Обширный некрополь соледобытчиков был выявлен в наше время неподалеку от Остии, после того как в ходе стихийных раскопок начали появляться из-под земли скелеты и различные предметы. Археологи из Дирекции археологического достояния Рима под руководством Лауры Чанфрилья раскопали двести семьдесят захоронений. Эти бедняки хоронили своих мертвецов соответственно: скромно, просто, без ценных предметов или почти без таковых. Лишь в трети захоронений было что-то обнаружено: небольшой сосуд, серьги — но зато какое обилие информации! Например, чудесные бусы, простые, почти примитивные, но трогательные, найденные на шее у ребенка, — они должны были охранять его в загробном мире. На шнурок были нанизаны клыки животных, отшлифованные черепки, раковины, янтарь и подвеска с изображением египетского бога Бэса. Эти вещицы с большой вероятностью были не куплены, а где-нибудь подобраны. В ходе раскопок было обнаружено также семьдесят монет — во рту у покойного либо рядом с телом — плата за услуги Харона. Среди них был и сестерций Траяна. Он позеленел от окисления, голова императора затерлась в центре, на уровне скул и висков, — знак сильного износа из-за постоянных обменов, трения, ударов. Еще одна история, ждущая рассказа.
Мертвые рассказывают нам о своей суровой жизни через научные данные, полученные в ходе анализа их останков. Многие скелеты имеют следы переломов и различных нарушений позвоночника. Кроме того, явные свидетельства о продолжительных нагрузках и механических стрессах в местах присоединения связок и сухожилий к костям; костные протрузии; следы хронических воспалений…
Легко представить себе жизнь рабочих на соляных копях — тяжеленные мешки на плечах, ослепительная белизна ландшафта, от которой быстро портится зрение, и соль, безжалостно разъедающая самые мелкие царапины…
Из изученных скелетов 72 процента принадлежит мужчинам. Среди них немало молодых. Здесь тоже поражает возраст умерших: мужчины между двадцатью и сорока годами, женщины еще моложе. Мы можем назвать их тинейджерами — бо́льшая часть умерла в подростковом возрасте. Это не рабы или отпущенники, это бедные римские граждане. Именно среди этих скелетов были найдены останки мужчины, страдавшего сигнатией.
Наконец принесли кувшин, и наш бритоголовый раб принимается жадно пить, опершись на стойку. Его взгляд бродит по стенам забегаловки, сплошь покрытым вульгарными рисунками и надписями. Затем его внимание привлекает ряд портретов, украшающих одну из стен.
Эта стена в отличие от остальных расписана очень качественно. Здесь изображены семь «мудрецов», и под каждым из портретов этих «философов» записан девиз, в сжатой форме выражающий его философию. Он с интересом прищуривается, ожидая прочесть бог знает какие истины, а прочтя, разражается громким смехом. Столь звучным, что кое-кто даже оборачивается в его сторону. Что ж, давайте-ка тоже вчитаемся. Эти фразы обнаружили нетронутыми археологи, они хорошо передают атмосферу места: «Изобретательный Хилон обучал искусству пускать газы бесшумно»; «Талет советует страдающим запором тужиться сильнее»; «Кто хорошо какает, оставляет доктора ни с чем».
Большой порт Остии: яремная вена Рима
Вот уже наш рассыльный выходит из города. В действительности теперь Остия, вопреки распространенному мнению, лишь административный центр. Собственно порт в эпоху империи находится в двух-трех километрах к северу.
Когда начала расширяться власть Рима, стало ясно, что небольшой остийский речной порт совершенно недостаточен. Необходимо было справляться с постоянно возрастающим потоком грузовых судов, доставлявших в Рим продовольствие и прочие товары. Корабли, привозившие знаменитое зерно для столицы, слишком большие, чтобы подходить близко к берегу, бросали якорь в открытом море, где товары перегружали на малые суда. Либо плыли до Путеол, и уже оттуда корабли меньших размеров поднимались вдоль берега к Остии.
