Читать интересную книгу В поисках забвения. Всемирная история наркотиков 1500–2000 - Ричард Дейвенпорт-Хайнс

В недалеком прошлом незаконные поставки наркотиков были ограничены определенными регионами мира, но теперь они быстро превращались в международную проблему. Это нашло отражение в том, что Леви Натт, возглавлявший управление по борьбе с наркотиками, не вел разведывательную работу за пределами США, а Энслинджер, первый комиссар Бюро по борьбе с наркотиками, в 1930-х годах организовал международную разведывательную сеть. База секретных агентов США находились в Париже и постоянно контактировали с полицией европейских стран. Эти меры вскоре привели к разгрому международной преступной организации. В апреле 1931 года русский грек по имени Давид Гуревиди (род. 1899) повздорил с Анастасиосом Элиопулосом (род. 1897), в чьей парижской квартире в то время проживал. Элиопулос называл себя банкиром. Гуревиди дал французским властям признательные показания на Элиопулоса и двух его братьев,– происходивших из пирейской торговой династии. Он утверждал, что с 1927 года братья вели незаконные крупномасштабные операции с наркотиками. Старший брат, Эли (род. 1893) иногда представлялся Эриком Элиотом и также жил в Париже в роскошной обстановке. Агенты США, сразу же включившиеся в расследование, поделились важной информацией с полицией Британии, Голландии и других стран. В результате Эли Элиопулос был выслан из Франции. После проведения еще одной подобной операции в ноябре 1931 года на вокзале Берлина был задержан житель Нью-Йорка Август Дель Грасио («Малыш Оги»). Он прибыл в Германию из Стамбула и имел при себе документы, которые раскрывали широкую сеть отделений этой преступной организации. Сэр Томас Рассел (1879-1954) из египетского Центрального разведывательного бюро по наркотикам полагал, что большинство европейских поставщиков были мелкой рыбешкой.

«Из того, что я слышал от американских полицейских и агентов по борьбе с наркотиками, когда работал в США в 1923 году и позже, становится ясно, что в Штатах дисциплина в бандах чрезвычайно строгая. Тем, кто подворовывает или изменяет, грозит немедленное возмездие от ножа или пистолета. Левантийские контрабандисты наркотиков, напротив, были публикой низкого пошиба, которым не хватало жесткости и дисциплины. Это были в большинстве своем изменники или доносчики, они относились друг к другу с таким недоверием, что от этого серьезно страдал их бизнес».

Поставщики наркотиков не имели бы работы без людей, выращивавших коку и опийный мак. Источником мировых поставок кокаина были плантации коки в Латинской Америке и Голландской Ост-Индии. В 1900 году самым крупным экспортером сырья для кокаина было Перу (около одного миллиона килограммов ежегодно). В 1905 году Перу стало также ведущим мировым производителем кокаина, поставляя в год десять тонн наркотика, в основном – во Францию, Германию и США. Крупный латифундист из района Гуанако, дон Аугусто Дюранд, стремившийся модернизировать систему землевладения, надеялся, что легальное производство кокаина поможет стране преодолеть отставание в экономике. Он усовершенствовал метод выращивания коки, построил лабораторию для получения сырого кокаина и нанял хорватских рабочих. Вдобавок к собственным операциям, Дюранд в 1917 году был посредником японской компании «Хоси Фармасьютисалс» (Hоshi Pharmaceuticals), которая пыталась приобрести 3000 квадратных километров земли для выращивания коки и производства кокаина. Сделка, однако, не удалась, так как компания обанкротилась во время японского финансового скандала 1921 года. Перуанским производителям наркотика становилось все труднее конкурировать с голландскими экспортерами с колониальной Явы. Им также мешал запрет США на импорт коки. Ко времени убийства Дюранда в 1923 году производство коки в Андах постепенно возвращалось к снабжению традиционного местного рынка, основными потребителями которого были индейцы. Кока производилась также в других латиноамериканских странах. Боливия, например, в 1925 году экспортировала 388 170 кг коки, в основном – в Германию. Британский посол в Ла Пасе в 1926 году, после совещания по коке со своим американским коллегой, сообщал:

«На шахтах, строительстве железных и шоссейных дорог индейцы отдыхают по часу два раза в день, чтобы пожевать коку. Можно даже с определенной натяжкой утверждать, что это растение является их постоянным и основным пищевым продуктом. Кока – это легкий интоксикант, который создает стимулирующий эффект и позволяет преодолевать усталость. Несомненно, однако, что в конце концов кока оказывает разрушительное воздействие, если не на тело, то уж точно – на умственные способности. Физически индейцы крепко сложены и не кажутся ни слабыми, ни больными, но в умственном отношении большинство из них ниже среднего уровня животного, например, человекообразной обезьяны, на которую они очень походят чертами лица. Между прочим, боливийские индейцы более всех напоминают утерянное звено теории Дарвина, и я склонен относить их интеллектуальную отсталость на счет многих поколений, жевавших коку».

Хотя коку продолжали жевать в Аргентине, в Чили в 1926 году ее импорт был запрещен.

