Читать интересную книгу Петербургская Коломна - Георгий Зуев

Мамонт Викторович действительно стал общепризнанным мэтром театральной сцены, но при этом, к сожалению, имел довольно скандальный, необузданный нрав. Ему было тесно и душно в рамках казенной сцены. Дальский вступал в постоянные конфликты с администрацией Александринского театра и товарищами по сцене. Он выплачивал многочисленные денежные штрафы за опоздания в театр, срывы спектаклей и даже за нанесение телесных повреждений артистам и режиссерам. Считая себя величайшим артистом века, Дальский не признавал иных мнений и авторитетов кроме собственного. За ним закрепили кличку Мамонта Скандальского. Он скандалил не только в театре, но и за его пределами. Петроградские газеты пестрели статьями о его проказах, дебошах и буйствах в ресторанах и других общественных местах. Артиста обвиняли во всех смертных грехах. Среди жителей столицы даже ходил анекдот-загадка: «Чем отличается мамонт от Мамонта Дальского? – Первых выкапывают, второго необходимо закопать». Артистическая впечатлительная натура Дальского продолжала театральное действо и вне подмостков, где он по-прежнему оставался Гамлетом, разбойником или Рогожиным.

В 1914 году игра Дальского имела особенно ошеломляющий успех. Материальное положение артиста значительно улучшилось, и он решил переехать на новую квартиру. Въезжая в особняк Княжевича на Офицерской улице, Мамонт Викторович скажет: «О такой квартире я мечтал всю жизнь!»

Он уплатил управляющему дома № 46 2 тысячи рублей, завершив таким образом акт найма квартиры на два года. Дочь актера, Лариса Мамонтовна Дальская, впоследствии вспоминала: «Мы жили тогда на Офицерской улице. Из окон нашего дома можно было наблюдать, как мимо прохаживались хорошо одетые оживленные люди и проносились лихачи. Вокруг замечательные места: Мариинский театр, кондитерская Иванова, золотящиеся купола собора Николы Морского, всегда окруженный стаей голубей Никольский садик. Предметом мечты всех детей был Луна-парк на Офицерской с его американскими горами. Он находился недалеко от нас, и оттуда часто доносились смех и веселые возгласы катающихся. Но не всех детей туда водили, объясняя, что даже у взрослых замирает сердце при спуске с американских гор.

Интеллигенция возмущалась тем, что в таком хорошем месте находится тюрьма. Это Литовский замок с громадными сумрачными башнями.

Нередко у нас в семье в присутствии гостей отец с возмущением произносил: „Бастилия"! Не раз слышала я и такие стихи:

Как пойдешь по ОфицерскойТам высокий серый домПо бокам четыре башниИ два ангела с крестом».

Гуляя как-то с отцом, Лариса Мамонтовна остановилась рядом с башней Литовского замка, и он указал ей на крест и двух склоненных к нему ангелов.

– А зачем здесь ангелы? – спросила дочь.

– Ангелы оплакивают заключенных в этой башне, – ответил отец.

В феврале 1917 года Литовскому замку пришел конец. Этот день навсегда запомнила Лариса Дальская: «Мне было 4 года, и я хорошо помню, что в тот день была какая-то кутерьма, и на меня никто не обращал внимания, велели сидеть в детской и не подходить к окнам. А за окнами, на полупустых улицах происходило что-то тревожное и опасное. Отец, уходя из дома, сказал, что идет брать Бастилию. Вернулся он возбужденный, в пальто, но без шапки, глаза его блестели. Оглядев домочадцев, он вынул из кармана тюремные ключи и рассказал о случившемся. На следующий день Литовский замок загорелся. Говорили, что его подожгли и выпустили на волю всех арестантов. Горел он несколько дней. Обгоревшие башни его еще долгое время стояли неразрушенными. Видно, строили его надежно. Живописные развалины замка несколько лет, до середины 30-х годов, „украшали“ улицу Декабристов. На его прочном фундаменте перед войной возвели большой жилой дом № 29.».

Ключи Литовского замка долгое время находились в семье Дальских и всегда демонстрировались гостям. Кто-то посоветовал вдове артиста отдать ключи в Музей революции, но она этого не сделала. В результате легендарные ключи от петербургской Бастилии, забытые в ящике старинного буфета, стоявшего в одной из комнат особняка Княжевича на Офицерской улице, так и остались в разоренной брошенной квартире. Дочь великого актера не могла себе простить, что не сохранила эту историческую реликвию как память о страшной тюрьме.

