затрагивает всех в этой комнате. Если ты этого не понимаешь...
— Я прекрасно понимаю, — перебивает он, в его голосе звучат нотки, которые обостряются с каждым словом. Его скулы настолько выраженные, а черты лица одновременно красивые и пугающие.
— Не будь идиотом.
Ло издает короткий, горький смешок.
— Это так, блять, легко для тебя, не так ли? — говорит он со злобой. — Быть умной. Быть Мисс Совершенство. О чем тебе нужно беспокоиться? Хорошо ли сегодня выглядят мои волосы? Мои туфли подходят к моему платью?
— Ло, — предупреждает Коннор.
Но это его не останавливает.
Лорен наблюдает, как мое дыхание становится глубже от чистой ярости. Всё, что я вижу — это мою сестру. Он сказал, что защитит её, а потом он снова позволил ей поддаться зависимости. Какого, блять, хрена он это сделал? Почему самый важный человек в её жизни — её спаситель и её демон?
Я так сильно хочу причинить ему боль. Он ведёт себя так, что мне становится очень легко хотеть это сделать. В этом-то и проблема.
Ло неторопливо подходит к моей аккуратно расставленной книжной полке.
— Давай посмотрим, Роуз... — он берет книгу в твердом переплете и небрежно листает её, прежде чем потрясти за корешок. Моя грудь сжимается. — Каково это?
Ужасно.
А потом он открывает мои папки с дизайнерскими эскизами из манильской бумаги и трясёт их, пока все бумаги не падают на пол.
— Прекрати! — кричу я, пытаясь собрать их, каждый неупорядоченный эскиз как нож в сердце. Моя тревога усиливается.