Короче говоря, для столицы империи явно требовался порт побольше. И император Клавдий затеял строительство гигантского порта к северу от Остии, порта Клавдия. Были сооружены два арочных мола, которые с двух сторон «обнимали» море, образуя гавань площадью 64 гектара. Гавань вмещала целых двести кораблей.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Но, вероятно, самым впечатляющим сооружением стал маяк. Инженеры привели сюда огромный корабль, на котором Калигула перевез из Египта монументальный обелиск, стоящий ныне на площади Святого Петра. Эти корабли были «авианосцами» того времени, их строили специально для транспортировки особого груза и использовали лишь единожды. Это был древнеримский эквивалент «Сатурна-5», ракеты, доставившей человека на Луну. Сейчас экземпляр ракеты выставлен в Хьюстоне на всеобщее обозрение, и то же самое случилось в римскую эпоху с одним из этих кораблей. Его вытащили на берег в Путеолах (современный Поццуоли) и оставили стоять как памятник римскому судостроению.
В Остии же римские инженеры вывели мегакорабль Калигулы в море и затопили его, заполнив бетоном. Таким образом был создан искусственный остров, на котором и возвели портовый маяк, формой своей напоминавший знаменитый Александрийский.
Сегодня береговая линия выдвинулась в море на четыре километра по сравнению с римской эпохой. Порт Клавдия был поглощен сушей и теперь является частью территории аэропорта Фьюмичино. Кое-какие остатки портовой структуры можно до сих пор увидеть в окрестных полях, среди дорог, стоянок и зданий. Имеется также небольшой музей, где хранятся найденные здесь обломки кораблей.
Остров-маяк располагался на месте перекрестка, где каждый день проезжают сотни водителей, не подозревающих о том, какое смелое инженерное сооружение похоронено под асфальтом. Неподалеку начинается одна из взлетно-посадочных полос аэропорта.
Порт Клавдия оказался полной неудачей, бури топили корабли в гавани, она постоянно заполнялась песком, требуя невероятных расходов на чистку. В итоге Траян построил новый порт. И он был настоящим шедевром.
Создавал его великий архитектор, Микеланджело античности, — Аполлодор Дамасский. Строительство велось двенадцать лет, но в итоге римляне получили уникальное для того времени сооружение: новую гавань, соединенную со старой, но уведенную вглубь материка, она имела форму правильного шестиугольника, с пристанями общей протяженностью 2000 метров.
Сооружение площадью 32 гектара, которое и сегодня с высоты птичьего полета поражает своим совершенством и красотой. Порт не только полностью отвечал потребностям города, но и имел смелую новаторскую форму. Мы можем сравнить его со стеклянной пирамидой над входом в Лувр.
Специально прорытый канал соединил Тибр с морем, вдоль пристаней выросли новые склады.
Как раз сейчас наш письмоносец проходит мимо этих громадных зданий. Они правильной линией обрамляют причалы шестиугольного порта.
И это тоже своего рода шедевры: чтобы избежать порчи зерна в мешках, полы во многих камерах (cellae) приподняты столбиками (suspensurae) на две пяди над землей, тем самым создается циркуляция воздуха и защита от влажности (и животных). Кроме того, двери в складских помещениях небольшие, стены толстые, двери хорошо пригнаны, света мало и воздух сухой.
Здесь хранятся стратегические запасы Рима — без них город не выживет. Зерно поступает в сезон сбора урожая — корабли из Египта входят в порт, и на буксире — scapha, небольшой весельной лодке, — их доставляют к пристани, разгружают и отправляются обратно. Непрерывный поток останавливается только с закрытием судоходного сезона. Ни один корабль не выходит в море зимой, то есть с октября по март. Навигация просто прерывается. Поэтому после того, как созданы необходимые запасы, город уходит в «спячку», примерно как медведь, живущий тем жиром, который накопил во время теплых месяцев. Действительно, в зимние месяцы из Остии в Рим регулярно отправляются мешки с зерном, с тем чтобы хлеба всегда было достаточно на столах у его жителей, во избежание бунтов, голода или же спекуляции на ценах.