Читать интересную книгу Петербургская Коломна - Георгий Зуев

Главный фасад дома № 53, выходящий на Офицерскую улицу, украшен четырьмя пилястрами ионического ордера, объединяющими третий и четвертый этажи. Широкий балкон у основания пилястр с красивой металлической решеткой и поддерживающими его гранитными кронштейнами заметно оживляет строение. Третий этаж дома выделен треугольными и прямоугольными сандриками над довольно большими окнами. Нижний этаж трактован как цокольный и обработан рустами, впрочем, как и стена второго этажа этого здания. В тонкой проработке архитектурных деталей, в изящных лепных украшениях окон чувствуются несомненный вкус и хорошая школа архитектора.

Старинные дома, как правило, полны загадочной таинственности. Об этом здании в начале века писали довольно часто, оно всегда привлекало к себе пристальное внимание вездесущих корреспондентов столичных газет и журналов. Любопытная подробность – особую известность дом № 53 получил в связи с тем, что здесь, на пятом этаже, в квартире 9, жила актриса оперного Театра музыкальной драмы Любовь Александровна Дельмас, судьба которой переплелась с жизнью поэта А.А. Блока.

Л.А. Дельмас, артистка Музыкального театра.

Фото 1910-х гг.

Петербургский Театр музыкальной драмы, организованный в 1911 году и открывший свои сезоны годом позже, заметно выделялся из числа оперных сцен, не входивших в состав объединенных Императорских театров. Он просуществовал до 1919 года, когда его труппа вместе с театральным имуществом слилась с оперной труппой Народного дома, на базе которого затем организовали Большой оперный театр. Свою относительно кратковременную сценическую жизнь Театр музыкальной драмы прожил отнюдь не бесшумно.

Л.А. Дельмас.

Фото 1912 г.

Его смелые эксперименты в области оперных реформ сопровождались гневными рецензиями театральных критиков, бурными восторгами и хулой зрителей. Каждой постановке этого театра действительно стал присущ определенный оттенок скандала.

Театр музыкальной драмы открылся в Большом зале консерватории. Пресса широко уведомила зрителей о перестройке зала и сцены (принадлежавших Императорскому Русскому музыкальному обществу), обошедшихся в 500 тысяч рублей. Русский частный финансовый капитал субсидировал театр, организационно же он принадлежал акционерному обществу, возглавляемому банкиром Давидовым – меломаном и композитором-любителем. Его опера «Сестра Беатриса» и балет «Принц-свинопас» неоднократно ставились в «своем» театре, правда, без особого успеха у зрителей.

К финансовым делам театра был также причастен и известный банкир Дмитрий Рубинштейн. Художественным руководителем являлся московский режиссер И.М. Лапицкий, строго и принципиально придерживавшийся довольно несложного принципа: отказ от шаблонов оперных спектаклей (условностей, оперных жестов, вокальной манеры и вообще «всякой оперности») и замене оперы натуралистической, психологически осмысленной музыкальной драмой. Руководствуясь принципами системы Станиславского, Лапицкий старался насытить оперное действие бытовыми деталями и подробностями.

Критика точно подмечала все противоречия и ошибки режиссера, справедливо ругая его в прессе за непризнание им специфики оперного театра, игнорирование партитуры и ориентации лишь на либретто музыкального спектакля. Режиссер в сценической практике постоянно вступал в единоборство с композиторами, особенно такими, как Вагнер, Пуччини, Чайковский, Бизе. При этом он безжалостно изменял содержание партитур, выбрасывая целые сцены и арии. Купюры и перестановки становились с каждым разом весьма обильными и имели место во всех спектаклях режиссера. Но купюрами дело не ограничивалось – Лапицкий безжалостно игнорировал систему заключенных в партитуру музыкальных образов. Им берется за основу либретто, и даже не оно, а то драматическое событие, что положено в его основу. Поэтому нередко переделки распространялись и на само либретто.

Критика и зрители совершенно справедливо считали особо слабым местом Театра музыкальной драмы его декорации. За исключением единственной серьезной работы оформления Рерихом оперы «Сестра Беатриса» все остальное выполнялось на весьма низком художественном уровне.

К положительным качествам театра следует отнести его прекрасный оркестр и хор, которыми управляли известные дирижеры М.А. Бихтер, Г.Г. Фительберг, А.Э. Маргулян и др.

Однако, несмотря на все недостатки и просчеты в постановках Театра музыкальной драмы, публика регулярно посещала спектакли режиссера Лапицкого. Зрителей привлекала смелость его руководителя и артистов труппы, пытавшихся по-иному «осмыслить» оперу. Актеры постоянно экспериментировали и шли своим, нестандартным путем. Все это достаточно выгодно выделяло театр среди обычных оперных сцен столицы.

