брандмауэрами безопасности, по своего рода вентиляционной трубе. А если я спущусь ниже того уровня, откуда начала, что там найду? Логово экспериментаторов, где они работают с Королем в Желтом? Или такую же непутевую пустоту?
Слабея в коленях, я приваливаюсь к внешней стенке трубы, по которой только что поднялась, и чувствую себя совершенно измотанной. Таращусь на потолок, находящийся почти в полукилометре от меня, отслеживаю его изгибы – этот фрагмент ИРЛ-пространства без шуток огромен. Здесь есть даже «облака» – мглистый пароконденсат, собирающийся у вершин «прутьев». Воздух влажный и пахнет сухими дрожжами. Странные монохромные возвышения маячат вдали, как холмы или горные хребты. Видимо, элеваторы материи – ждут, когда машины, конструирующие среды обитания, подключатся к ним. Я пытаюсь разглядеть стенки цилиндра, но зона простирается на добрый десяток километров во все стороны – вероятно, даже не на один десяток, а на четыре-пять, – и перспективы теряются в дымке. Тысячи крошечных ярких прожекторов, вделанных в высокий потолок, наполняют это угрюмое «ничего» светом.
Я вполне могу умереть здесь с голоду – гораздо раньше, чем куда-нибудь попаду.
Я пытаюсь немного отдохнуть, но тревога подталкивает меня к действиям, поэтому иду дальше. Я знаю, что необходимо отдохнуть, но, всякий раз, когда я думаю о Кей или о последствиях того, что таится в моей голове и (я почти уверена) провоцирует все эти фуги, любое промедление начинает казаться подобным смерти. Все, что мне остается делать, – придерживаться лестницы в надежде, что где-то там, на следующей палубе, я найду что-то более многообещающее. Но следующая палуба – километрами выше. Наверное, у меня просто не получится туда добраться…
Я крадусь от лестницы к ближайшему возвышению. Может, там есть какой-нибудь терминал связи или хотя бы робот, с которым реально пообщаться. Что-то, не подвластное Юрдону – Фиоре – Хант, связующее с реальностью. Проверяю модем – он глух и полумертв, показывает только замерзший рейтинг членов моей когорты. Вот оно что, думаю я отстраненно, вот почему я не слышу, как Сэм говорит […] – система начисления единиц социального рейтинга тоже вписана в вирус Короля в Желтом.
В нескольких сотнях метров от того, что я приняла за элеватор материи, заметны признаки жизни. Что-то размером с такси, состоящее из слабо связанных сфер и стержней, ютится на возвышенности. Это нечто выдвигает телескопические датчики в мою сторону, затем скатывается с возвышенности. Шаровые узлы вращаются у него на «хребте» – они растут и расширяются по мере приближения робота, разворачиваются, как головки цветной капусты, светящиеся дифракционным блеском. Я останавливаюсь и жду, когда робот до меня доберется. Надо думать, это какой-нибудь конструктор биомов, здешний преданный садовник. Я абсолютно ничего не могу сделать, чтобы помешать ему убить меня, если он настроен враждебно, – с тем же успехом я могла бы кинуться на танк с тупым разделочным ножом, но это относительно маловероятно. Маловероятно, но не невозможно, и от этого мне не легче.
Он двигается пугающе быстро, но учтиво останавливается метрах в трех от меня.
– Привет, – подаю я голос. – Диалоговый модуль есть?
Робот подъезжает ближе, нависает надо мной, жужжа сервомоторами. Похожие на цветы датчики распускаются вокруг меня.
– Кто вы и что вы здесь делаете? – спрашивает он искусственным голосом.
Я слегка расслабляюсь.
– Меня зовут Робин. – Имя кажется странным, незнакомым. – Что это за полития?
Робот отстраняется от меня, жужжа и отползая озадаченной змейкой.
– Здравствуйте, Робин. Вы находитесь не в границах какой-либо зарегистрированной политии. Место, где вы сейчас находитесь, – балластный сектор номер восемьдесят девять на борту Мобильного Осмотического Нанокомпьютерного Архиватора «Жнец Науки». Это необитаемый балластный сектор. Что вы здесь делаете?
Балластный сектор. На МОНАрхе. На типе корабля, где предусмотрены всего одни ворота дальнего следования, обычно основательно защищенные цепью брандмауэров.
Я закрываю глаза. Ноги подкашиваются – как бы не упасть.
– Я пытаюсь выйти на органы правопорядка. Хочу сообщить о серьезной преступной деятельности. Массовая кража личных данных. Если здесь нет политии… что здесь вообще есть?
– К сожалению, я не уполномочен сообщать вам сведения данного типа. Вы – Робин. Я обязан спросить вас, как вы сюда попали? Диагностирую у вас признаки физического переутомления. Вам требуется медицинская помощь?
Я пытаюсь открыть глаза, но они не реагируют. «Помогите», – пытаюсь выдавить я. Затем мои глаза открываются – и я снова на лестнице, свисаю с нее, зацепившись за скобу одной рукой, ноги болтаются над бездной бесконечного цилиндра, и из этой бездны ко мне выезжает еще одна трубка, выстланная изнутри мириадами крошечных точек света. И еще что-то лезет прямо из стены, лезет и тянется ко мне.
– Я доложу на капитанский мостик… – проплывает где-то вдалеке голос робота.
И все становится темным-темно.
* * *
Десять мегасекунд назад мы объявили о нашей победе в локальной сети. Только теперь мы постепенно начинаем осознавать, какие огромные усилия потребует от нас реконструкция. Мы остановили Короля в Желтом, свергли оппортунистические диктатуры, которые процветали при его поддержке. К сожалению, война не закончится, пока не станет возможен перезапуск сети. А это – задача совсем другого уровня.
– Проблема в том, что половина Временного правительства скрылась, – объясняет Санни. Она сейчас служит в чине полковника с очень большими полномочиями по принятию решений. Мы находимся в виртуальном зале для совещаний военного штаба; доступ в эту тесную комнату бежевого цвета является секретным и безопасным. – Мы смогли арестовать горстку маргиналов, но где вся крупная рыба? – замечает она недовольно.
– Они не могут просто так исчезнуть, не оставив следов, верно? – замечает А1, наш терпеливый гонец, поддерживающий связь исследовательского штаба с группой быстрого реагирования и отделом интерпретации полученных инструкций. На нем – обязанность по толкованию заявлений нашего руководства, подчас напоминающих изречения оракула. – Так что есть еще много счетов, по которым этим ребятам предстоит уплатить.
– Но теперь гораздо проще, чем раньше, миновать капканы, – смиренно замечает Санни. – Когда Насущная Республика была единым целым, отслеживание и установление личности не составляло труда. Но теперь мы имеем дело с россыпью самодостаточных автономий. Некоторые из них больше не могут общаться друг с другом – принятые у них стандарты загрузки несовместимы с внешними сетями. Велика вероятность, что в будущем количество несовместимых политий вырастет и их не удастся унифицировать.
Суть в том, что Насущная Республика, оправдывая свое название, обеспечивала два неукоснительных всеобщих стандарта, фундаментальных для любой цивилизации в эпоху после Техноускорения: время и аутентификацию. Без времени нельзя удостовериться, что один финансовый инструмент не используется одновременно в двух разных местах. А без аутентификации нельзя быть уверенным, что человек в теле икс – владелец личности икс, а не узурпатор игрек, который украл копию тела человека икс. До эры космических полетов время не было проблемой, поскольку часовые пояса тогда зависели не от сетевых подключений, а от географии. В то время