ему Святослав велел разыскать Сновида.
Тут Рагдай понял, кто эта баба. Он мог бы сразу это понять, если бы его так не взволновала её красота и властность.
– Зачем тебе Сновид нужен? – спросил у неё Лидул.
– А это не твоё дело! Дам тебе тысячу золотых, если ты притащишь Сновида сперва ко мне. Я лишь полчаса с ним поговорю, а потом вези его к Святославу.
– Тысяча золотых? – повторил Лидул, рассмеявшись, – ох, и овца ты, Малуша! Святослав даст мне в два раза больше за мой рассказ о нашей с тобой беседе.
– Зачем ты, викинг, делаешь себя смердом? – презрительно пожала плечами рыжая.
– Викинг, делающий себя смердом, не так смешон, как холопка, делающая себя госпожой, – был ответ Лидула. Из глаз Малуши брызнула ярость. Сжав кулаки, бывшая жена князя крикнула:
– Пёс! Холуй! Забыл ты, скотина, с кем говоришь? Я сделаю так, что Святослав сам изрубит тебя в куски! Египтянку – тоже!
– Запомни про египтянку, – взглянул Лидул на Рагдая, – передашь князю эти слова, когда над Роксаной вновь соберутся тучи!
Малуша захохотала.
– Ты, жалкий пёс, и тысячи псов, подобных тебе, в одну глотку лают и день и ночь Святославу, как я хочу его смерти! Велик ли толк от вашего лая? Лишил меня Святослав хоть чего-нибудь? За мной – Любеч! И за мной – Новгород, как ты видишь! Великий Новгород! Ох, не ссорься со мной, Лидул! Найди мне Сновида.
– Он сейчас в Киеве? – спросил тысяцкий так спокойно, будто никто ему не грозил.
– Гусляр об этом не знает, – проговорила Малуша. Спокойствие возвратилось и к ней, притом так же резко, как и ушло.
– Две тысячи золотых, – объявил Лидул.
– Полторы.
– Нет, две.
Малуша смолчала. Приняв молчание за согласие, тысяцкий повернулся и быстро вышел. Рагдай нагнал его в коридоре.
– Ты что, и вправду собрался Сновида к ней притащить? – спросил он Лидула, когда они спустились во двор.
– А почему нет? Тебе помешает тысяча золотых? Мне лично не помешает. Пускай Малуша с ним потолкует, прежде чем князь прикончит его. Куда он от князя денется? Никуда.
Рагдай согласился. Ему было всё равно. От ворот подворья он и Лидул устремились вниз, к туманной Почайне. Они скакали по закоулкам, мимо домишек с тёмными окнами, из которых слышался плач овдовевших женщин.
– Куда мы едем? – спросил Рагдай у варяга.
– Если Сновид ещё в Киеве, то он может быть только в одном месте. Туда и едем.
Рагдай уж знал, что это за место. Когда два всадника, протащив лошадей в широкий пролом забора, медленно ехали вдоль ручья, мимо груш и яблонь, повалил снег. Первый в том году. Сквозь его завесу луна, которую с трёх сторон обступили тучи, казалась лицом покойника, заглянувшего в дом сквозь ночную изморозь на окне. Тишина в саду стояла такая, что было слышно, как снег ложится на ворохи прелых листьев.
Лидул решил приблизиться к дому между двумя буграми со стороны Почайны. Пришлось для этого сделать крюк, оставить коней в ракитах, под крутым берегом широко разлившегося ручья, и тихо идти по воде к бугру, покрытому снегом и бледным светом луны. На самой вершине стоял дозорный. Берег, поросший сплошь тростником и кустами, скрывал крадущихся. Им удалось подойти к бугру, склон которого очень круто дыбился над ручьём.
– Нам его не снять, – прошептал Рагдай, глядя на дозорного.
– Стой здесь и не шевелись, – приказал варяг и полез на берег тише змеи. Одолев обрыв, он скользнул в заросли крапивы, которые обступали бугор, всходя на его подножие, и пополз к пологому склону. Рагдай смотрел на дозорного. Тот с ленцой озирался по сторонам. Луна, ярко озарявшая всё вокруг, вполне успокаивала его. Но вот рядом с ним возник силуэт Лидула, который вполз на бугор и молниеносно встал во весь рост. Сверкнул клинок сабли, и голова лихого, скатившись вниз по откосу, упала прямо в ручей возле ног Рагдая. За ней скатилось кровоточащее тело.
Рагдай вскарабкался на обрыв. Лидул его ждал, спустившись с бугра. Они его обошли, раздвигая заросли, и приблизились к двери домика. Дверь была заперта. За нею послышался голос Хорша:
– Ждём ещё час! Я думаю, тучи луну затянут.
– Без толку ждать, до зари прождём, – возразил совсем незнакомый Рагдаю голос, – знаешь, чего дождёмся? Княжеских псов!
– Их мало, и все стоят вокруг Киева. А придут сюда – подадимся в лес. Ведь их уж не будет возле него!
– Что скажешь, Сновид? – спросил Шелудяк.
– Беда нам, что выпал снег, – отозвался волхв, – след оставим!
Рагдай с разбегу высадил дверь, и, обнажив меч, набросился на лихих. Они повскакали из-за стола. Было их примерно двенадцать – Сновид, Горюн, Хорш, Василь, Дорош, Шелудяк и несколько неизвестных. Рагдай сразился сразу с двумя, в последний момент успевшими выхватить мечи, а Лидул – с Горюном, вынувшим саблю. Другие ринулись в клеть, где Рагдай спал с Хлеськой несколько дней назад, и заперли за собой дубовую дверь.
Зарубив Горюна, тысяцкий прыгнул на двух лихих, теснивших Рагдая. В первый же миг он проткнул насквозь одного, схватился с другим, и, вышибив меч из его руки, отсёк саму руку, а затем – голову. Совсем уже не лихой лихой грохнулся на лавку и опрокинул её, а его башка откатилась. Рагдай, тем временем, ломал дверь, за которой скрылся Сновид с лихими. Дверь открывалась в сторону клети, но так был крепок засов, что Рагдай не знал уж, как с нею быть.
– Быстрее! – крикнул Лидул. Рагдай, уперевшись ногою в неровность пола, ещё раз налёг плечом, и засов не выдержал, треснул. Дверь распахнулась. Ворвавшись в клеть, Лидул и Рагдай не застали там никого. Окно было заперто изнутри. Убедившись в этом, Лидул прошёлся по клети, не отрывая взгляда от пола.
– Дай-ка огня, – велел он Рагдаю, остановившись возле скамьи. Рагдай сходил в горницу и принёс оттуда лучину. Лидул поднёс её к полу, присев на корточки, и тогда уж оба увидели среди досок квадратную крышку люка. Она по цвету не отличалась от половиц, и щели в ней были, как между ними.
– Подземный ход! – прошептал Рагдай, заломив на затылок шапку. Лидул просунул лезвие сабли в щель между полом и крышкой, чтоб приподнять последнюю. Но напрасно. Её держал изнутри засов. Выпрямляясь, Рагдай промолвил:
– Как я в тот раз её не заметил?
– Я уже понял, что ты здесь был, – произнёс Лидул, также встав, – попробуй-ка её выломать!
– Не смогу. Тут не за что взяться.
Вернулись в горницу. На столе лежали сало и хлеб, нарезанные кусками. Стоял жбан браги. На нём висели ковши. Рагдай, не евший целые сутки, сунул меч в ножны и сел за стол. Лидул сделал то же. Вдоволь наевшись, они испили по полковша.
– А что ж мы не известили посты за городом? – спохватился Рагдай, ставя