Читать интересную книгу Сибирская трагедия - Дмитрий Барчук

– Ты ничего не понимаешь, Полина, – пытался я успокоить жену. – Подавлялось восстание, поднятое большевиками. Члены Учредительного собрания пострадали случайно. Или это преднамеренная провокация. Кто-то очень хочет подставить Колчака, уронить его моральный престиж, углубить пропасть между ним и умеренной демократией.

– И кто же это? – презрительно спросила меня жена.

– Не знаю, – признался я честно. – Черносотенцы, монархисты, а может быть, это дело рук самих эсеров, чтобы натравить союзников на правительство.

Она схватилась руками за голову.

– Боже, какой ужас! Ты разве еще не понял, что ты сам стал черносотенцем. Я выходила замуж за героя революции, а теперь живу с настоящим реакционером. Царские жандармы были гораздо гуманнее вас, умеренных демократов.

Она замолчала на минуту, а потом четко и решительно произнесла:

– Я ухожу от тебя, Пётр, и уезжаю в Томск. Поживу пока у Андреевых, а потом что-нибудь придумаю. Извини, но я не могу жить с прислужником палачей.

И стала собирать чемоданы. Петя примолк. Я тоже не знал, что сказать, и стоял, как каменный истукан, посереди комнаты.

Глава 3. За царя и советскую власть

Ночью он снова ходил в психическую атаку. Под звуки бравурного марша, с промасленной винтовкой и сверкающим на солнце штыком, в парадной черной форме в шеренге безусых юнцов, вчерашних гимназистов и студентов, ушедших добровольцами в Сибирскую армию. Вражеские пули зловеще жужжали над головой, рядом падали сраженные товарищи, строй редел, но продолжал неотступно идти вперед под завывание труб и бой барабанов. И не выдержали нервы у державших оборону красноармейцев. Вшивые, одетые в лохмотья солдаты революции в панике бросали свои винтовки и пулеметы и бежали куда глаза глядят. Только бы унести ноги от этой несокрушимой армады.

Проснулся он в холодном поту и понял, что это был только сон, очень похожий на эпизод из виденного в далеком детстве фильма «Чапаев», когда каппелевцы наступали, а Анка с Петькой строчили по ним из пулемета. Но юному пионеру Серёжке Коршунову почему-то было очень жалко этих врагов революции, и его симпатии уже тогда были на стороне белогвардейцев. Видимо, в чем-то все-таки не доработали создатели фильма. Нельзя было так красиво показывать бесстрашие врага.

Теперь, прочитав большую часть прадедовых тетрадей, он доподлинно узнал, что войска генерала Каппеля[156] состояли в основном из волжан и воевали совсем на другом направлении, чем сибиряки. Но картинка из «Чапаева» настолько прочно засела в его подсознании, что продолжала прокручиваться, стоило Сергею заснуть.

Он открыл глаза и посмотрел на часы. 03.25. Еще так долго до подъема. Из городской администрации за ним пришлют машину лишь в половине девятого.

За стеной подступающего к гостинице леса вставало красное солнце. В этих северных широтах оно вообще не заходило за горизонт в начале июля, а как бы устало ложилось на него, как на постель, после дневной работы и, отдохнув часок, поднималось снова.

В Стрежевой его пригласил глава городской администрации, обеспокоенный последствиями скрытой национализации здешней нефтяной компании.

– Поймите, Сергей Николаевич, при частниках нам жилось совсем несладко. Из перечисляемых нефтяниками в казну налогов городу доставалось лишь полпроцента, области – три с половиной, а все остальное уходило в Москву. С какими боями нам удалось убедить прежних владельцев дополнительно помогать городу, участвовать в его развитии и благоустройстве! Ведь здесь живут работники их компании, – рассказывал мэр. – Кое-как нашли взаимопонимание, наладили сотрудничество, и вот на тебе – банкротство. Теперь контрольный пакет акций будет у государства, и если нам перечислят лишь положенные по закону полпроцента от налогов, город не сможет существовать. Новые хозяева собираются перерегистрировать компанию в Москве или Петербурге, тогда область от собственной нефти вообще ничего не получит. Здесь же кругом – болото. Если не проводить мелиоративные и грунтовые работы, не укреплять фундаменты зданий, то в скором времени они все завалятся. И город придется строить заново!

