Между прочим, это последнее обстоятельство дало повод сенатору Бору подчеркнуть свое обвинение меня в соучастии в действиях, направленных против американских войск в Сибири не только совместно с японскими войсками, но и великобританскими.
По прибытии в Канаду я вновь имел удовольствие воспользоваться радушным гостеприимством М.Е. Айвазова и многих других видных горожан Ванкувера и Торонто.
Денежные мои дела после судебных расходов и продолжительной остановки в Нью-Йорке были настолько плачевны, что я не имел возможности думать о дальнейшей поездке во Францию и был вынужден вернуться на Дальний Восток, несмотря на все трудности, которые снова ожидали меня там.
18 июня 1922 года я оставил Ванкувер, возвращаясь в Китай. 28 июня прибыл в Иокогаму и, несмотря на все усилия моих добрых друзей, не мог получить разрешение на высадку на берег. Поэтому мне пришлось продолжать свой путь на том же пароходе до Нагасаки, где, по настоянию медицинской комиссии, удалось, наконец, получить разрешение на помещение в один из местных госпиталей, в котором я провел три недели, отдыхая от своей поездки в Америку.
Глава 11
Возвращение на Восток
Прибытие в Китай. Новое покушение в Тяньцзине. Враждебное отношение ко мне китайских властей. Переезд в Цинанфу. Убежище в Аяошане. Переезд в Циндао. Разрешение въезда в Японию. Условия въезда. Нагасаки. Первые годы жизни в Японии. Смена министерства и облегчение условий моей жизни. Характерные особенности страны и нации Ямато. Попытки революционизации Японии. Разрушительная деятельность Коминтерна в Китае. Возобновление моих политических связей. История взаимоотношений с Чжан Цзолинем и его преемниками. Обращение к Сун Чуанфану и Чан Кайши. Мировая обстановка и успехи Коминтерна. Пути советской политики. Ценность советских обязательств и истинных намерений Коминтерна.
Моим японским друзьям так и не удалось исхлопотать мне право жительства в Японии, и я вынужден был вернуться в Китай, не имея и там права на легальное существование. Господин Сео Эйтаро повсюду сопровождал меня, и ему пришлось пережить массу беспокойных дней в течение долгого времени, что было особенно хлопотливо, ввиду постоянного преследования меня агентами большевиков.
В Тяньцзин я вернулся в конце июля 1922 года и нелегально остановился в «Токио-отеле», где в первых числах августа мне пришлось снова пережить покушение на мою жизнь. На этот раз было совершено открытое нападение на отель. Благодаря своевременно принятым мною и г. Сео мерам нам удалось удачно вызвать наряд консульской полиции и задержать пять человек, вооруженных гранатами и револьверами. В числе задержанных оказались трое русских, из них один некто Силинский, явный большевик, один кореец из числа прислуги отеля, взятый нападавшими насильно, чтобы указать мой номер, и один американский гражданин из того сорта русских революционеров, которые эмигрировали в свое время в САСШ, спасаясь от воинской повинности. Целью нападения на гостиницу было убийство меня, как это выяснилось из показаний корейца, данных им при допросе в полиции. Тем не менее все арестованные, кроме корейца – японского подданного, были вскоре освобождены консулами и открыто высказывали намерение повторить покушение в ближайшем будущем.
В силу создавшейся обстановки, по настойчивым напоминаниям консулов, мне пришлось снова готовиться к выезду из Тяньцзина. У меня не было определенного пункта, куда бы я мог поехать, так как китайские власти связывали мое имя с вновь возникшим в Монголии движением за независимость и, считая меня ответственным за него, ожидали только подходящего случая для моего ареста.
Разрабатывая в свое время план объединенной борьбы с коммунизмом, я указывал маршалу Чжан Цзолиню на необходимость использования стремления монголов к независимости в наших интересах, чтобы не толкнуть их в объятия агентов красной Москвы. Мой план в китайском правительстве, за исключением некоторых монархических кругов, был встречен холодно, так как Пекин рассматривал этот вопрос исключительно с точки зрения сохранения своего суверенитета, и за этим просмотрел интригу Коминтерна, который, уничтожив сопротивление Белых армий в Сибири и на Дальнем Востоке, немедленно наложил свою руку на Внешнюю Монголию, захватив Халху и вовлекши ее в орбиту своего исключительного влияния. Монголия оказалась для Китая все равно потерянной, и ответственность за это ныне возлагалась на меня, ибо ближайшим поводом к вводу красных войск в Халху послужила борьба с Унгерном и ликвидация его движения на Байкале.
Так или иначе, но я не мог появиться на китайской территории, так же как не мог оставаться и на концессиях. Выхода как будто не было, но его надо было найти во что бы то ни стало. В конце августа я, в сопровождении неизменного господина Сео, покинул Тяньцзин, направляясь пока в Цинанфу. Там предстояло решить вопрос о дальнейшем направлении. На следующий же день после нашего прибытия в Цинанфу в японский отель, в котором мы остановились, явились двое подозрительных лиц, в одном из которых мы тотчас узнали того Силинского, который принимал участие в нападении на «Токио-отель» в Тяньцзине. Таким образом, обстановка осложнилась еще тем, что наше местопребывание было быстро обнаружено и теперь предстояло не только найти убежище, но и обмануть бдительность наблюдателей и скрыться от них так, чтобы они не могли найти нас снова.
Обсудив положение, мы решили ввести в заблуждение наших противников тем, что, сев в поезд, идущий в Циндао, и взяв билеты до этого пункта, вылезти из поезда, не доезжая Циндао, и пешком отправиться в Ляошань. Предварительно мы заручились содействием одного голландца, г. П. Р., который оказал мне большую услугу, устроив разрешение владельца одной из вилл на Ляошане, германского подданного, поместиться в его даче, которая в это время года обычно пустовала. Господин Сео должен был отправиться в Циндао, там явиться к генерал-губернатору генералу Юхи и сообщить ему мое местопребывание.
Рано утром я и г. П. Р., не доезжая двух станций до Циндао, покинули поезд. Нам удалось исполнить это совершенно незаметно для наших преследователей, ибо они наблюдали за Сео, который гулял по поезду и часто посещал вагон-ресторан, в то время как я не покидал своего купе. На той станции, где нам предстояло вылезти, Сео снова увел наших преследователей, а мы тем временем незаметно отстали от поезда и пешком направились в горы. Пройдя около 30 километров, мы к вечеру прибыли на место назначения, где меня ожидал китаец-повар и где я оставался в течение недели под видом друга хозяина. Г. П. Р. на другое утро уехал в Циндао.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});