– Может, лучшие следователи не там ищут?
– Может, – неожиданно легко согласился Петерсен. – Но мы стараемся, Карлос Грид, мы не сидим сложа руки. Во всяком случае – я не сижу. – И посмотрел на пергаментный лист. – Тут написано, что вы лично убили Яна Стеклодува.
– Теперь я понимаю, что это было ошибкой.
– Ошибкой? – поднял брови прокурор.
Этим движением он ясно дал понять, что требует ответа, и Карлосу пришлось объяснять:
– Рыцарь Лашар прибыл в Гридвальд с официальными документами от ваших «лучших следователей», в них Ян Стеклодув обвинялся в убийстве Сотрапезника, и мой отец не имел права мешать Лашару. Я случайно принял участие в облаве и, так уж получилось, убил Яна. Мне жаль. На следующий день Лашар испросил аудиенцию… – Карлос сглотнул. – Явился в замок с Героями и… И убил отца.
– Вы присутствовали на аудиенции?
– Да.
– Лашар пытался переманить лорда Датоса на сторону леди Кобрин?
– Нет.
– Он намекал, что имеет смысл прислушиваться к приказам леди Кобрин?
– Нет.
– В таком случае, Карлос Грид, вашего отца убили не из-за гридийского владения. Или: не только из-за него. – Пауза, пристальный взгляд и жесткие вопросы: – Что напугало кобрийцев? Почему они гоняются за вами по всей империи?
«Поверить или нет?»
Последние слова Стеклодува были единственным оставшимся у Карлоса козырем, и оставалось решить, когда его разыграть? Сейчас? Почему нет? Что он теряет, если вдуматься? Он в тюрьме, он приговорен к смерти, и палачи не остановятся, даже поверив, что он ничего не знает. Его судьба предопределена, и нет лучшего момента, чтобы выложить козырь на стол.
Карлос посмотрел Петерсену в глаза и негромко произнес:
– Дело в том, что перед смертью Стеклодув мне кое-что сказал…
* * *
– Ничего я им не говорил, – окрысился Акакий.
– Предложил побуянить возле цитадели и ничего не объяснил? – Егоза выразительно посмотрела на ученого. – Ври больше.
– Я им дал твоих денег.
– Только из-за денег они не согласились бы.
– Ладно, ладно, сообразительная моя, – сдался Бенефит и пустился в объяснения: – Вчера вечером стражники поймали Вилли Задохлика, любимца местных бандитов, а поскольку попался он во второй раз, то завтра лишится руки. Ребята сочувствуют Вилли, и я посоветовал нескольким сорвиголовам выразить несогласие с жестокими законами возле цитадели. Так что повод у них есть, и шуметь бандиты будут активно.
– Ты так хорошо знаешь местных уголовников?
– Я умею общаться с людьми, Шахмана. Я слушаю, что они говорят, и вникаю в их проблемы. Взять, к примеру, тебя…
– Заткнись.
– Понял.
Респектабельная Прибыльная улица, примыкавшая к тюремному крылу цитадели, была застроена доходными домами и, поскольку стрелки ратушных часов указывали на два ночи, давно пребывала во сне. Люди на Прибыльной жили достойные, на ерунду всякую вроде ночных приключений с девицами без комплексов не разменивались, прохожих не было, и заговорщикам никто не мешал.
– Будем надеяться, что уголовники не подведут. – Егоза в последний раз проверила снаряжение, после чего вновь посмотрела на ученого: – Все готово?
– До самого последнего винтика, – подтвердил тот. – Прайм-бомбы я выбирал лично, бабахнут так, что весь Фихтер вздрогнет. А дальше все зависит от тебя.
– Речь не обо мне. Ты свою задачу помнишь?
– Я обеспечиваю отступление, – важно ответил Бенефит. – Без меня ничего не получится.
Три жеребца Шахманы и бричка ученого стояли в маленьком темном тупичке, образованном двумя трехэтажными домами, и не были видны с улицы. За их сохранность и отвечал Акакий.
– На тот случай, если нам придется расстаться, запомни: в седельных сумках лежат бомбы, их мощности хватит, чтобы снести городские ворота.
– Мы не расстанемся, – хмыкнула Егоза. – Ты к нам надолго прилип.
– И то верно, – улыбнулся в ответ Бенефит и поднял вверх указательный палец: – Слышала? Кажется, начинается.
– Чего они ждут? – угрюмо спросил Маркус.
– Не решаются, – хмыкнул Статон. – На их месте я тоже сомневался бы атаковать цитадель, это… это очень смело. И безрассудно.
– Конечно, конечно, – пробормотал Лашар. – Цитадель – это серьезно.
– Вот именно.
Они заняли позицию у трактира «Рыбак и рыбачка», примерно в квартале от огненной лисы и ее спутника, а о том, что происходило возле цитадели, узнавали от разведчиков. Группа была небольшой, всего пять человек, помимо Маркуса и городского головы у трактира мялись трое Героев: Том Исподлобья, Улле Изморозь и Максимилиан Раздавитель, вновь собравшиеся вместе после недолгой разлуки. Фихтерцев, кроме Статона, среди заговорщиков не было, даже разведчики были кобрийцами, и это обстоятельство городского голову полностью устраивало: меньше людей, меньше разговоров.
– Вы проверили заморыша, который помогает лисе?
– Этим занимался Жубер.
– Проверили или нет?
Статон угрюмо вздохнул: его бесило высокомерное обращение Лашара, но ответил:
– Бродячий изобретатель Акакий Бенефит. Полагаю, он познакомился с гридийцами по дороге в Фихтер.
– И сразу же согласился принять участие в нападении на цитадель? Не смешите меня, Статон.
Маркус прекрасно понимал, что информацию голове дал начальник стражи, но поскольку Жубера рядом не было, давил несчастного Статона.
– Почему сразу? – не понял голова.
– А как, по-вашему, это произошло? Бродячий ученый встречает в Пуще лорда и Героев, вместе добираются до Фихтера, ненадолго расстаются, вечером встречаются на постоялом дворе, и лиса говорит: «Послушай, заморыш, воеводу убили, а Карлоса арестовали стражники, помоги вытащить его из тюрьмы». «Конечно, помогу, – отвечает бродячий ученый. – Почему нет?»
Они стояли в тени, вдали от фонаря, и потому никто не заметил, как густо покраснел городской голова.
«Жубер, придурок, не мог разузнать подробности».
– Вы не проверили заморыша, и это плохо. – Лашар покосился на Героев. – Том, лысого нужно убить. Убить обязательно, во что бы то ни стало.
– С него и начну, – пообещал Исподлобья.
– Но почему? – набрался храбрости Жубер. – Чем бродяга заслужил такое внимание?
Поскольку в глазах Тома Маркус тоже увидел недоумение, пришлось отвечать:
– Я не понимаю его мотивы, и это делает лысого непредсказуемым и опасным.
Фихтерец хотел было возразить, но в этот момент на углу Имперских побед и Деловой с грохотом вспыхнул ослепительно-белый шар.
– Освободите Вилли!
– Долой произвол!
– Он ничего не сделал!
– Да здравствуют гражданские свободы!
– Освободите Вилли!
Изрядно поддавшие уголовники – не крутые, конечно, а так, шпана, – шумиху устроили знатную. И хотя многие из них вообще не понимали, для чего притащились к цитадели, участие в драке они приняли самое деятельное.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});