концу серпа Белого замка. Все стремились утонуть в царских садах, где лавочки ждали усталых гостей. Ночь набирала темноту, как кисточка краску. И её душа вибрировала на других частотах. Несмотря на трагедию, что случилась с ней, в Роменклаве было нечто особенное, что способно удержать здесь каждого, кто обладает хоть каплей магии.
Цари не вышли дальше тронного зала, а слухи приобретали новые слои, приукрашенные красивыми, лестными словами, за которыми скрывается большой страх. Мир в стране обусловлен чередой ужасных кровавых событий. Но внутренние склоки и разломы не могут вызвать тот трепет, что проступает, когда возникает мысль об угрозе извне.
— Где же твой друг?
За спиной возникла фигура, которую нельзя было детально рассмотреть в отражении. Бони едва повернула голову, как мужская рука легла на её плечо, а пальцы вернули подбородок в исходное положение. Тонкая материя перчатки, внезапно, обжигала, и холодное лето не показалось уж таким суровым. Её новый знакомый по-прежнему носил капюшон, только острый подбородок выглядывал из тени, и тонкие губы слегка изгибались в улыбке.
— Он делает то, что ты приказал, ― ощетинилась Бони, продолжая смотреть вперёд.
— Я не приказывал, лишь просил. Твой друг согласился куда охотнее, но ты до сих пор смотришь с желанием убить. Не надо делать глупостей, я лишь хочу избежать лишних жертв. Всё случится быстро, если вы будете слушать. Мой план безупречен.
— Какая тебе от этого польза?
— Ты красивая, ― пальцы в перчатке опустились с её шеи к груди, прошлись рядом с тёмно-синим шёлком, вырез теперь казался весьма глубоким. Он постоянно менял тему разговора, старался увлечь бессмысленными комплиментами. ― Мужчины должны быть без ума от тебя.
— Они слишком боятся моей сути.
— Я не боюсь, ― его голос немного понизился, пальцы продолжали выводить узоры на коже, постоянно касаясь острых ключиц. ― Не будь ты так строга ко мне, я бы с радостью провёл с тобой время. Ты не даёшь мне шанса удивить тебя, подарить множество улыбок и скрасить ожидание.
— Мы сделаем, что ты хочешь, а теперь уйди, ― она отбросила его руку и пошла вдоль стены, приближаясь к лавочке откуда могла смотреть и в центр садов. И так же любоваться тем, как храмы собирали магию, чтобы случилось большое чудо, но мужчина пошёл за ней, будто ему нечем заняться. ― В такую ночь у тебя должны быть другие планы.
Новый знакомый сел рядом с ней, вытягивая длинные ноги в высоких сапогах. Потасканный вид намекал на долгие пешие прогулки, хотя совершенно точно с ней сидел чародей, который мог использовать порталы и переместиться в любую часть мира. Раньше, она только себя и других девантов считала настолько особенными. Это стало особым даром, после их страданий. Она закинула руку на спинку лавки, больше поворачиваясь боком, чтобы смотреть в обе стороны, надеясь, что настолько отчуждённое поведение смутит мужчину, и он уйдёт.
— Я умею доставлять удовольствие женщинам, ― горячее дыхание коснулось её обнажённой шеи, Бони пожалела, что собрала волосы на затылке. Она понимала его заинтересованность, многие смотрели на неё с вожделением в глубине глаз, пока не узнавали её секрет. Но этот человек не собирался так просто отступать. Он давил на неё своей магией, что даже её кости болели, а кожа покрывалась испариной. ― Ты не пожалеешь.
— Ты мне не интересен.
— Ты слишком предвзята. Но, тогда я хочу полюбоваться с тобой на нечто особенное. ― Бони встала, чтобы уйти, но мужчина остановил её, сцепив пальцы на локте, заставляя сесть обратно. ― Только с одной женщиной я любил смотреть на Великий Круг, это было очень давно, и никому прежде не предлагал подобного. Смотри. Ночь сгустила краски, погружая нас во тьму, а город выключает весь свет.
Бони немного осмотрелась. Лучисы, что подсвечивали белый камень дворца погасли, фонари в садах тоже больше не светили. Здание Совета погрузилось во тьму, красный камень стал практически чёрным, а луна в небе скрылась за тучами. Ветер успокоился. Даже голоса от приглашённых гостей умолкали, тишина прокрадывалась в каждый уголок страны. И мелодия умолкла, набираясь сил, и её душа замерла в ожидании. Подобное она чувствовала лишь однажды.
— Ты девант, но суть в тебе та же, что боги подарили людям, когда выступили против Санкааров. Мне жаль, что с тобой случилось подобное, такое должно быть пресечено, но пока я не могу остановить эти зверства. Порою, нужно позволить случиться ужасному для блага большинства. Но я хочу, чтобы ты помнила, кто ты.
— Я больше не чародейка, ― Бони прикрыла глаза, не в силах справиться с воспоминаниями.
— Не закрывай глаза, ― мужчина коснулся её плеча, шепча на ухо. ― Ты должна увидеть, хотя бы один раз.
Она была согласна с этим, ей хотелось увидеть, поэтому распахнула глаза, отдаваясь ощущениям, позволяя тишине окончательно овладеть сознанием, отчего стало невыносимо. Тьма и тишина в тандеме кружили, не позволяя увидеть даже очертания зданий или других людей, приближая новый год. Никто не смел бояться перед даром богов.
Душа молчала, выжидая, и сердце Роменклава сделало первый удар, пробуждая первый ноты после столь длительной передышки. Нутро запело, откликаясь и яркая полоска света отразилась на небе, и Бон посмотрела на храм, верхушка которого отдавала столько света, что глаза заболели и луч полился в стороны, соединяясь с другими обителями богов. Круг света из магии, после приношений и молитв богам поднялся в небо над Белым замком, застывая, паря несколько минут, а мелодия тем временем срывалась сильнее, затрагивая те струны в теле, о которых ни один чародей не подозревает, пока не увидит всё своими глазами. Вскоре Круг стал сужаться, будто стремился захлопнуть весь мир в ловушку, образовалась сфера белоснежного света, что уже не обжигала глаза, вызывая только волну восхищения, и Круг рассеялся, освещая тьму неба настолько, что даже день не может быть насколько ярким.
И волны магии, засияли разными оттенками, приковывая к себе внимание. Подарили миг спокойствия и благодарности.
Глава 23 ― Якорь
Драгана
Золотой гримуар.
Правда записанная Кишь.
Перед своей смертью Велла укрепила своего старшего сына. Аллек жил очень долго, он почти утопил свою страну в крови. Его правление растянулось на двести шестьдесят семь лет. Своих детей он тоже усиливал ритуалом матери. Его жёны жили по сравнению с ним скромную жизнь и короткую. От трёх он избавился, потому что слишком много требовали. Он женился больше шестнадцати раз, каждая родила ему ребёнка. Но последней его женой стала обычная женщина. Аллек женился в последний раз за