Читать интересную книгу Том 5. Революции и национальные войны. 1848-1870. Часть первая - Эрнест Лависс

Около того же времени (27 октября) английское правительство устами Джона Росселя высказалось в пользу населения итальянских государств, признавших Виктора-Эммануила своим королем, и начало отстаивать тезис, гласящий, что нации имеют право во всякое время смещать свои правительства. Выставляя этот принцип, Россель метил главным образом в Наполеона III, признанного апостола народного суверенитета и всеобщего избирательного права; английский министр хотел доставить себе коварное удовольствие побить его собственным его оружием.

Император французов проявлял еще некоторый интерес по отношению к неаполитанскому королю в угоду папе, который открыто принял сторону Франческо II. Вместе с тем, гарантируя этому государю личную свободу, Наполеон III оставлял за собой возможность несколько смущать спокойствие Виктора-Эммануила. Сардинский флот не мог блокировать Гаэту с моря, так как перед этой крепостью крейсеровала французская эскадра. Но английское правительство во имя принципа невмешательства не замедлило потребовать ее удаления, и Наполеон III, который из-за китайских и сирийских дел вынужден был дорожить благосклонностью Великобритании, поспешил дать ей удовлетворение в этом вопросе (19 января 1861 г.). С этого момента Гаэта обречена была на гибель; 13 февраля она принуждена была сдаться на капитуляцию, и Франческо II уехал в Рим к Пию IX, который счел долгом чести оказать гостеприимство сыну Фердинанда II, доставившего ему самому убежище в Гаэте в 1848 году.

В противоположность неудаче этого государя, на глазах Европы следовали один за другим неслыханные успехи Савойского дома. Всем присоединившимся к Пьемонту областям предложено было избрать депутатов; первый итальянски! парламент собрался в Турине (18 февраля 1861 г.) и провозгласил Виктора-Эммануила королем Италии (7 марта). Политика Кавура принесла свои плоды, и политическое объединение полуострова стало совершившимся фактом. Правда, восстановленному итальянскому отечеству недоставало еще Рима и Венеции, но великий министр был полон веры в будущее. Поэтому он не поколебался 27 марта побудить палату депутатов в принципе объявить Рим столицей Италии.

Пий IX и политика «поп possumus»[169]. Сторонник свободной церкви в свободном государстве, Кавур не терял надежды убедить папу в необходимости добровольного отказа от последних остатков светской власти. Через посредство аббата Стелларди, доктора Панталеони и патера Пассальи он старался доказать Пию IX, что за отказ от незначительной и обременительной светской власти он будет щедро вознагражден теми гарантиями, которыми Италия обставит его духовную власть. Для Ватикана эти аргументы не представляли никакого значения, но они имели некоторый успех в Тюильри, как как Наполеону III сильно хотелось раз навсегда покончить с вопросом об оккупации Рима. Правда, он ни за что не желал при этом ссориться с католической церковью.

Смерть Кавура, скончавшегося почти скоропостижно 6 июня 1861 года, поразила всю Европу и глубоко опечалила Италию. Император французов, не желая усиливать того затруднительного положения, в которое эта потеря могла поставить Виктора-Эммануила, поспешил признать новое королевство. Немного спустя, строгим надзором, организованным в папских владениях, он помог Виктору-Эммануилу обуздать в неаполитанских провинциях бандитов, действовавших от имени Бурбонов и получавших поддержку из Рима благодаря Франческо II и папе; с величайшим трудом генералу Чиалдини удалось справиться с этими разбойничьими шайками (июль— сентябрь 1861 г.).

Рикасоли, заменивший Кавура в министерстве, встретил самое энергичное содействие при римской курии со стороны французского посланника при Ватикане, Лавалетта. 11 января 1862 года французское правительство поручило своему представителю запросить «св. престол», не согласится ли он, не отказываясь формально от своих прав, «на фактическую сделку, которая вернет внутренний мир католической церкви и сделает папство участником в торжестве итальянского патриотизма?» Но государственный секретарь «св. престола» ответил, что «ни одна уступка этого рода не может быть сделана ни Пием IX, ни кем-либо из его преемников во веки веков».

Ратацци и Гарибальди в 1862 году. Это поп possumus, естественно, вызвало во всей Италии величайшее волнение. Революционная партия снова вышла на улицу и начала подготовлять очередную вооруженную экспедицию. Национальный комитет Provedimento призывал к угрожающим манифестациям по вопросу о Венеции и Риме, а Гарибальди снова собирался в поход. Рикасоли закрывал на это глаза или, по крайней мере, притворялся, будто ничего не замечает; поэтому французское правительство лишило его своей поддержки и радостно приветствовало переход власти в руки Ратацци, занявшего пост первого министра в марте 1862 года.

