— Ну уж нет! — подскочил к нему Паша. — Вы ведь тоже почувствовали, что с мамой что-то не так! Почему же вы здесь, а не штурмуете замок? Чего вы ждете? Время уходит!
На мгновение Ричард полыхнул — как большой костер. Мальчишки отшатнулись. Но сын императора злобно зарычал — и пламя, подчинившись, потухло.
— Я пришел сюда не за тем, чтобы объясняться с вами, — проскрипел Ричард. — Мне нужно лишь ваше слово, что вы не попытаетесь сбежать и затеять какую-нибудь самоубийственную авантюру.
— Нет, — отрезал Рэм.
— Мы будем хоть что-то делать! — крикнул Феликс.
— Раз вы только выжидаете, — сын сжал кулаки
— Могу вас уверить, что делается уже и не возможное, и противозаконное для того, чтобы ее вытащить… Я готов казнить ребенка… И беременную женщину.
Он сделал шаг назад и закрыл глаза.
Мальчишки, словно и не понимая, в каком он состоянии, качнулись вперед, чтобы выплеснуть на него свой страх, свою боль…
— Хватит, — приказала я. — А ну прекратите немедленно!!!
Как ни странно, меня услышали. И, судя потому, как ко мне кинулись со счастливыми возгласами и попытались обнять — даже увидели. Но не более того. Их руки прошли сквозь меня.
— Ника… — выдохнул Ричард.
— Мама! — на глазах у Феликса опять показались слезы.
— Ты выбралась? — спросил Паша.
— А почему вы в таком состоянии? — это был Рэм.
— Не знаю, — ответила я ему, потом перевела взгляд на Ричарда. И быстро заговорила, боясь не успеть. — В замок меня приволокли, чтобы организовать ловушку во время спасательной операции. Они планируют принести в жертву магов четырех стихий. Дарина сказала, что…
— Вы видели маму? — поднял на меня глаза, в которых засверкала надежда, Рэм. — Она жива?!
— Насколько маги сильны? — перебил его Ричард.
— Придворный маг герцогини, Троубрижд, сама герцогиня — прости Рэм. Дарина думает, что дассары будут искать сильного огненного.
— А с тобой что? — продолжил спокойным голосом Ричард, но я понимала, чего это ему стоит.
— Не знаю, — честно призналась я. — Я каким-то образом выскользнула из тела… И захотела увидеть мальчиков…
Чуть не сказала — напоследок — но сумела прикусить язык. Судя по взглядам, которыми обменялись мужчины — они это поняли.
— И вообще, Ричард, тебе надо к целителю, посмотри на себя…
— Ника, — тихо сказал он — и в его голосе смогли появиться человеческие нотки, — если я тебя не спасу — мне уже никакой целитель будет не нужен…Я просто не буду с этим жить.
— Да что ты! — зарычала я. — А сыновей наших куда? В ваши приюты? Или в наши детские дома? Или на шею моим родителям, которым и так несладко. Нет, Ричард, если со мной что-нибудь случится — ты должен жить!
Настала такая тишина, что слышен был только ветер, который играл с вершинами высоченных сосен — и уже звал меня за собой.
— А вы… Не смейте в таком тоне с отцом разговаривать! — перевела я взгляд на мальчишек. — И ваши идеи о ночной вылазке оставьте. Я вас люблю…
Меня захлестнуло воздушным потоком — и потащило прочь.
— Вернись в тело! — раздался крик Ричарда. — Просто пожелай!!! Ника, сделай это — иначе все напрасно!!! Ты нужна мне! Ты должна жить!
Возвращаясь обратно, я чувствовала себя шариком на веревочке, который тащит за собой ребенок. Опять высота, горы, башни уже знакомого замка. И — можно сказать — родной подвал.
Кто тут у нас? Кроме уже известного мне мага, в камере находился пожилой мужчина в балахоне. Он склонился надо мной, совершая замысловатые пассы над моей бесчувственной тушкой.
— Что с ней? — в раздражении мага я услышала нотки паники.
— Не знаю пока, — отвечал пожилой. — Травм, не совместимых с жизнью, я не обнаружил. Под заклятие разделения души и тела ваше пленница не попадала?
— Конечно, нет.
— Я так и думал… Может, она просто возвращаться в сознание не желает?
— Желаю! — пискнула я, вспомнив слова Ричарда.
И очнулась.
Так… Что тут у нас говорили про травмы, совместимые с жизнью? Тело как катком переехали — видно, что маг постарался. Но острой боли нет — уже хорошо.
— Как вы? — спросил у меня пожилой.
— Вы — целитель?
— На редкость проницательно, — улыбнулся он мне. — Как вы себя чувствуете?
— Как видите…
— Очень хорошо. Господин целитель, покиньте нас.
— Но, мой господин…
— Я уже взял себя в руки. А вы! Поднимайтесь! И пойдемте — у нас мало времени.
Он вытащил меня из камеры и поволок. Сначала по коридорам, потом — вверх, по ступеням. В какой-то момент рыкнул:
— Медленно! — и, подхватив меня на руки, понес уже так.
Он вошел в какой-то зал. Света было много, и после темноты глаза ничего не видели. Маг бросил свою ношу в кресло, обошел меня, склонился над письменным столом и достал сферу тонкого стекла.
— Моя жена ждет второго ребенка, — хрипло проговорил он, ни к кому, собственно, не обращаясь. Запрещено. У нас ведь перенаселение… Следовательно, и она, и ее не рожденное еще дитя подлежат ликвидации. Но я могу все изменить…
Он на секунду закрыл глаза. Я наблюдала за ним из-под полуприкрытых ресниц.
Огромен. Силен. И физически, и магически. Его силу чувствовала даже я. И его…Сара — тоже чувствовала. Сочувствовала ли я ему? Или…им? Как человеку? Как животному? Возможно. Как гениальному магу, который провернул попытку захвата Империи, положил тьму народу… Не могла. Сил не хватало. Норверд. Три зверски убитых женщины цветом волос — как у меня — отдельным списком…
Я знала, чувствовала, что убивает не он, — убивает зверь, в его душе живущий. Кто же тогда пошел на все ради того, чтобы спасти семью? Зверь?
А Ричард? Фредерик? Ведь они…Они же не причинят вреда женщине и детям? Я вспомнила, с какой нежностью Фредерик относился к Наташе, когда та была беременна. К ее дочке. И как выглядят женщины дассаров?
— Готовы? — посмотрел он на меня — я ответила недоуменным взглядом.
— Ваши освободители желают убедиться, что с вами все в порядке.
— Готова.
Повинуясь его жесту, сфера замерцала. Маг подошел ко мне.
Перед нами возник экран, размером с дверь. С каждым мгновением экран становился все более и более прозрачным. Пока я не увидела кабинет императора Фредерика. Его лично, сидящего за столом. Ричарда, который, судя по обычному черному цвету глаз, сумел взять себя в руки. Еще в кресле, стоящем чуть поодаль, сидела белая как снег беременная женщина на приличном сроке, к которой прижималась перепуганная девочка лет пяти.
Я рассматривала ее торопливо, боясь увидеть что-нибудь жуткое и страшное. Но это была обычная женщина. Не красивая, с бесцветными волосами, очень худая, высокая, со смертельно испуганным и бледным лицом.