Продолжая недоумевать относительно причин столь разительной перемены в жизнерадостном докторе, я осторожно села на освобождённое Най место. В голове отчего-то было пусто, мысли ворочались медленно, и все какие-то малозначительные. Как будто я проснулась, но ещё не до конца.
Интересно, сколько я проспала, если Найриш уже так освоилась не просто в незнакомом месте, но среди незнакомых людей?
— Расскажи мне, пожалуйста, о своих планах на ближайшее и отдалённое будущее, — всё так же пристально меня разглядывая, не попросил — приказал Млен.
— В каком смысле? — нахмурилась я.
— В прямом. Какой ты видишь свою дальнейшую жизнь. Вот прямо начиная с этого момента и, в частности, применительно к Райшу.
— Не знаю, — совершенно растерялась от такого напора и без того будто оглушённая и заторможенная я. — Почему ты спрашиваешь?
— Потому что в следующий раз, когда ты… — начал он шипящим тоном и запнулся, видимо, проглотив какое-то ругательство. Пробурчал что-то невнятно себе под нос, глубоко вздохнул, тряхнул головой. А я продолжала молчать, потому что вдруг поняла: он просто зол. Вернее, не просто, а очень сильно, и почему-то на меня. — В следующий раз, когда тебя пнёт под зад вчерашний день, и ты решишь выкинуть что-нибудь эдакое, я хочу знать об этом заранее и хоть немного подготовиться!
— К чему подготовиться? — осторожно спросила я. Происходящее чем дальше, тем больше напоминало странный, и даже в какой-то мере страшный сон.
— К тому, чтобы минимизировать последствия твоей эгоистичной тупости! — рявкнул мирный. Не выдержав, подскочил со стула и заметался передо мной по кабинету. — Маленькая эгоистичная дрянь! Я ещё, идиот, его тогда уговаривал, что всё нормально будет…
— О чём ты? Я не понимаю, — беспомощно пробормотала я, наблюдая за его метаниями. Я совершенно не помнила, чтобы чем-то успела так оскорбить доктора, которого видела всего пару раз в жизни.
— Ещё бы ты понимала, — огрызнулся он. Потом резко затормозил, развернулся ко мне лицом, скрещивая руки на груди. Млен был худощавым и невысоким, но почему-то сейчас эта его поза казалась весьма угрожающей. — Пять нормолет. Пять проклятых нормолет из-за одной сопливой самовлюблённой девчонки… Знала бы ты, как я всё это время мечтал свернуть тебе шею! — зло сплюнул он себе под ноги. — Пять нормолет, пока ты отдыхала на свежем воздухе, мы балансировали на жёрдочке над жерлом вулкана из-за того, что тебя при создании обделили мозгами. Пять нормолет благодаря тебе мы вынуждены были наблюдать за тем, как наш друг задыхается и сходит с ума от боли! Пять нормолет я вливал в него успокоительные и психомодулирующие препараты кубометрами. Пять нормолет мы по очереди ходили за ним по пятам, не оставляя ни на секунду, чтобы он в забытьи не покалечил себя или кого-нибудь ещё. Ты хоть представляешь, каково это, наблюдать, как здоровый сильный мужчина, и, более того, твой друг медленно умирает, и не иметь возможности не то что помочь — хоть как-то облегчить его боль, потому что эмоциональная привязанность не купируется медикаментозно?! Да к ларгу под задницу нас, он все пять нормолет провел в пограничном с безумием состоянии, удерживаясь на краю только чудом! Ты хоть представляешь себе своей тупой головой, что такое безумный шер-лорд?!
Высказавшись и обнаружив, что я не пытаюсь возражать, Млен немного успокоился, но продолжал стоять и буравить меня взглядом. Уже не ненавидящим, скорее полным отвращения.
— Прошло пять лет? — единственный вопрос, который сумел сформулироваться в моём окончательно опустевшем от этой тирады разуме.
— Чуть больше, — поморщившись, почти спокойно ответил доктор.
— Млен, я, конечно, понимаю, что вы, мирные, довольно эмоциональные существа. Но я бы на твоём месте был немного сдержаннее в формулировках, — раздался от входа негромкий голос с презрительно-высокомерными интонациями, от которого по спине пробрало холодком.
— С чего вдруг? — кинув через плечо недовольный взгляд, ершисто возразил доктор. — И давно ты подслушиваешь?
