Если я обречена прожить всю жизнь в Даунингтоне, то ни за что не упущу эту последнюю возможность развлечься!
* * *
Мы въехали в Таррелл, возглавляемые своенравным Дэнди. Мы были не единственными на лошади — в повозке или, как другие, в фургоне, — но было и довольно много машин, стремглав переезжающих улицу. Дэнди то и дело дергался.
Френк натянул вожжи, держа голову коня покрепче.
— Времена меняются, не так ли?
Я глубоко вдохнула:
— И ты будешь меняться вместе с ними?
— В той части, которая покажется разумной, — пожал плечами Френк. — Некоторые вещи вечны, а некоторые проходят в мгновение ока. Я буду адаптироваться к тем переменам, которые придут навечно, просто мне понадобится время, чтобы понять, какие именно.
Я размышляла о его словах, пока скрип кожаных ремней и цокот копыт переплетался с пыхтением двигателей, а запах бензина смешивался с запахом лошадей и навоза. Раньше я наверняка бы запротестовала, услышав о такой предосторожности в действиях. Сейчас же я раздумывала: а может, в этом больше мудрости, чем в моем бесшабашном стремлении ко всему новому и яркому?
— Конечно, если голосование за новые дороги пройдет успешно, я тоже, возможно, испытаю желание немедленно присоединиться к повальному увлечению автомобилями.
Я мысленно помолилась об успехе выборов и тут же одернула себя. Меня не будет здесь, чтобы насладиться новыми дорогами! Как, впрочем, и автомобилем, который Френк решит купить.
Дэнди продвигался все дальше в центр города. Я вертела головой во все стороны, жаждая увидеть все, что предлагал город. Большой отель, несколько бакалейных магазинов, аптек. Магазины с автозапчастями и тут же, практически рядом, магазины со сбруей. Железнодорожное депо.
— Ой, что это? — Я указала на большое здание впереди, украшенное большими колоннами на входе.
— Библиотека имени Карнеги, — ответил Френк.
— Мама однажды водила меня туда, — прошептала сзади Олли.
Я прикусила губу, растерявшись и не зная, как реагировать на такой ответ. Ведь вот она, правда жизни. У них была мать. Ее помнили Олли, Джеймс и, возможно, Дэн. Я тяжело сглотнула и посмотрела на Френка. На его лице не было какого-то определенного выражения.
— Что ты помнишь про тот визит, дорогая? — спросила я Олли.
— Ряды и ряды книг! И мне все время говорили быть тише!
Я засмеялась. Не смогла сдержаться. Думаю, что и мне мама
делала бы замечания.
Мы приехали на Мострит, Френк повернул Дэнди к почте, и мы выбрались из повозки. Френк посадил Дженни себе на плечи, она хлопала в ладоши и улыбалась. Я взяла Дэна за руку.
Люди толпились возле витрин. Я была уверена, что таращилась, как настоящая деревенщина, пока мы ходили взад-вперед по тротуарам; я едва удерживала вырывающегося Дэна. Мой день в Далласе не был заполнен такими чудесами, только ожиданиями, а затем разочарованием. Но сегодня Олли и Джеймс шли рядом со мной, радостные, с широко распахнутыми от удивления глазами. И я с удовольствием поддержала их энтузиазм.
Наши странствия мы закончили у киоска с газированной водой. Достав платок, я вытерла с наших лиц пот и грязь. Френк заказал три порции, я поделилась с Дженни, Френк с Дэном, а Олли с Джеймсом. Пока мы отдыхали и смеялись, удовлетворение на лице каждого радовало и одновременно сжимало мое сердце.
Джеймс допил последние капли в своем бокале и протяжно выдохнул.
— Ну что, хороший день, сынок?
Джеймс кивнул.
— Семейный день.
Я задержала дыхание и позволила своему взгляду лишь на мгновение остановиться на лице Френка, прежде чем дрожащими пальцами расправить платьице Дженни. А он просто улыбался сыну. Что это означало? Ему нравилась мысль о том, чтобы считать нас семьей? Возможно, наблюдение за счастьем детей всколыхнуло в мужчине ощущение собственного счастья. Я задавила в себе надежду, напомнив, что я была не той женщиной, которую он желал.
Френк хлопнул ладонями по коленям и встал.
— Думаю, нам лучше отправляться в обратный путь, пока солнце не решило, что уже вволю потрудилось и пора в кроватку.
— Папочка, — Дэн взял отца за руку, — ты разве не знаешь, что у солнца нет кроватки?
— Ах… — Лоб Френка нахмурился, когда он посмотрел на поднятое кверху личико сына. — Разве нет?
— Нет! Бекка говорит, что на ночь солнце переходит в другую часть света.
— Вот как! — Френк поднял брови, посмотрев в мою сторону. Почему, ради всего святого, я покраснела и отвернулась?
— Ну что ж, тогда давайте его догонять, пока оно еще здесь!
* * *
Пока Дэнди вез нас домой, дети задремали один за другим. Я молчала, впрочем, как и Френк. Неужели комментарий Джеймса озадачил нас обоих? Эта мысль иглой засела в моем сердце, ответа я не знала. Вместо этого я подумала про маму.
Я не получала от нее ничего с того момента, как она вернулась домой. Я ожидала длинное письмо, описывающее мою детскую глупость и сетующее на то, что я осталась с семьей Френка, но так ничего и не пришло. Ее остановил отец, или она просто не хочет говорить со мной? Имеет ли это для меня сейчас значение?
У нее было собственное мнение по поводу того, на что должно быть похожим мое будущее. Но, несмотря на все ее предложения, я так и не обрела мира, которого жаждала. Хотела она это принимать или нет, но у меня теперь была собственная жизнь. И я должна прожить ее сама, самостоятельно принимая решения. Господь хочет, чтобы я прислушивалась к Нему и повиновалась.
Но дни проходили за днями, и я чувствовала, что боюсь Его указаний. Все больше и больше я раздумывала: а вдруг Он на маминой стороне, и я обречена вернуться домой?
* * *
— Я молилась о тебе, — промолвила Ирен после службы в церкви на следующее утро. На ее лице уже не было прежнего веселья, которое неотлучно сопровождало ее до кончины Беулы. Выражение лица стало серьезным и будто ищущим что-то.
Я поерзала на сиденье, впервые почувствовав себя неуютно в компании подруги.
Ирен села рядом.
— Как дела на ферме?
— Нормально. — Я не могла смотреть ей в глаза, поэтому расправила юбку, скрестила ноги и прижала сумочку к себе.
Она положила свою руку на мою.
— Я все еще молюсь.
Я кивнула, так и не взглянув на нее, мой взгляд остановился на ее руке, пока она не убрала ее.
В конце прохода появился шериф.
— Ребекка?
Чуть встряхнув головой, я согнала меланхолию и послала мужчине свою самую лучезарную улыбку. Он улыбнулся в ответ и, положив мою руку себе на предплечье, проводил из церкви на улицу. Был пасмурный день, скорее зимний, нежели весенний.