Мы не стали обсуждать, как быть дальше. Слишком свежи воспоминания. Да и мозг сейчас очень подвержен эмоциям. Чтобы прогнозировать, нужен трезвый расчет. А откуда теперь ему взяться? Оба остались без работы. Хорошо, у меня, например, есть финансовая подушка. Сбережения на черный день. Начала их копить давно, хватит на пару лет спокойной сытой жизни, если не шиковать. Но Артур… Есть ли у него такая возможность, не знаю. Интересоваться же как-то неудобно.
Простояли мы на балконе недолго. Минут двадцать, даже замерзнуть не успели. В дверь позвонили.
— Кто это может быть? — спросила я.
— Учитывая, сколько народу сегодня до тебя пытались добраться, кто угодно, — ответил Артур.
— Посмотри, а? — попросила я. — Никого не хочу видеть.
— Хорошо, — ответил Уваров. Чмокнул меня в лобик и поспешил в прихожую. Я тихонько юркнула за ним. Он посмотрел в видеоглазок. На мониторе отразилась физиономия… Леонид! Его только не хватало, да что за день такой сегодня?!
— Твой бывший? — спросил Артур шепотом, увидев, как я изменилась в лице.
— Да, — скуксилась я. — Ненавижу этого придурка!
— Спокойно, Анжелика. Сейчас я всё организую. Ты иди в комнату, закрой дверь. Слушай и не мешай.
Глаза Уварова стали очень хитрыми, в них запрыгали маленькие бесенята. Я поняла, что меня ожидает некий спектакль одного актера. Быстренько метнулась в комнату и приготовилась слушать и смотреть через маленькую щёлочку, сгорая от нетерпения.
Глава 62
Артур открыл дверь и улыбнулся максимально широко.
— Ой… приветики! — услышав интонацию, с которой он это произнёс, я захлопнула рот рукой, чтобы за заржать лошадкой. Потому что в этот самый момент поняла, какую роль начал играть Уваров — манерного пассивного гея. Он даже встал как-то по особенному: нога за ногу, попку оттопырил и сдвинул в бок, сам опёрся об дверной косяк. Вся его поза выражала готовность познакомиться с кем-нибудь, чтобы не скучно провести время в тесной мужской компании.
— Здравствуйте, — растерянно произнес Леонид. — Скажите, Анжелика дома?
— Ликуся? — слащавенько произнес Артур и махнул лапкой в воздухе. — Ой, а Ликусеньки сейчас нет. Она пошла в магазин. А вы кто?
— Меня зовут Леонид, — сказал бывший, хмурясь и стараясь придать своему лицу строгое выражение. — Вы кто такой?
— Какой симпатяжка, — манерно сказал Артур и хихикнул высоким женским голосом. — Ой, простите-извините, меня зовут Люсьен. Для вас можно просто Лю-ся, — он произнес последнее слово по слогам, резко наклонившись к Леониду, из-за чего тот инстинктивно отодвинулся.
Я опять едва сдержалась от хохота. Уж понятно, в чью честь он себя так поименовал. Люсенька из Захолустинска — вот кто стал образцом для подражания! А что, похоже. Только Уваров не такой рыхлый, да и обвисших титек не предвидится.
— Странное у вас имя какое-то, — заметил мой бывший недоверчиво. — Это что, творческий псевдоним?
— Фи, какой вы душный! — недовольно сказал Артур. — Хотите, я вам паспорт покажу?
— Было бы неплохо.
— Боже мой! Говорила мне Ликусенька о вас, — сделал Уваров недовольную мордашку. Скуксился весь, словно лимон жевать заставили.
— А вы ей… кем приходитесь? — перешел Леонид в атаку, сдвинув тонкие брови.
— Как это кем? Я её близкий друг! — с гордостью заявил Артур.
— Не знал, что у неё есть такие… хм… друзья, — недовольно пробурчал Леонид.
— Да вы сами-то кто ей будете? — препротивным голосом, трескучим и полуистеричным, поинтересовался Уваров.
— Жених! — выпалил бывший.
— Да ладно! — Артур сделал огромные глаза и тут же сменил гнев на милость. — Такой красивый мужчина и жених Ликусеньки?!
— Вам что-то не нравится? — сурово поинтересовался Леонид.
— Да что вы! Боже упаси! — Уваров замахал в воздухе расслабленными ладошками. — Просто вы… такой… — он восхищенно осмотрел собеседника с головы до ног, отчего тот невольно поёжился. — Вы такой… обалденный! Стройный, весь на стиле, от вас так… — Артур опять резко приблизился и втянул носом воздух, и снова бывший чуть сдал назад, — приятно пахнет!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Леонид растерянно стоял и не понимал, что на это ответить.
