будет светел твой путь под сенью вечного леса.
Эльф кивнул и сделал пару шагов назад, моментально растворившись среди древесных стволов. Вот он был — и его не стало. Ни шороха, ни скрипа, ни треска ломаемой под ногой ветви. Желать мне удачи явно не входило в его планы… да и чёрт с ним, если на то пошло.
Прежде всего, я достал созданный волшебницей Галей магический компас и с замиранием сердца уставился на облепленную стеарином щепку. Новостей было две, как водится, одна хорошая, другая ожидаемая. Лена находилась в этом мире, щепка пришла в движение и явственно отклонила нитку от вертикали. На этом хорошие новости заканчивались. Компас показывал совершенно не то направление, по которому я собирался следовать в ближайшее время. Если Лена и была в поселении, куда меня направил провожатый, то она его уже покинула. И, судя по углу наклона, успела уйти достаточно далеко. Интуиция подсказывала мне, что девушка, мало приспособленная для выживания во враждебном окружении, всё-таки в первую очередь направится к людям. И искать её следы необходимо именно там.
Отсюда людского поселения было не разглядеть, никто не желал селиться слишком уж близко к местам, где из леса могла прилететь стрела просто потому, что какому-то из бессмертных не понравился твой взгляд, брошенный в сторону стены деревьев. Хотя, на самом деле, я сомневался, что отношения между землепашцами и лесными жителями так уж напряжены. В конце концов, они тут соседствуют уже много веков, наверное, сумели достигнуть каких-то компромиссов, раз уж не вырезали друг друга давным-давно. Да и, насколько я успел узнать у Дениса, в определённых пределах эльфы… ну, не то чтобы откровенно нуждались в людях, но, скажем так, не отказывались от помощи и готовы были за неё неплохо платить. Правда, эти отношения не распространялись настолько далеко, чтобы высокие договаривающиеся стороны вступали в беседу «на равных». Эльфы давно и прочно утвердили здесь себя в качестве «старшего брата», в свои дела людей не посвящали, в людские дела же, напротив, имели привычку время от времени вмешиваться, но делали это достаточно тонко, чтобы не вызвать ненависти. Неприязнь присутствовала, но, при наличии потребности, вполне лечилась деньгами.
Кстати, о деньгах.
Как и в любом нормальном мире, где товарно-денежные отношения превалировали над «волчьими законами» — а просвещённая монархия, созданная за многие века выходцами из Британии, в целом была именно таковой — в вопросах выживания на первое место выходило не виртуозное владение оружием, а наличие материальных ценностей, представлявших собой или деньги, или то, что можно, при необходимости, в деньги обратить. Информация, полученная от Дениса, устарела весьма и весьма существенно, он давно уж не посещал родные пенаты, но и из того, что рассказал склонный к запоям изгнанник, следовало, что попытка набить кошель путем экспроприации экспроприаторов здесь может закончиться весьма плачевно. Королевские стражники, может, и не слишком рвались прочёсывать округу в поисках очередной компании любителей лёгкой наживы, но и от возложенных на них обязанностей отлынивать опасались. Здесь, на границе с эльфийскими владениями, такая служба считалась если и не синекурой, то, по меньшей мере, делом вполне спокойным и неопасным. Если где-то в округе и объявлялись романтики с большой дороги, банды эти редко численностью превышали десяток человек, а потому общения со стражниками старались избежать любой ценой. За выучкой солдат приглядывали опытные деканы из числа ветеранов, которые гоняли подчинённых и в хвост и в гриву, не давая им обзавестись брюшком — во всяком случае, в те времена, о которых мог рассказать Денис — а потому в случае стычки ничего хорошего преступникам не светило.
Вообще, как я понял, кельты, покинув родину под ударами ненавистных римлян, унесли с собой не только дедовские мечи. Изрядно порасшибав себе лбы о несокрушимую стену легионерских скутумов[51], кельты решили, что героический наскок — вещь хорошая и славная, но для здоровья часто не слишком полезная. Поэтому последующие века прошли под лозунгом «хорошо для врагов — не значит, что плохо для нас». Кое-что из принципов формирования римской армии было сочтено правильным и для кельтской «в новых условиях». А, поскольку в дело пускались чужие изобретения, часто и терминология использовалась авторская. Так в армии появились деканы-десятники, центурионы и легионы. Правда, «трибуны», в римские времена командовавшие легионами, не прижились, на эту роль претендовали благородные тэны и богатые всадники. Но куда важнее другое — из опыта борьбы с римскими легионами кельты переняли принципы пехотного строя и воинской дисциплины. Не отказавшись от излюбленных колесниц и кавалерии, новые короли новой страны сумели достаточно быстро сформировать сильную пехоту, с которой приходилось считаться и оркам и уж, тем более, эльфам. Последние, к слову, в качестве пеших воинов оценивались не слишком высоко… вот лучники — это да, в этой части с лесными жителями не могли конкурировать и лучшие стрелки из числа людей.
И пусть королевские стражники не относились к категории легионеров, за их выучкой следили и спуску им не давали. Поэтому пяток хорошо экипированных стражников вполне мог порвать в клочья и десяток бандитов, и полтора. Так что любители лёгкой наживы в этом мире долго не жили и богатством не отличались.
Вариант «заработать деньги честным трудом», как ни печально, здесь был столь же труднореализуем, сколь и на моей родине. Нет, наскрести на более или менее сносное существование было вполне возможно, но… но для этого требовались, как минимум, руки, растущие из правильного места. Я же, по меркам этого мира, не умел вообще ничего. Ни толком держать в руках меч (насчет эффекта от взятых у Потапыча уроков я не обольщался), ни что-либо полезное мастерить, ни… в общем, как член общества я был бесполезен.
Оставался третий способ раздобыть монеты. Это, говоря словами небезызвестного Шарика, «продать что-нибудь ненужное».
В первую очередь мне пришла в голову идея на остатки денег, полученных от папы Друзова, купить в Сбербанке серебряные слитки. Увы, Денис внёс в мои планы серьёзные, местами фатальные коррективы. Во-первых, пятидесятиграммовый серебряный слиток, купленный в России за пару тысяч или что-то около того, соответствовал примерно семи серебряным монетам местной чеканки, что позволило бы мне максимум десять раз переночевать и более или менее нормально поесть в довольно посредственной таверне. И то, если хозяин окажется широкой души человеком. Пятиграммовый золотой слиток, не дотягивающий по весу до местного статера, стоил у нас уже