Революцию М.В. Дальский воспринял как гигантскую сцену, на которой собирался сыграть главную роль из драмы Ф. Шиллера «Разбойники». Его неукротимая натура требовала приключений, романтики, авантюризма. В 19171918 годах Мамонт Викторович пережил сильное увлечение идеями анархизма. Он стал одеваться под анархистов: появлялся в общественных местах в наглухо застегнутом черном плаще (реквизит Гамлета) с прикрепленным на нем огромным красным бантом. Он по-своему играл эту роль, и при этом его фантазии не было предела при сочинении про самого себя самых невероятных легенд и историй о руководстве мифическим отрядом боевиков-анархистов. Слушатели с интересом узнавали новости о действиях актера при захвате барских особняков и актах экспроприации.

О Дальском писали довольно часто – он всегда привлекал к себе внимание газетчиков. Используя «охотничьи» рассказы артиста, пресса Петрограда в буквальном виде оперативно перепечатывала их на страницах своих газет, совершенно не задумываясь над тем, что некоторые эпизоды рассказов трагика как две капли воды походили на содержание популярных сцен драмы Ф. Шиллера «Разбойники».

25 мая 1917 года «Петроградский листок» опубликовал заметку о том, что актера Мамонта Дальского не допустили в один из элитарных игорных клубов. Однако после его выразительного монолога, произнесенного громовым басом, и гневного заявления о том, что он представляет анархистов и никаким правилам не подчиняется, распорядители беспрепятственно пропустили Дальского в игорное заведение.

Проиграв все деньги, он поздравил своих более удачливых партнеров и пригласил всех к себе домой, на Офицерскую, распить бутылочку шампанского.

Своим рассказам о лихих набегах анархистов под его непосредственным руководством Дальский, по-видимому, обязан также тому, что все газеты Петрограда приписали именно ему организацию захвата особняка герцога Лихтенбергского в Коломне. Захват дворца действительно произвели, причем очень профессионально, так как при его взломе работали члены самых известных в Петрограде грабительских шаек, они, используя свой уголовный опыт и универсальные инструменты, технически грамотно вскрыли и очистили все сейфы и бронированные комнаты особняка.

Создание газетчиками Мамонту Дальскому имиджа лидера анархистов крайне обеспокоило действительных вождей этой организации, большинство коих в то время находилось в печально известных Крестах. Они составили от имени группы известных членов партии свободных анархистов открытое письмо-протест, в нем заявили о самозванстве Дальского и о его непричастности к членству в их партии, а также к актам экспроприации, о которых писали тогда петроградские газеты. Руководство русских анархистов категорически заявило, что «актер Мамонт Дальский к делам их партии не имеет никакого отношения».

Мало того, известные анархисты просили руководителей издательств петроградских газет уведомить население города о том, что «Мамонт Дальский никакого прямого или косвенного участия в наших делах не принимал. Его мы знаем только как артиста и не знакомы лично, а потому появившиеся заметки есть плод низкой клеветы разваливающейся буржуазной клики, пущенной в целях провокационных».

Сидящие в тюрьме лидеры свободных анархистов в этом же письме просили своих товарищей на воле не только поддержать их глубокое возмущение наглым поведением анархиста-самозванца, но и принять «особые» меры к разгулявшемуся артисту, «компрометирующему своим поведением и поступками святые идеи анархии».

Поверил «газетным уткам» и писатель А.Н. Толстой, облекший в рамки уголовного детектива образ лихого вожака анархистов Дальского в романе «Хождение по мукам».

Выразительно описаны Алексеем Николаевичем захват московского купеческого клуба и пламенный призыв Дальского к народу «об абсолютной свободе, условности моральных принципов и права каждого на все».

Этот образ, сплетенный писателем из многочисленных газетных публикаций, ярок и необычен. Плохо лишь одно – материалы газет и рассказы «очевидцев», на основании которых романист создавал образ анархиста Дальского, оказались вымышленными, не содержащими ни одного правдивого факта.

Артистом, естественно, заинтересовались и компетентные органы новой власти. По решению Исполкома райсовета рабочих и солдатских депутатов 18 ноября 1917 года в квартире 1, занимаемой гражданином Мамонтом Дальским в доме № 46 по Офицерской улице, в присутствии понятых милиция произвела тщательный обыск. Результаты обыска и последующие судебные расследования всех случаев грабежей и взломов квартир и особняков состоятельных лиц показали полную непричастность к ним артиста Дальского.