— Ой, да что мы тут стоим! Проходите в квартиру! — любезно пригласил Уваров. — Вот сюда, пожалуйста, у нас тут прихожая.
— Знаю, — недовольным голосом сказал Леонид. — Я тут вообще-то живу… То есть жил, — поправился он на всякий случай.
— Правда? — радостно взвизгнул Артур и, подпрыгивая на месте, захлопал в ладоши. — Вау! Это же крутяк! У нас будет настоящая шведская семья! — и он, чего вошедший ну никак не ожидал, просунул ему руку под предплечье и прижался, оттопырив зад. — А вы, любезный, в какой роли предпочитаете?
— В смысле? — удивился Леонид, осторожно высвобождаясь от объятия.
— Ну, как… — Артур перешел на интимный шёпот. — Вы пасс, актив или уник?
— Я вообще-то профессиональный актер и предпочитаю женщин! Единственные роли, которые я играю, так это на сцене театра, где служу Мельпомене!
— Кому? Это у вас так что, госпожу зовут? — сделал Артур большие недоумённые глаза.
— Какую, на фиг, госпожу?! — взвился Леонид.
— Ну, как… Если у вас там BDSM, то обязательно должна быть госпож…
— Мельпомена — муза трагедии! — воскликнул мой бывший, краснея от возмущения.
— А-а-а-а! Понял! — радостно ответил Артур. — Так бы сразу и сказали — спонсорша ваша! И много бабосиков отваливает? Ну, на ваши BDSM-спектакли? Блин, как бы я хотел посмотреть! Можно мне контрамарочку? — и он опять прижался к Леониду, сделав умилительно-просящую мордашку.
Мой бывший уже был на грани истерики. Я поняла это по тому, как покраснели его уши. Они теперь полыхали алым цветом и наверняка в темноте могли служить опознавательными огнями. Меня раздирало внутри от смеха, но я старательно сдерживалась, — так хотелось досмотреть устроенный Уваровым спектакль.
— Мельпомена — дочь Зевса и Мнемозины, я — её верный служитель! — истерично выстрелил словами Леонид.
— Ну, а я о чем?! — сладенько улыбнулся Артур. — Так вы нижний! Я так и думал! Тоже пассик, да?
— Какой ещё пассик?!
— Ну, мужчинка, который предпочитает… — и он развернулся, оттопырил зад, покрутил им перед ошарашенным Леонидом, повернул к нему голову и продолжил, — в попочку!
— Нет! — заорал вдруг вошедший, яростно махнув рукой, словно шашкой в бою. — Я не из таких! Я вам не пидорас какой-нибудь!
— А-а-ах! — вырвалось удивлённое у Артура. Он выпучил глаза, подбородок его задрожал, губы скривились. Всё лицо выдавало последний уровень терпения, за которым хлынут слёзы. — Вы гомофоб!!! — взвизгнул он тоненьким голосом.
Леонид растерянно захлопал глазами.
— Нет, я не это имел в виду.
— Как вы могли?! — продолжал истерить Уваров. — Вы назвали меня пидорасом! Это гомофобия! Это преступление против человечности! Это геноцид по признаку половой ориентации! — он бросал в лицо вошедшему одно обвинение хуже другого, и Леонид вжался спиной в дверь, из красного стал бледным, скукожился весь.
— Да я на вас в суд подам! Я вас посажу! Да я на вас напишу жалобу в Совет по правам человека ООН! — Уваров вбивал слова в уши моего бывшего, словно гвозди, и тот всякий раз тихонечко вздрагивал.
— Да я завтра же отправлюсь в ваш театр и всей труппе расскажу, какой вы гнилой человек! Вы — позор российского театрального искусства! У нас свободная страна, а такие, как вы, возвращают нас во времена жестокости и сексизма!
— Простите, я не хотел… — бормотал Леонид.
Уваров, сам того не зная (зато я прекрасно осознала) ударил по самому уязвимому месту моего бывшего — он смертельно боялся оказаться вне театра. Стать невостребованным, забытым, сидеть дома у вечно молчащего телефона и ждать, когда позовут сыграть хоть собаку в третьем акте какой-нибудь захудалой пьески. В этом он мне как-то сам признался.
Внезапно Артур замолчал, словно кран на его фонтане красноречия перекрыли.