Среди многочисленных поклонников артистов Театра музыкальной драмы, выступавших на сцене Петербургской консерватории, оказался и поэт А.А. Блок, не пропускавший ни одного спектакля режиссера Лапицкого.

Партию Кармен в одноименной музыкальной постановке исполняла молодая певица Любовь Дельмас, недавно вернувшаяся из Парижа, где посмотрела всех французских «Кармен». Они ее разочаровали – в них отсутствовал присущий этой героине внутренний порыв и огонь.

Блок, ничего не зная о Любови Дельмас как о женщине, о человеке, влюбился в Дельмас-Кармен. 14 января 1914 года он посылает ей записку: «Я смотрю на Вас в Кармен третий раз, и волнение мое растет с каждым разом. Прекрасно знаю, что я неизбежно влюбляюсь в Вас, едва вы появитесь на сцене. Я – не мальчик, я знаю эту адскую муку влюбленности, от которой стон стоит во всем существе и которой нет исхода».

В непогожие мартовские вечера поэт блуждал по Офицерской улице возле дома № 53, где жила его любовь, гадая, куда выходят ее окна, искал случайной встречи с ней. Блок, как гимназист, скупал фотографии певицы, стремился встретить ее. Пути их часто пересекались. То он видел актрису у афиши на Офицерской, то в музыкальном магазине, где она покупала ноты. Любовь Александровна также постоянно чувствовала его присутствие. Но ни тот ни другой не решались познакомиться.

Две недели Блок провел в безвольном, «блаженно глупом» состоянии. Но за эти две недели безумной весенней влюбленности поэт создал цикл «Кармен» – стихи о всепобеждающей страсти любви, уводящей в мир, где даже руки, прикасавшиеся к ее плечам, поют. Любви страшной, купленной «ценою жизни».

Героиней этого лирического цикла стихов была она, солистка Театра музыкальной драмы Л.А. Дельмас.

Сердитый взор бесцветных глаз.Их гордый вызов, их презренье.Всех линий – таянье и пенье.Так я Вас встретил первый раз.В партере – ночь. Нельзя дышать.Нагрудник черный близко, близко…И бледное лицо… и прядьВолос, спадающая низко…О, не впервые странных встречЯ испытал немую жуткость!..

Наконец они встречаются. Вся петербургская весна 1914 года заполнена у Блока мыслями о Дельмас, свиданиями с ней. Выразительный словесный портрет актрисы той поры нарисовала М.А. Бекетова, тетка поэта: «Да, велика притягательная сила этой женщины. Прекрасны линии ее высокого, гибкого стана, пышно золотое руно ее рыжих волос, обаятельно неправильное, переменчивое лицо, неотразимо влекущее кокетство. И при этом талант, огненный артистический темперамент и голос, так глубоко звучащий на низких нотах. В этом пленительном облике нет ничего мрачного или тяжелого, напротив – весь он солнечный, мягкий, праздничный. От него веет душевным и телесным здоровьем и бесконечной жизненностью».

У влюбленных было много встреч. Оба жили в старой Коломне, на Офицерской, они называли ее «наша улица». Здесь каждый имел свои любимые места. Одно из них – Мост через речку Пряжку, видный из окон квартиры Блока. Поэт в шутку называл его «Мостом вздохов».

В середине лета 1914 года началась Первая мировая война. Жизнь петербуржцев, в том числе и Блока, круто изменилась. Тревоги и заботы постепенно погасили любовные чувства этой прекрасной и талантливой пары.

17 августа 1914 года Блок отправляет Любови Александровне свою фотографию и письмо: «Я не знаю, как это случилось, что я нашел вас, не знаю и того, за что теряю вас, но видно, так надо. Надо, чтобы месяцы растянулись в года, надо, чтобы сердце мое сейчас обливалось кровью, чтобы я испытывал сейчас то, что не испытывал никогда, – точно с вами я теряю последнее земное. Только Бог и я знаем, как я Вас люблю. А. Б.

Позвольте мне прибавить еще то, что Вы сами знаете: Ваша победа надо мной решительна, и я сознаюсь в своем поражении, потому, что вы перевернули всю мою жизнь и долго держали меня в плену у счастья, которое мне недоступно».

Когда из печати выйдет отдельной книгой поэма Блока «Соловьиный сад», в которой герой, забывший долг, наконец все же покидает этот рай любви и возвращается в свою старую лачугу, поэт подарит ее Любови Александровне Дельмас с надписью: «Той, которая пела в Соловьином саду».