Последние слова Элджи произнес медленно. Открыл глаза – и стал обычным Элджи.
– Пошли посмотрим, что там с Айлендом, – сказал спокойно.
Пес при виде хозяина заскреб передними лапами, пытаясь подняться. Элджи уселся рядом, положил его ужасную морду себе на колени, говоря что-то вполголоса. Постояв, я тоже опустился на каменные ступени, прислонился спиной к стене…
Псы спали. Дремал Айленд, над которым Элджи всю ночь наговаривал что-то. Сам парень сидел в прежней позе, опустив веки, лицо его в наползающем утреннем тумане было серым и осунувшимся. Я встал.
– Пойдем-ка спать, приятель.
Элджи открыл глаза, поморгал, тяжело поднялся на онемевшие ноги и, качнувшись, рассмеялся. Я легко подхватил его на руки. Сделав шаг к лестнице, понял, что он уже спит. Отнес его в свою спальню, уложил на постель, стянул сапоги и укрыл одеялом.
Когда в назначенный час в дверь заглянула улыбавшаяся Мэгги, я подпрыгнул в кресле и зашипел:
– Иди, потом, потом придешь!
Лицо Мэгги вытянулось, когда она увидела на кровати своего спящего хозяина. Совершенно неожиданно заявила громко:
– Ну уж нет! Вижу, теперь мне здесь делать нечего!
И крепко брякнула дверью. Чертыхнувшись, я оглянулся. Элджи сидел на кровати, уставившись на меня сонными, обведенными синевой глазами.
– Что?! Кто это?
– Мэгги.
Элджи кивнул, зевнул и снова улегся, подложив под щеку кулак.
– Что она?
Я пожал плечами.
– Сказала, ей здесь теперь делать нечего.
– Ну и дура, – равнодушно сказал Элджи.
– Она в разговоре почему-то называет тебя Габи. Элджи смущенно улыбнулся.
– Габриэлл – мое второе имя. Оно напоминает мне королеву, и я не люблю его. А Габи… Это мое детское прозвище. Я раньше очень походил на девочку.
«Ты и сейчас походишь, – подумал я. – На храбрую, сильную, ловкую, но все же девочку».
– С кем ты говорил там, в библиотеке?
– Как с кем? С Габриэллой, конечно! Она наслала на замок свою тварь, нарушила договор и…
– Но как? – перебил я. – Как ты с ней мог говорить? Она же у себя в замке, а ты…
– Ну, у нее королевский талисман, а я… я сам по себе многое умею. Потому-то мы и стараемся не сталкиваться, заключили этот договор – я не суюсь к ней в замок, а она – ко мне в Элджертон.
– Королева Габриэлла боится маленького Элджи? Элджи поколебался.
– Скорее не меня… Альберта. Он взял меня под свою защиту.
– Ах, так все-таки взя-ал… – поднял я брови. Но, видя, как неприятен этот разговор, сменил тему. – А что это за… молитва там, в библиотеке? Мне показалось, это стихи. Что-то про Асмура, Ганелону.
– Это легенда, – мрачно сказал Элджи. – Последние слова, которые, по слухам, сказала моя мать Асмуру. Ты знаешь, что он убил ее?
– Король? За что?
– Все знали, что Ганелона колдунья. Откуда-то пошел слух, что это она натравила на нас северян. И тогда Асмур предложил ей поединок, чтобы избежать ненужного кровопролития. Если победит она, королевство сдается, а если он…
– Но драться с женщиной… Глаза Элджи сверкнули.
– Ты не знаешь, как воюют женщины в нашем роду!
– Но ты не веришь, что это она привела врагов?
– Нет. Я даже думаю… иногда, что сам Асмур пустил слухи, чтобы избавиться от Ганелоны. Может, думал, она подстрекает Альберта… не знаю.
– А Альберт?
– Он был далеко. А когда узнал… Альберт был очень привязан к Асмуру. И верил ему. Мы никогда не говорили с Альбертом об этом. И…
Элджи помолчал.
– Я знаю эту легенду наизусть. Можно сказать, она была моей молитвой с детства. Но многое мне непонятно. Вот, слушай.
И он заговорил быстрым, немного задыхающимся, словно от быстрого бега, голосом:
– Король мой, Асмур, господин, – Сказала Ганелона. -
– Один с тобою на один Мы встретились у трона.
И проклят будет тот из нас, Кто победит другого. А мертвый будет мертв, Пока
Не стает боль былого.
Но рок и смерть отступят вновь,
Когда опять прольется кровь,
И эта кровь – подарок мой,
Сквозь годы посланный судьбой.
И золото моих волос,
И серебро последних слез -
Все будет в памяти твоей, Чтоб стал печальней и мудрей; Чтобы моей любви крыло Тебя любовью обожгло, И чтобы ненависти плеть Заставила твой ум гореть, И чтобы ты не мог понять, Убить меня – или обнять. И чтобы, потеряв двоих, Ты плакал над одной из них. И чтобы он, любимый мой, Прощенье даровал собой. И чтобы смертью смерть поправ, Ты все же оказался прав…
Элджи перевел дыхание.
– Будет проклят – понятно, вскоре Асмура убили. А дальше – она предсказывает то, что никогда не происходило и уже не может произойти… И почему – «золото волос»? У Ганелоны были черные волосы…
Я невольно посмотрел на его шевелюру. Можно было их назвать и золотыми…
– Легенды многое переиначивают, Элджи. На то они и легенды. Но если она невиновна, почему не сказала об этом Асмуру?
В его голосе была горькая гордость.
– Ты не знаешь нашей крови, Гордон. Мы предпочтем скорее умереть, чем оправдываться в том, в чем не виноваты.
Идиотская, на мой взгляд, гордость. Но кто их поймет, этих королей…
Элджгеберт действительно оказался стойким бойцом – не уставал, не уступал, и мне не пришлось давать ему особой пощады. Но каждый раз, когда мы сходились на шпагах или мечах, я испытывал странное чувство. Рисунок боя был мне знаком. Очень знаком. А ведь эту манеру фехтования не назовешь распространенной…
Элджи отсалютовал мне шпагой.
– Замечательно, Гордон! Ты совсем оправился. Скоро тебе будет скучно драться со мной.
Я провел ладонью по шпаге. Элджи с одобрением поглядел на мышцы моей руки и уставился на шпагу.
– Она тяжелее моей… Гордон… где ты взял ее?
– Эта шпага всегда была со мной, малыш.
– Хочешь сказать – с того времени, как тебя нашли?
– Да. В чем дело?
Элджи приподнял эфес своей шпаги. Этот рисунок… Силуэт летящей птицы на фоне солнца. Немного стершийся, но совершенно такой же.
– И что это значит, Элджи? – негромко спросил я.
– Такие шпаги с клеймом делаются только у нас в королевстве. И только для своих. Это значит, что ты, Гордон, или родился здесь или долго жил до… до того.
Глаза Элджи искрились праздничным золотом.
– Гордон, ты что-то нашел! Понимаешь? Ты рад? Я медленно качнул головой.
– Мы не знаем, как попала ко мне эта шпага. Может, я добыл ее в бою… или украл. Или она вообще принадлежит тому, кто проломил мне голову… Думаешь, оружейник, что ее делал, еще жив? Думаешь, он признает того, кому ее продал?
Я слишком часто обманывался. Элджи понял. Успокаивающе коснулся моей руки.
– Ну, Гордон. Я найду человека, который бы тебя знал. Я усмехнулся.
– Опросишь всех в королевстве?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});