В 1890-х годах на острове Ява голландские колонисты в качестве эксперимента засеяли 500 акров кустами коки, которой надеялись снабжать немецких производителей. В 1900 году в Амстердаме открылась «Голландская кокаиновая фабрика (Nederlandsche Cocainefabriek). К 1910 году она стала крупнейшим в мире производителем кокаина, Амстердам вытеснил Гамбург в качестве международного центра торговли этим наркотиком. Во время войны ведущие производители кокаина снизили на него цену в попытке увеличить спрос. Попытка закончилась успешно, но после войны в результате перепроизводства наркотика цены резко упали. В 1924 году Голландская кокаиновая фабрика «Хоффманн-Ла Рош», а также немецкие компании «С.В. Берингер» (C.F. Boehringer Sohne) и «Мерк» подписали Европейскую конвенцию производителей кокаина с целью стабилизировать рынок. Производители кокаина в Англии, Франции и Германии отказались присоединиться к картелю. Они очевидно понимали, куда пойдет продукция картеля: по мере того, как в 1920-х годах медицинское потребление кокаина снижалось, увеличивалось его использование в нелегальном обороте наркотиков.

Выращивание опийного мака было географически гораздо более распространенным, чем выращивание коки – особенно после заявления вице-короля Индии. В феврале 1926 года он объявил, что его правительство в течение десяти лет будет ежегодно сокращать экспорт индийского немедицинского опиума с тем, чтобы прекратить его в 1937 году. Отчасти это решение было принято под давлением министерства внутренних дел – Делевинь выступал против экспорта индийского опиума во французский Индокитай, поскольку тамошние власти вели нечестную игру с поставками наркотиков. В Персии одну четвертую всего экспортного объема и одну двенадцатую часть государственных доходов составляли прибыли от продажи опиума, однако экспорт индийского опиума падал, так как вырос спрос на персидские поставки. Отношение европейских стран к производству опия в Персии было благосклонным. В 1913 году английский чиновник колониальной администрации, сэр Арнольд Уилсон (1884-1940), посетил султана Луристана.

«Это был человек средних лет, с ясным умом, который умел заставить людей подчиняться себе, серьезный и заядлый курильщик опиума и прекрасный собеседник. Мы пили кофе, чай, легкие прохладительные напитки и непринужденно обсуждали нынешние смутные времена, цену на древесину… и относительные достоинства винтовок Маузер и Ли Энфилд».

В 1920-х годах, будучи тегеранским директором Англо-Персидской нефтяной компании (Anglo-Persian Oil Company), Уилсон защищал потребление опиума. Он полагал, что существование в западных странах немногих слабоумных наркоманов – плохой повод для подрыва персидской экономики путем законодательства, направленного против этой страны. Персия постепенно становилась все более значимым поставщиком опия на Дальний Восток. Ключевой фигурой в обороте этого наркотика был Хасан Немази (род. 1860?) – подданный Британии индийского происхождения, живший поочередно в Гонконге, Бомбее и Ширази.

«Опиумное кольцо» Немази контролировало продажу опиума на Дальнем Востоке. Еще до заявления вице-короля Индии стоимость экспортируемого опиума из персидского порта Бушир составляла в 1922-1923 годах 664 340 фунтов стерлингов, а в 1923-1924 годах – 1 246 466 фунтов. Почти половина экспорта, согласно таможенным документам, была предназначена для России, откуда наркотик распространялся по странам Дальнего Востока. В 1930-х года большие поставки из Бушира шли в Японию, где опий перерабатывался в героин.

Заявление вице-короля от 1926 года открыло также большие возможности для нелегальных поставок китайского опиума. Труднее стало проводить в жизнь правительственные программы, направленные на снижение традиционного курения опия. Финансовый советник сиамского правительства, сэр Эдвард Кук (1881-1955), жаловался в 1927 году, что импульсивный шаг Индии, который удостоился ничего не значащих аплодисментов в Женеве, усложнил задачу снизить курение опиума для тех правительств, которые искренне пытаются добиться эффективного контроля над этой зависимостью. Он говорил, что незаконные поставки опиума, в основном из Китая, рекой льются в Сиам – частью морем, а частью наземными перевозками с севера. Эти поставки вынудили Сиам отложить регистрацию опийных наркоманов и их регулируемое снабжение. Они также увеличили коррупцию среди чиновников. Результаты заявления вице-короля о прекращении экспорта индийского опиума вкратце изложил дипломатический обозреватель в 1927 году. Он писал, что Гонконг, находившийся на границе с Китаем, наводнен контрабандным опиумом. Чтобы избавиться от него хотя бы частично, понадобилась бы многочисленная и дорогостоящая таможенная служба. Контрабанда незаконного опия достигла колоссальных размеров. По мере ее роста возрастало и количество заключенных, пока тюрьмы не переполнились «искусственно созданными преступниками». За десять лет ситуация значительно ухудшилась. Лорд Тальбот де Малахайд (1912-1973) отмечал в 1937 году, что Гонконг стал центром высоко организованных поставок опия-сырца и очищенного опия. Ситуация в Гонконге была устрашающей. С одной стороны, там не выращивали опиумный мак, а государство не изготавливало и не очищало опиум. Хотя государственная монополия на торговлю очищенным опиумом существовала, было зарегистрировано всего 1194 курильщика и ни одной курильни. С другой стороны, было подсчитано, что в Гонконге имелось около трех тысяч подпольных мест для курения, в половине которых курили героин. Курильни были запрещены здесь с 1910 года. При населении в один миллион человек (98 процентов которых били китайцами) в Гонконге было 24 тысячи героиновых наркоманов и сорок тысяч курильщиков опиума. Только в 1936 году правительство конфисковало 3,6 миллиона героиновых таблеток. Тюрьмы не вмещали всех арестованных.