уставился на заявление, не говоря ни слова. Коул выждал несколько секунд, затем спросил:
– Так какая там дата, мистер Прайс?
– Здесь написано: 1 марта. – Ответ застрял у него в горле. Его смысл был очевиден.
– Простите, вы сказали 1 марта? – притворно удивился Коул. – 1 марта следующего года? Через два с половиной месяца после разговора с мистером О’Дрисколлом и мистером Кэшем? Такого же не может быть, мистер Прайс?
– Вы знаете дату, – последовал тихий ответ.
– Что вы сказали, мистер Прайс?
– Я сказал, вы знаете дату!!! – на этот раз проорал Прайс. Его спокойствие окончательно испарилось. – Не делайте вид, будто не знаете!!!
Коул немного подождал. Чтобы присяжные переварили вспышку Прайса. Встретившись с ними взглядом, Коул покачал головой, как будто был потрясен такой реакцией.
– То есть вы ждали два с половиной месяца, чтобы подать заявление? – наконец продолжил он. – Но вы сказали нам, как потрясло вас то, что они сделали, мистер Прайс. Какое отвращение вы испытали. Вас чуть не стошнило, сказали вы нам.
– Я знаю, че сказал, – все с той же яростью огрызнулся Прайс. И тем же повышенным тоном.
– Мистер Прайс, пожалуйста, следите, чтобы ваши ответы и ваше поведение оставались цивилизованными. – Судья Джон Левитт достаточно наслушался. – Мистер Коул вправе задавать вам те вопросы, которые задает. Вы обязаны отвечать на них цивилизованно.
– Я пришел сюда не для того, чтобы со мной обращались как с дерьмом! – Предупреждение судьи не сработало, Прайс все еще орал. – Я не собираюсь это терпеть!
– Уж придется. – Судья Левитт тоже повысил голос. Теперь его тон соответствовал тону Прайса по громкости, если и не по агрессивности. Потом он продолжил уже тише, но все так же весомо: – Потому что если откажетесь, то покинете зал суда уже не через основную дверь. Я ясно выразился?
Прайс не был умным человеком. В этом не возникало сомнений. Но он знал достаточно, чтобы понять угрозу судьи. Что Левитт не шутит.
Усмиренный, он повернулся к Коулу.
– Пожалуйста, объясните, мистер Прайс. Объясните, почему вам понадобилось больше двух месяцев, чтобы дойти до полиции и подать заявление.
– Потому что боялся. – Теперь Прайс ответил тихо. Почти нервно. И его ответ прозвучал бы убедительно, если бы не предшествовавшая ему вспышка. – Боялся того, че они со мной сделают, если узнают, что я ходил в полицию.
– Однако в конце концов вы все равно заявили на них. Что изменилось, мистер Прайс? Что заставило вас открыться, когда вы так боялись последствий?
– Копы свинтили Терри Колливера. Повязали не того чувака.
– Хотите сказать, вы не могли этого допустить? Не могли остаться в стороне, когда невиновного судят за убийство?
– Да. Так и было.
– И вы подали заявление. Несмотря на то что мистер О’Дрисколл и мистер Кэш – ваши друзья, а мистер Колливер – человек, с которым вы едва знакомы?
– Да. Какая разница, друзья или нет? Я не собирался смотреть, как Колливер сядет в тюрьму за то, че сделали эти сволочи.
– Вы уверены, что Колливер вам не друг, мистер Прайс? – На лицо Коула вернулась улыбка. – Что он на самом деле не ваш ближайший друг, а мистер О’Дрисколл с мистером Кэшем не просто знакомые?
– Да.
По тому, как держался Прайс, Майкл понял, что тот ожидал таких вопросов. И подготовился к ним. Его возмущение было отрепетировано.
– Так, блин, и знал, что вы это скажете, – продолжал Прайс. – Брехня все это. Колливер мне не кореш. Никогда им не был. Никогда не будет. Они были моими друзьями, – Прайс указал на скамью подсудимых. – Пока я не понял, какие они психи.
– Хорошо, – невозмутимо ответил Коул. – Вернемся к этому через минуту. А пока давайте задержимся на переломе в ваших чувствах.
– Че?
– На том, что заставило вас преодолеть свой страх. На аресте Терри Колливера за преступление, которое, как вы знали, он не совершал.
– И что с ним не так?
– Ну вы сказали, что его арест заставил вас передумать. Пойти в полицию.
– Да.
– Его арестовали 29 декабря, верно?
– Да.
– И вы услышали об этом вскоре после того?
– Кто сказал?
– Вы, мистер Прайс. Если можно так выразиться. Припоминаете? Согласно моим записям, вы сказали: «Это было во всех гребаных новостях. Все об этом слышали. По крайней мере, у меня на районе». Ваши слова, не так ли?
Ответа не последовало.
– Если желаете, можем прослушать запись ваших показаний, мистер Прайс.
– Да, я так сказал, – прошипел Прайс, в котором снова забурлил гнев. Только угроза Левитта отправить его за решетку не давала ему выйти из себя.
– А значит, через десять дней после убийства об этом все еще должны были говорить в новостях. Тем более арестовали вашего знакомого, хотя вы и утверждаете, что это шапочное знакомство. Верно?
– Да.
– А значит, вы знали об аресте Терри Колливера за два месяца до того, как подали заявление.
– И что?
– А то, что я хотел бы знать, почему вы так долго откладывали. Арест Колливера заставил вас преодолеть страх, мистер Прайс. Открыться. Начать сотрудничать с полицией. Так вы нам сказали. Но если мы посмотрим на хронологию событий, то увидим, что потребовалось два месяца, чтобы информация о его аресте произвела на вас этот удивительный эффект. Почему, мистер Прайс? Почему так долго?
Прайс, не отвечая, прожег Коула взглядом. Коул встретил взгляд и выдержал его. Спектакль для присяжных, Майкл знал это.
– Присяжные сделают выводы из того, что вы не смогли ответить на вопрос, – начал Коул. – У меня осталась всего одна тема, которую я хотел бы с вами обсудить. Мы коснулись ее минуту назад.
– Да? Давайте, че уж.
– Терпение, мистер Прайс. Сейчас мы подойдем к моему вопросу.
Коул снова улыбнулся. Прайс должен был уже заучить, что означает эта улыбка. Что на подходе еще один коварный вопрос.
– Вы сказали, что никогда особенно не дружили с Терри Колливером.
– Точно.
– Но вы знали, что с декабря прошлого года до начала марта этого Терри Колливер находился в тюрьме Уормвуд-Скрабс на западе Лондона? По обвинению в убийстве братьев Голлоуэй.
– Да, я знал. Все это знали. Все это знали. – Прайс казался более расслабленным теперь, когда они вернулись к Колливеру, к вопросам о котором он явно подготовился. – Но это не делает нас корешами. Как я уже сказал, убийство было во всех новостях.
– Да, так и было, мистер Прайс. Так и было. Теперь скажите, вы когда-либо навещали мистера Колливера в тюрьме?
– Нет, – быстро и уверенно ответил Прайс. – Никогда. Зачем мне это?
«Бедняга верит, что он на твердой почве, – подумал Майкл. – Как же