– Мне нужен его кинжал, – сказал я, загородив ему дорогу.
– Орден Праведности уничтожил его в тот же день, как мы нашли труп.
Я нахмурился:
– В городе есть представитель Ордена?
– Конечно, – с некоторой обидой произнес он. – Дерфельд все-таки не занюханная деревня! Госпожа Франческа сломала клинок при свидетелях. Был я, наш священник, начальник городских караулов и кастелян его милости графа. Все по закону.
– Осколки выброшены?
– Их похоронили вместе со стражем, как этого требуют правила.
– В городе в последнее время происходило что-нибудь странное?
– Только появившаяся темная душа. А так – тишина, да покой.
– Где ее видели?
– В старых амбарах, у реки Каменистой. По счастью, она не спешит выползти на улицы, хотя мы уже пригласили инквизитора.
– Он здесь не поможет.
– Поэтому я и заплатил проезжающему стражу. Вы ведь не забыли, что город больше не даст денег? – напомнил он мне, прежде чем уйти.
Я направился прочь, понимая, что ничего более узнать от него не смогу.
Старые амбары располагались на берегу бурлящей Каменистой, которая, несмотря на холод, и не думала замерзать. Серо-голубая ледниковая вода гремела, словно пехотные боевые барабаны, возвещающие о начале атаки. На противоположном берегу уже начинались необжитые земли – холмы, покрытые ельником, которые поднимались все выше и выше и, наконец, превращались в горы.
Городской заплеск,[46] в отличие от другой стороны реки, был низким, голым и завален гладкими округлыми серо-белыми камнями разной величины, которые за многие годы хорошенько обтесала вода. Идти по ним было нелегко, они оказались скользкими от наледи.
До жилых кварталов отсюда далековато. Вокруг – глухие окраины, где местные держат огороды. Судя по всему, раньше старые амбары принадлежали маслобойне, которую снесла поднявшаяся река во время одного из весенних паводков. Теперь большие просторные строения пришли в упадок, и из пяти зданий полностью сохранилось лишь одно – самое дальнее от реки. Все остальные выглядели столь жалко, что о том, чтобы их восстановить, не могло быть и речи.
Оскальзываясь и чертыхаясь, я подошел к уцелевшему строению в тот момент, когда дверь распахнулась и амбар выплюнул из своего чрева человека. Тот пролетел пару ярдов, ловко приземлился на руки и, совершив перекат, встал, ругаясь на чем свет стоит.
Из барака раздался издевательский замогильный хохот.
Мужчина сплюнул, увидел меня, и на его красивом лице отразилось удивление:
– Клянусь всеми святынями нашего мира, я не верю, что это ты!
– Привет, Львенок, – сказал я. – Что ты сделал со своими волосами?
Его светлые волосы были гораздо короче, чем прежде. Хвост достигал всего лишь середины лопаток. Он скривился, словно я потоптался на его любимой мозоли:
– Помнишь ту озерную ведьму, которую ты видел в Кобнэке? Мы немного повздорили, когда под утро добрались до ее очаровательного домика.
– Злить ведьму? Ты с ума сошел, – сочувственно произнес я, так как имел некоторый опыт общения с некими ведьмами. – Она могла устроить нечто и похуже.
– Что может быть хуже?! – не согласился он.
– И какую же бестактность ты ей сказал?
– Никакой. Ей просто не понравилось, что я был любезен с Асфир.
– У-у-у… – протянул я, вспомнив черноглазую красотку. – Я начинаю понимать озерную ведьму. Гьйендайвье сцапала тебя, да?
– Конечно нет! Мы просто поговорили! – решительно заявил Вильгельм, хотя я сомневался, что Львенок с его темпераментом ограничился одними лишь разговорами. – В общем, мы повздорили, и она отчекрыжила мне волосы. До сих пор не растут.
– Советую тебе найти ее и извиниться.
– После того, как она нашла засос Асфир на моей шее? Не думаю, что это поможет, – огорченно буркнул он. – Мне кажется, что к ее озеру теперь вообще лучше близко не подходить.
Из амбара вновь донесся хохот.
– Кто у тебя там? – Я посмотрел в темный провал распахнутой двери.
– Проказник. Ненавижу их. Никогда не мог с ними справиться с первого раза! Так ты не ответил, что тут делаешь?
Львенок явно не горел особым желанием лезть внутрь.
– Мне сказали, в Дерфельде умер страж, и попросили кое-что проверить.
– Я по той же причине. – Он отряхнул колени. – Прошло чуть больше месяца с Ночи ведьм, а кажется – целая вечность. Ты в курсе, что Гертруда стала магистром?
– Да, – ответил я тоном «не желаю это обсуждать».
– Понимаю тебя, приятель. В любом случае у нее все хорошо, если тебе это интересно.
– Ты ее видел?
– Как раз еду из Арденау обратно в Литавию. Вот, решил немного пополнить кошелек перед долгой дорогой. – Он кивнул на амбар.
– Тебе помочь? – Я помнил, что страж терпеть не может это племя душ еще со школьной скамьи.
Львенок помялся для вида и сказал:
– Будь это даже окулл, я бы не просил, но проказники для меня худшее, что только может быть. Знал бы, с кем столкнусь, оставил бы его в покое.
– Ну и оставь, – лениво ответил я.
Проказники хоть и считаются темными, но обычно редко причиняют вред окружающим. Ну, разумеется, кроме пары-тройки невинных шуток в день.
– Денежки уже получены, деваться некуда.
– Тогда пошли, – принял решение я, вынимая клинок.
В амбаре пахло сыростью и холодом. Помещение было совершенно пустым, снаружи, сквозь дырявые доски, проникали тонкие ниточки солнечных лучей, и слышался гул реки.
Наверх вела приставная лестница, я хотел к ней подойти, но Львенок схватил меня за рукав:
– Даже не думай. Уверен, что последняя ступень обвалится, и ты загремишь вниз. Шутка вполне в стиле этой твари.
Я пожал плечами и долбанул в потолок подходящей фигурой. В следующее мгновение оглушенный проказник, больше похожий на лохматого бобра с человеческими руками, пролетел сквозь потолок и рухнул на пол, пуская из зубастого рта чернильные мыльные пузыри.
– О таком варианте я не догадался, – с сожалением произнес Львенок. – Не возражаешь, если его прикончу?
– Валяй, – пожал я плечами.
Он двинулся к оглушенной душе, а я отмахнулся от одного из парящих по помещению пузырей. Тот беззвучно лопнул, и я с удивлением уставился на свои пальцы, оставшиеся абсолютно чистыми. Шутка не в обычаях души, которая бы страшно радовалась, что я месяц не могу отмыть от чернил изгаженные руки.
– Это не проказник! – заорал я.
Львенок, всегда быстро соображавший, когда дело касалось общения с душами, ловко отскочил в сторону, рассекая воздух кинжалом крест-накрест, благодаря чему метнувшееся к нему тяжелое тело врезалось в преграду так, что из фигуры во все стороны брызнуло бесцветное пламя, словно сок из раздавленного апельсина.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});