За исключением этих печальных случаев, не произошло ничего особенного, и ничто не помешало нам пройти через линии блокгаузов.
Позднее я слышал, что лорд Китченер прибыл в это время на станцию Волвехук для того, чтобы видеть президента Штейна и меня, отправляющихся в изгнание с поездом железной дороги. Но он ошибся в своих расчетах. Высшая Рука руководила нами.
Бюргеры разошлись по разным округам. Я отправился к Гендрику Принслоо на его ферму «Красную», недалеко от Эландскопа. Пробыв здесь несколько дней, я узнал, что сильная кавалерийская колонна идет от Кронштадта в Линдлей. В ночь на
17 февраля она, как я узнал позднее, произвела рекогносцировку в 4 милях от Эландскопа, чтобы поймать меня. Англичане ошиблись опять и на этот раз, получив неверные сведения о том, что я переночевал в одном доме. Это было неверно уже потому, что я давным-давно уже перестал ночевать в домах. Да, кстати сказать, и домов-то не было, где бы можно было приютиться. Женщины, которые еще не были в плену, жили в ужасных, разрушенных углах, обыкновенно покрывая оставшиеся целыми стены кусками цинка, служившими им крышей.
18 февраля я отправился через Либенсбергсфлей к ферме Рондебосх, к северо-востоку от Рейца, чтобы повидаться с президентом.
Между гем англичане продолжали устраивать замкнутый круг из войсковых частей (drive). Несколько колонн направилось к югу от линии блокгаузов Кронштадт—Линдлей по направлению к Вифлеему. Другие шли из Гейльброна, повернув к северу от Гейльброн-Франкфортской линии, и теснили ком-манданта Росса к югу. Эти две огромные части английского войска сходились все ближе, образовав, наконец, одну колоссальную линию от Вифлеем—Линдлея до Франкфорт—Вреде. Этот громадный кордон двинулся 21 февраля вперед по направлению от Вреде и Гаррисмита.
Я думал, что лучше всего будет президенту Штейну с его штабом передвинуться по направлению к Виткопам между Вреде и Гаррисмитом, а потом если колонны будут надвигаться еще дальше, то прорваться где-нибудь у Вреде, или Гаррисмита, или прямо через первые попавшиеся английские колонны. В этот раз нам пришлось употребить невероятные усилия, чтобы не попасться в руки неприятеля. Объясняется это главным образом тем, что мы имели здесь дело не только с неприятельскими войсками, бывшими позади нас, но и с тысячными войсками, шедшими на нас со всех сторон: из Вилиерсдорпа, Стандертона, Фольксруста и Лайнгснека. Все эти войска были одинаково тесно сплочены как впереди, так и позади нас. Соединенные подавляющие силы англичан, образуя неимоверно длинный кордон, состояли, как они потом сами признавали, из 60 000 человек.
Теперь они уже никуда не гнали нас, а просто подходили к нам со всех сторон, образуя вокруг нас замкнутое кольцо, в котором одна колонна находилась вплотную позади другой. Задумав поймать нас таким способом, англичане, очевидно, признали сами всю несостоятельность системы блокгаузов.
Об этих несметных полчищах неприятеля я узнал 22 февраля — в то время, когда часть их подходила к линии блокгаузов. Мне привез это известие коммандант Германус Бота, часть бюргеров которого была стеснена еще прошлою ночью. Кроме того, я знал о том же и от комманданта Росса, который отступил, как я уже говорил, перед неприятелем. Я слышал также, что коммандант Менц, думая, что колонны, находившиеся позади его, пойдут на запад, двинулся сам на восток, но наткнулся как раз на английские полчища.
В ту памятную ночь мы вышли к Корнелисривиру и на другой день были на ферме Брагронтейна, откуда я намеревался прорваться где-либо через английские войска между Вреде и Ботаспасом. Одни из моих разведчиков, вернувшиеся поздно вечером, сообщили мне, что шансы прорваться всюду одинаково плохи, так как неприятель стоит везде тесной стеной в виде замкнутого кольца; другие же разведчики слышали, что в Калккрансе у Г'олспрейта было свободнее, и потому я решил идти на Калккранс.
После захода солнца я выступил в названном направлении с твердым намерением прорваться через английские войска, чего бы мне это ни стоило. Будь я здесь взят в плен, это было бы ничем не поправимым поражением, так как со мной был президент Штейн и весь его штаб.
При мне находилась часть гаррисмитских бюргеров, отряды из Вреде и Франкфорта и части из Стандертона и Ваккерстрома под начальством комманданта Альбертса, пришедшие сюда незадолго перед тем с невыезженными лошадьми для своих бюргеров. За исключением отрядов, при мне находились еще старики, много детей и других безоружных людей, еще не попавших в плен к англичанам. Всех вместе было по крайней мере 2000 человек.
Коммандант Менц также был замкнут в том же кольце, но отдельно от меня; то же постигло и генерала Вессельса, комманданта Бейкеса и часть вифлеемских буров: все они находились на западе от меня, но в точности местопребывание их мне было неизвестно, и я не мог сообщить им о моем плане, так как и сам-то только после захода солнца решил прорваться именно в эту ночь. Впрочем, я твердо надеялся, что какой бы то ни было ценой, но они также проложат себе дорогу и пройдут[75].
Коммандант Ян Мейер находился со своими бюргерами в 6 милях от меня; я сообщил ему о моем плане, и он присоединился ко мне.
По моему приказанию все конные должны были идти вперед. С ними же должна была отправиться моя повозка, запряженная 8 мулами. Эта повозочка была со мной в Капской колонии и с тех пор сопровождала меня всюду в течение 14 месяцев; она же трепалась за мной еще две недели тому назад, когда я проходил через линию блокгаузов.
За конными должны были следовать старики и болезненные, слабые люди, ехавшие в оставшихся еще повозках, а позади них скот отдельными группами с несколькими людьми у каждой группы.
В таком порядке мы и выступили.
Приблизившись к тому месту, где я ожидал встретить англичан, я послал вперед коммандантов Росса с сотнею людей и Германуса Боту и Альбертса с их отрядами.
Мы шли через Гольспрейт. Отсюда повернули несколько на запад, для того чтобы, идя по дороге согласно указаниям разведчиков, наверняка прямо подойти к одному из английских лагерей. Но нам нечего было искать англичан: они были везде. Мы должны были иметь дело не с одним каким-нибудь лагерем: силы англичан выражались в это время такою цифрою, что я полагаю, будто многие из них думали, что бур слишком глуп и не развит, чтобы даже ее выговорить, а не только понять все ее значение. С точки зрения англичанина, бур ничего не мог иного сказать, как:
— Мы видели! Их большая, огромная куча!
Мы не прошли еще нескольких сот шагов от Гольспрейта, как англичане стали стрелять в нас на расстоянии 300 шагов, подходя к нам длинными рядами. Мы знали, что они решили ни в каком случае не пропустить нас.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});