– Не придется, – уверенно ответил журналист. – К тому времени отсюда всю нефть выкачают, и надобность в этом поселении вообще отпадет. С точки зрения западных экономистов, для эксплуатации природных ресурсов Сибири достаточно стотысячного населения в областных центрах вдоль Транссиба, а приполярные территории выгоднее осваивать вахтовым методом. Вон в Канаде львиная доля жителей сосредоточена в стокилометровой зоне по границе с США. Но у Ниагарского водопада, извините, и персики, и виноград растут, а у вас – только клюква с морошкой! Ничего не поделаешь. Таков закон сравнительных издержек, открытый еще Давидом Риккардо[157]. Любой товар надо производить там, где это выгоднее всего, а людям жить – с наименьшими затратами.

– Но позвольте! – возмутился бывший капитан речного буксира, почти полвека проживший на севере. – Россия вообще северная страна, а Сибирь – тем более. У нас просто нет другой земли, и что же – нам от этой отказываться? Для меня это родина, и я хочу, чтобы здесь жилось лучше.

Подумав, он добавил:

– Ерунда это – ваша экономическая целесообразность. Я вот недавно отдыхал в Дубае, в Объединенных Арабских Эмиратах, и с ответственностью могу заявить, что там жизнь тоже не дешева. У арабов вообще нет пресной воды. Они очищают морскую воду на молекулярном уровне. Представляете, какие это затраты? А выращивание одной только пальмы в безжизненной пустыне обходится в две тысячи долларов в год, однако там ежегодно высаживается двадцать тысяч пальм. Сорок миллиардов долларов государство тратит на одни только пальмы! А какое строительство ведется во всех эмиратах! Самый высокий и роскошный отель мира! Самая высокая башня! Насыпные острова в море… Там воплощаются в реальность самые грандиозные, самые амбициозные архитектурные проекты. Вся страна – сплошная новостройка. Наша Москва отдыхает. Весь мир инвестирует туда, на такое грандиозное строительство никакой нефти не хватит. А почему это происходит? Тамошние шейхи, выросшие в бедуинских семьях, в отличие от нас, имеющих по два-три высших образования, понимают, что это их земля, и другой у них не будет. Слава аллаху, что в ней есть нефть, но она скоро кончится, а вот то, что построено, останется на века, и люди со всего мира будут приезжать в Эмираты и удивляться арабскому чуду!

– У них совершенно другой климат. Многие едут туда покупаться в теплом море и позагорать. А на вашем болоте не сильно-то позагораешь даже летом, комары заедят, – возразил Коршунов.

Но мэр тоже за словом в карман не полез.

– Вот вы сказали про Ниагарский водопад, а что, у нас в Сибири мало таких мест? Туристы бы ринулись сюда толпой, если наши достопримечательности хоть немного благоустроить и разрекламировать. Ведь в норвежские фьорды едут совсем не за загаром, а чтобы увидеть их незабываемую красоту. У нас один Байкал чего только стоит! А Алтай? А Хакасия? А Горная Шория? А Ленские и Красноярские столбы? Вот куда надо вкладывать деньги от нефтяного экспорта, а не тащить их все в Москву, а оттуда разбазаривать по всей планете! Арабы, да и другие умные народы, отовсюду в дом к себе тянут, а мы, как какие-то временщики, приехавшие сюда на шабашку, из дома последнее добро готовы отдать!

Сергею нечего было возразить мэру северного города. Он сам думал так же.

– А если хорошенько поискать, то и в наших краях найдется, чем людей занять. Одно Васюганское болото, кстати самое большое в мире, может дать столько торфа, что его только успевай перерабатывать. Недавно прорвало трубу на городском магистральном водоводе. Когда ремонтники ее раскопали, то ахнули: диаметр трубы был рассчитан на население 250 тысяч человек! Сейчас здесь живет в шесть раз меньше.

Городской глава тяжело вздохнул.

– Если Сибирь не осваивать и не заселять, а использовать ее как сырьевую колонию для Европейской России, где по-прежнему будет проживать основное население, то рано или поздно этот огромный и малозаселенный край отпадет. Его подберут те, кому он действительно нужен.

– Китайцы?

– Они или другие – не все ли равно. Просто в нынешней глобальной экономике мировое сообщество не позволит нам лежать как собаке на сене на такой роскошной природной кладовой и использовать лишь десятую долю ее богатств. Скорее бы в Москве это поняли…

Два месяца от Жаклин не было ни слуху ни духу. И вдруг ему позвонили из офиса DHL[158] и попросили забрать бандероль из Монреаля. Бросив все дела, Сергей помчался в почтовый офис и, получив конверт, в нетерпении разорвал его. Он надеялся, что в нем будет хотя бы коротенькое, в пару строчек, письмо от Жаклин, но его постигло разочарование. Ничего, кроме двух потрепанных тетрадей продолжения прадедовой рукописи, в конверте не было.