– Ваш сын здесь?
– Скотт? – сердце у нее забилось быстрее. – А… нет. Он уехал к другу.
– Он скоро вернется домой?
– Может быть, через час. А в чем дело?
Мельроуз вынул из кармана лист бумаги:
– У меня ордер на его арест.
Лаура уставилась на бумагу. Сердце у нее колотилось с такой скоростью, что готово было выпрыгнуть из груди.
– Скотта? За что?
– Изнасилование.
– Изнасилование? Вы сошли с ума?
– Я и рад бы, – откликнулся Мельроуз. – Иск подан молодой женщиной по имени Миган Таккер.
Лауре было знакомо это имя.
– Миган? Скотт встречался с Миган Таккер. Он не мог изнасиловать ее. – Сама мысль об этом казалась ей абсурдной. – Это шутка, да, детектив? – Но Мельроуз продолжал держать в руках бумагу, и взгляд его был полон сожаления.
– Прошу прощения, миссис Фрай. Мы вчера провели с ней половину дня и потратили сегодняшний день на то, чтобы получить подтверждения ее рассказу. Лично мне это может и не нравиться, но у меня были существенные основания для получения ордера на арест. Он подписан судом.
Собрав все силы, Лаура старалась сохранять спокойствие. Чтобы руки не дрожали, она сунула их в карманы джинсов.
– И когда же, считается, это произошло?
– Двадцать шестого августа.
Скотт встречался с Миган в августе, но потом порвал с ней, чтобы вернуться в Пенн. Он улетел двадцать восьмого. Лаура хорошо это помнила: она всегда тяжело переживала отъезды Скотта.
– Почему она только теперь предъявила свой иск?
– Изнасилование является эмоциональным потрясением. Жертвы зачастую молчат о нем по нескольку лет.
– А вам не кажется странным время, выбранное для подачи иска? – поинтересовалась Лаура. Голос ее звучал выше, чем обычно, но она ничего не могла с этим поделать. Мыслимо ли оставаться спокойной, когда твоего сына, твоего первенца обвиняют в изнасиловании.
– По-моему, совершенно очевидно, детектив, что Миган Таккер следила за делом Фрая по газетам, и либо она сама, либо ее семейство решили на нем подзаработать. Она беременна? – Все понятно, если девушке нужны деньги.
– Она потеряла ребенка осенью. Спонтанный выкидыш.
– Ну конечно, – откликнулась Лаура. – Могу также поспорить, что если она и была беременна, то не от Скотта. Он пользуется презервативами. По крайней мере, в этом у моего сына есть чувство ответственности. – Ей вдруг страшно захотелось, чтобы Мельроуз и его люди оставили ее в покое. – Что бы там ни говорила девушка, это – ложь. Лучше всего забирайте ордер и возвращайтесь в участок.
– Я не могу этого сделать, – сказал Мельроуз. – Это ордер на арест Скотта. Я обязан арестовать его.
«Арестовать». Господи. Сердце ее дернулось и на мгновение остановилось.
– Что вы имеете в виду?
– Он должен содержаться под стражей.
Она не могла себе представить, что ее сыну предстоит это.
– Но он не сделал ничего плохого!
– Ему предъявлено обвинение, – терпеливо пояснил Мельроуз. – При предъявлении обвинительного заключения он может заявить о своей невиновности. Но я должен его арестовать. Вы знаете, где он?
– Нет. – Если бы Лаура и знала, то не сказала бы ему. Скотт не может быть арестован. Он невиновен!
– Тогда вы не возражаете, если мы подождем здесь его возвращения?
Она возражала. Она не хотела, чтобы они находились в ее доме, не хотела, чтобы они прикасались к ее сыну.
– Вам не стоит ждать его здесь. Вы не можете арестовать Скотта. Он ничего не сделал.
Кинув взгляд на полицейских, Мельроуз повернулся и направился к двери.
– Мы подождем в машине. – Он уже собирался открыть дверь, когда до Лауры донесся приглушенный звук поднимавшейся двери гаража. Мельроуз тоже услышал его и замер. – Это он?
С тех пор как Джефф исчез, Скотт ставил свою машину на его место.
– Нет, это моя дочь вернулась из школы, – солгала Лаура и, зная, что Дебра отправилась после школы с друзьями в город, кинулась через кухню к задней двери. Она не представляла, что скажет Скотту, но она не могла отдать его полиции. Она потеряла веру в юрисдикцию за последний месяц, когда ей пришлось лишиться столь многого, не совершив никакого преступления. Скотт был ее сыном. Она не позволит, чтобы его арестовывали, фотографировали и снимали отпечатки пальцев. Она не даст ему страдать в какой– нибудь вонючей тюрьме, пока арбитры справедливости будут играть в свои игры. Ей плевать, что скажет Миган Таккер. Скотт не насиловал ее.
Но через заднюю дверь входил совсем не Скотт. Это был Кристиан Фрай, в вельветовых джинсах, свитере и каракулевой куртке. Он был огромным, загорелым и живописным. Его появление оказалось последним ударом – от хрупкого самообладания Лауры не осталось и следа.
18
– О нет, – вымолвила Лаура и припала к стене. – Нет! Н-е-е-т! – закричала она и прижала ладони к ушам, потом подняла их выше к вискам и наконец обхватила руками всю голову. Соскользнув вниз по стене, она упала на пол и свернулась в комочек.
– Лаура? – послышался голос Кристиана откуда-то издалека. – О Господи, что случилось?
– Только тебя еще не хватало, – приглушенно вырвалось у нее. – Ко всему прочему еще и ты. Уходи, Кристиан. Оставь меня. Мне не вынести еще и тебя.
– Что с тобой?
– Все! Моя жизнь разрушена!
Он помолчал.
– И это говорит Солнечная Лаура?!
– Уйди, Кристиан! – завопила Лаура. – Убирайся отсюда!
– Я не уйду, пока не выясню, что здесь происходит.
И на пределе голосовых связок она обрушила на него все происшедшее за последний месяц:
– Джефф исчез, они заморозили его сбережения, так что я не могу оплатить счета, Служба внутренних доходов обвинила его в налоговом мошенничестве, «Сан» измывается над нами, «Вишни» теряют клиентуру. Они утверждают, что у Джеффа был роман с моей подругой, а теперь… – она подняла голову, уже не заботясь о том, что Кристиан увидит ее слезы, – а теперь они хотят арестовать Скотта за изнасилование. – У нее хлынули слезы. – Скотта. Моего Скотта!
Кристиан кинул взгляд в сторону двери:
– Какого черта, что она такое говорит?
И Лаура поняла, что у нее за спиной стоит Мельроуз со своими людьми. Не желая их видеть, она уткнулась лицом в колени.
Кристиан положил руку ей на шею и, склонившись к самому уху, произнес:
– Я сейчас вернусь.
Затем он убрал руку, и наконец желание Лауры осуществилось. Кристиан удалился вместе с Мельроузом в прихожую, оставив ее одну на кухне. Она не могла еще общаться с Кристианом, просто не могла. Двадцать лет он мучил ее. Ей было достаточно одного взгляда, чтобы ощутить его притягательность, и он знал это. Поэтому все время преследовал ее пристальными взглядами, намеками и насмешливыми улыбками. Постоянно испытывая страх, что Джеффу станет известна правда, она нервничала и чувствовала себя неловко, когда Кристиан был рядом, и это в то время, когда она еще ощущала себя сильной. Сейчас у нее не было никаких сил. Так что пусть Кристиан разворачивает свой джип, или пикап, или на чем он там теперь ездит и убирается восвояси. С нее достаточно уже и того, что есть.