ковш на стол.
– Потому, что мы должны взять Сновида, а не они, – объяснил варяг, – забыл уговор с Малушей?
– Так что же, и князю не говорить про то, что здесь было?
– Конечно, нет.
– Куда мы сейчас поедем?
– К нему, на пир. Сновида возьмём в ближайшие дни. Ему от меня никуда не деться.
Рагдай внезапно задумался.
– Слышь, Лидул! А что, если это – всего лишь погреб под домом, и они в нём сейчас выжидают?
– Нет, это подземный ход. Ты помнишь, о чём они говорили здесь, когда мы с тобой подходили к дому?
– Да. Они спорили, когда лучше уходить в лес – сейчас или позже.
– Каким путём они смогли бы уйти из Киева в лес, если не подземным? Ворота заперты, вокруг стен – посты, На небе луна.
Рагдай согласился. Но, когда встали, он отволок тяжелый стол в клеть, и, перевернув, положил на люк. На стол взгромоздил четыре дубовых лавки. Лидул наблюдал за ним с безразличным видом. Кровь, в которой лежали трупы, ещё дымилась. Двум сотрапезникам этих трупов делать у них в гостях было больше нечего, и они направились к лошадям. Ночь была приятная. Снег валил, скрипел под ногами свежо и звонко.
Глава двадцатая
Подъезжая к дворцу, Лидул и Рагдай услышали близ него сердитые голоса. Они далеко разносились в морозном воздухе и звенели по всему саду. Это был спор. Пять-шесть человек убеждали князя не ехать в степь за Днепром. Потом оказалось, что Калокир, Роксана, Гийом и военачальники, да ещё и угрские князья вышли из дворца вслед за Святославом, поскольку тот заявил, что возле реки рыщут печенеги, присланные каким-то его врагом. Спустившись во двор, все, точно, услышали слабый вой, который, действительно, доносился из-за реки. Она широко и ровно чернела под снегопадом. Луна позволяла видеть за нею степь на несколько вёрст.
– На свежем снегу всадников отсюда было бы видно, – сказал Гийом, внимательно приглядевшись к белым пространствам, – нет, степь безлюдна до горизонта! То волчий вой.
– А волков ты видишь? – насмешливо спросил князь.
– Они не такого размера, чтоб их возможно было увидеть ночью за столь широкой рекой, – вздохнула Роксана, – давай вернёмся на пир!
– Это печенеги, – упрямо повторил князь, – я не понимаю, куда смотрели дозоры? Гийом, бери сотню всадников и на лодках переправляйся за Днепр!
– Не нужно этого, – воспротивился Калокир, – кочевники для того и явились, чтоб ты отправил воинов в степь и остался в Киеве без охраны! Это ловушка.
– Но для тебя, а не для меня! Оставлю тебе всех воинов, кроме двух, и сам поскачу. С Икмором тебе здесь будет не страшно. Гийом, Ратмир! За мной, к лошадям!
Варяги и угры, обступив князя, стали наперебой его уговаривать отказаться от полоумной затеи. Но он, не слушая, растолкал их и зашагал к конюшням. Гийом и двадцатилетний Ратмир, недавно вернувшийся от девчонки, последовали за ним. Роксана и Калокир догнали его и схватили за руки, умоляя остановиться. Он оттолкнул их – да притом так, что они упали, и крикнул:
– Прочь! Не смейте соваться в мои дела!
Торопливо встав, наложница и патрикий продолжили убеждать, но на расстоянии, потому что князь был взбешён. Как раз в это время выехали из сада Рагдай с Лидулом.
– Патрикий прав, Святослав! – воскликнул последний, – не для того печенеги начали выть, чтоб ты их переловил! У них на уме какая-то гнусность.
– Я целиком согласен с Лидулом, – сказал Гийом. Всадники, тем временем, спешились. Князь спросил у них, где Сновид.
– Сновид ускользнул из Киева ещё днём, – ответил Лидул, – так что, можешь смело снимать посты. Пусть дружина будет рядом с тобой, потому что в Киеве что-то зреет. Я это понял, когда проехался по нему.
Князь довольно редко прислушивался к Лидулу, однако на этот раз он решил отойти от данного правила и немедленно приказал Гийому снять все дозоры. Взяв у Лидула с Рагдаем измученных лошадей, Гийом их повёл в конюшню. Роксана начала плакать. Конечно же, Святослав с виноватым видом к ней подошёл и обнял её.
– Ты меня толкнул! – вскричала она, слабо уклоняясь от поцелуя.
– Но не убил же, – резонно заметил князь. Она попыталась убить его, и всё у них кончилось двухминутным сладким сосанием. После этого Святослав взглянул на патрикия и хотел сказать ему что-то, но тот воскликнул:
– А не вернуться ли нам за стол? Пятьсот человек нас ждут!
– Вернёмся, пожалуй, – весело согласился князь и повёл Роксану к дворцу. Варяги, Ратмир и угры вошли в него после них. Около дверей остались лишь Калокир и Рагдай, которому тот дал знак не спешить. Сначала Рагдай не понял, что на уме у патрикия. Лишь когда Калокир направился к середине двора, его друг заметил, что там стоит ещё один человек. Это был Лешко. Он напоминал изваяние и глядел на чёрные небеса.
– Ты о чём грустишь? – поинтересовался патрикий, хлопнув дружинника по плечу. Лешко опустил глаза и тихо промолвил:
– Среди ребят, которых убили смерды, были мои друзья.
– Так ступай на пир и выпей за них!
– Я выпил уже достаточно. Не пьянею.
– Ты пьян, Лешко. Очень пьян.
Дружинник, не отвечая, медленно повернулся и зашагал в сторону ворот. Его в самом деле слегка качало. Вскоре он скрылся среди деревьев.
– Что это с ним случилось? – спросил Рагдай, подойдя к патрикию.
– Объясню потом. Сперва ты скажи, где Сновид?
Рагдай очень коротко рассказал о встрече с Малушей и о побоище в старом доме между двумя буграми.
– Отлично, – проговорил Иоанн, – гусляр, стало быть, для чего-то всё растрепал Малуше. Слушай, Рагдай! Мы должны сегодня же взять Сновида, не то Лидул нас опередит.
– Да это легко сказать – взять Сновида! Как мы его возьмём?
– Да с помощью твоей девушки! К счастью, князь о ней позабыл, монаха лишь выпустил. А она сидит взаперти.
Калокир с Рагдаем отправились во дворец. По всем его лестницам разносились крики из залы, в которой шумело пиршество. Её двери были открыты.
– Ты не голодный? – спросил патрикий Рагдая, когда они приблизились к ним.
– У лихих поел. Поспать бы часок!
– И мне бы поспать денёк, – сказал Иоанн, – жди здесь.
и подался в залу. Рагдай опустился на пол, прижавшись к стене лопатками. Его веки сами собой сомкнулись, и в тот же миг он увидел сон. Приснилась ему Агарь, одетая во всё чёрное, по обычаю своего странного народа. Приложив палец к губам, жена Хайма шла по залитой солнцем пыльной дороге к нему, Рагдаю, а он шёл к ней. Откуда-то сверху – должно быть, с неба, гремело множество голосов, и громче других был голос Лидула. Однако, странное дело – Лидул рассказывал о вещах, далёких от неба и от Агари, да и от пыльной дороги. Предметом его рассказа была какая-то пьянка на корабле, во время которой корабль прибило волнами к