Ратацци, которого особенно ценил Наполеон III (равно как и Виктор-Эммануил), принял решительные меры для подавления революционной агитации. Тюильрийский кабинет счел поэтому своим долгом придти к нему на помощь и поручил Лавалетту формально предложить «св. престолу» следующий компромисс: в территориальном отношении в Италии сохраняется status quo; папа, не отказываясь от своих прав, отныне будет фактически пользоваться властью только в пределах вотчины св. Петра; между Римом и Турином возобновляются дипломатические отношения; католические державы совместно обеспечивают папе приличный цивильный лист; наконец, они гарантируют ему обладание Римом и оставшейся в его руках территорией, если он согласится представить своим подданным реформы, соответствующие духу времени (30 мая 1862 г.).

И на эту программу Антонелли ответил категорическим отказом. В то же самое время Пий IX в воззвании 10 июня 1862 года, обращенном к 250 епископам, уже предвосхищал ту анафему, которой два года спустя он заклеймил все без исключения принципы революции.

Эти манифестации раздражали Наполеона III, который начал с удвоенной любезностью относиться к туринскому кабинету. Благодаря ему, Итальянское королевство было в июне 1862 года признано Россией, а еще до этого и Пруссией, так что уже в то время можно было предвидеть те дружественные отношения, которые впоследствии должны были установиться между берлинским двором и итальянским правительством.

Превосходное положение, занятое министерством Ратацци, было вдруг испорчено безумной выходкой Гарибальди, у которого поход на Рим обратился в навязчивую идею и которого нельзя было долее сдерживать. 19 июля смелый партизан высадился в Сицилии с 1500 волонтеров, а вскоре после того он переправился через Мессинский пролив и объявил о своем намерении вторгнуться в папские владения. Итальянское правительство поспешило преградить ему дорогу, но остановить его можно было только ружейными выстрелами. Гарибальди был ранен и взят в плен при Аспромонте (27 августа), а его небольшой отряд рассеялся. Герой был увезен в Специю, где, обессиленный раной, очень скоро получил амнистию[170].

Наполеон III и реакционная политика. Вскоре после этого кабинет Ратацци, как бы в награду за корректность, проявленную им в данном случае, рискнул объявить Европе (циркуляром от 10 сентября 1862 г.), что «вся нация требует своей столицы и что нынешнее положение дел, сделавшееся совершенно нестерпимым, повлечет для королевского правительства самые нежелательные последствия, способные серьезнейшим образом нарушить спокойствие Европы и религиозные интересы католицизма».

Это требование, холодно встреченное Россией и Пруссией и враждебно Австрией, вызвало полное одобрение британского кабинета, который был весьма доволен затруднительным положением Франции. Что же касается Наполеона III, то он в глубине души был бы рад уступить желаниям итальянского народа. Принц Наполеон и его сторонники старались влиять на императора в этом именно смысле, но императрица, Валевский и вожди консервативной партии всеми силами противились подобному шагу. Они указывали императору, что клерикальная- оппозиция, возникшая во Франции с 1869 года, может отнять у правительства голоса значительной части страны на выборах 1863 года. Поэтому император круто повернул вспять, отозвав Венедетти из Турина, а Лавалетта из Рима, передал портфель иностранных дел Друэн де Люису, который пользовался симпатией «св. престола» (15 октября), и сообщил туринскому кабинету, что в настоящий момент не находит возможным согласиться на предложения, изложенные в циркуляре от 10 сентября.

Результатом этого заявления было падение министерства Ратацци (5 декабря). Виктор-Эммануил вынужден был составить деловой кабинет и занять выжидательное положение. Франко-итальянская дружба казалась фактически конченной.

Новый поворот; конвенция 15 сентября 1864 года. В течение всего 1863 и части 1864 года итальянское правительство (при министерствах Фарини и Мипгетти) озабочено было, по видимому, исключительно внутренними трудностями (приведением в порядок финансов, закрытием монашеских орденов и т. п.). В тот же период времени вопросы польский и датский поглощали все внимание великих держав. Известно, что связанные с ними события сильно дискредитировали французское правительство. Наполеон III маневрировал так не искусно, что успел настроить против себя разом и Россию, и Пруссию, и Австрию; одно время он вынужден был даже опасаться, что эти державы соединятся против него и восстановят Священный союз. А так как в тот момент он по целому ряду причин не мог ждать никакой помощи от Англии, то у него оставался только один возможный союзник — Италия.