— Извиняться придётся, — снисходительно усмехнулся Ханс. — А для того, чтобы вас никто не слышал, надо закрывать дверь.
— Ты меня силой что ли заставишь извиняться? — недовольно поморщился Млен.
— Вот ещё, — сквозь гадливо поджатые губы процедил холодный. — И, представь себе, никто не будет. Самому же стыдно станет. Цени, что предупреждаю тебя заранее, успеешь подготовиться, — покровительственно улыбнулся он.
— Ты за этим пришёл?
— Нет, я пришёл подождать капитана. Учитывая, что его тха-аш очнулась, будет гораздо проще дождаться его здесь, чем отлавливать по всему кораблю. Тем более, что потом он на некоторое время станет совершенно недоступен, — он пожал плечами с таким высокомерным превосходством, будто только что на пальцах объяснил примитивному народу суть приёма сложения. — Хм, а вот и он, — холодный скользнул в сторону, и на освободившемся месте возник Райш.
— Что за собрание? — насмешливо поинтересовался он, окинув всех нас взглядом.
— Понятия не имею. Я ждал тебя, чтобы… — начал Ханс, но закончить ему не дала я.
При виде горячего меня вдруг накрыло осознание. Того, что Млен прав, и я действительно эгоистичная дура. Того, что мимо нас прошло пять бесконечно долгих однообразных пустых лет. Того, что вытерпел горячий за эти годы, и при этом не разучился улыбаться и, более того, был действительно рад меня видеть, и даже самую малость на меня не злился. Того, что на всё это обрекла его я. И, наконец, того, что я могла больше никогда-никогда его не увидеть, и так и не понять, насколько мне без него плохо.
Сорвавшись с места, я в одно мгновение оказалась рядом с Райшем, обхватила его обеими руками за пояс, изо всех сил прижалась, уткнувшись лицом в грудь. Хотела извиниться, но не могла выдохнуть ни слова сквозь душащие рыдания.
— Вы чем тут занимались? — ошарашенно пробормотал горячий, крепко меня обнимая и осторожно гладя по спине. Я на членораздельную речь была неспособна, Млен продолжал молчать, и на вопрос капитана решил ответить холодный.
— Наш эмоциональный друг с некоторой горячностью вкратце пересказал твоей тха-аш события последних пяти нормолет. Очень вкратце, — с ядовитой снисходительностью пояснил Ханс, и не подумав ничего скрывать.
— О чём? — несколько напрягся капитан.
— Разумеется, о твоём здоровье. Он ведь доктор. И о степени виновности в этом твоей тха-аш.
— Млен, зачем… — начал раздражаться Райш.
— Но он ведь прав, — сквозь слёзы поспешила вмешаться я. — Прости, я больше никогда так не буду!
— Вот об этом я и хотел поговорить, коль уж ты обратно стал более-менее вменяем, — перебил недовольный Ханс уже меня. — Это тёмная история, и я бы предпочёл, чтобы ты был в курсе.
— Так, сели все, — решительно скомандовал Райш и, устроившись на всё том же многострадальном столе, угнездил меня на своей коленке. В последнем особого выбора у него не было: я на аккуратные попытки себя отцепить реагировала усилением хватки. Кому бы послабее точно рёбра сломала; а горячий только насмешливо хмыкнул себе под нос. — А теперь давай по пунктам, что за история?
— О паническом бегстве твоей тха-аш. Райш, вот откинув эмоции и включив мозги, — хотя, понимаю, тебе это после долгого перерыва трудно сделать, — подумай сам. Могла ли неопытная беременная женщина, не имеющая за плечами никакой подготовки кроме штурмовой, почти не умеющая влиять на психополе, ничего не знающая о наших реалиях, почти не имеющая денег, обойти все системы контроля и безопасности? — он выдержал короткую паузу, видимо, ожидая какого-то ответа. Но, не дождавшись, продолжил. — Всё ещё непонятно? Ладно, давай по пунктам. Она прошла сканирование личности как Таммили. Понимаешь? Сканирование личности при посадке. Потом — вообще под несуществующим именем. А потом сумела угнать спасательный катер так, чтобы этого не заметили не то что люди, сам корабль, и при этом ни у кого из них не осталось воспоминаний, когда это произошло. После чего, не умея пилотировать наши корабли, она довела этот катер через половину чужой галактики и совершила ручную посадку. Тебе это не напоминает сюжет низкопробного фантастического кино?