Читать интересную книгу Мандарины - Симона Бовуар

— Это газета СРЛ.

— Одно не исключает другого.

— Вот это как раз под вопросом, — сказал Трарье. — Я финансирую газету СРЛ и намереваюсь обеспечить ей максимум возможностей. — Он подтвердил свои слова решительным взмахом руки. — «Эспуар» — это необычайное творение, поверьте, я по достоинству ценю ее; но мы оказались перед лицом новых трудностей, и речь идет о том, чтобы преуспеть на еще более высокой ступени: сил одного-единственного человека будет недостаточно.

— Повторяю вам, что я не один, — сказал Анри, — и чувствую себя в силах противостоять вместе с Люком этой новой ситуации.

Трарье покачал головой:

— Я льщу себя надеждой, что всегда умел довольно точно оценить возможности того или иного человека; предстоит одолеть сильное течение, и понадобится кто-то вроде Самазелля, чтобы помочь вам в этом.

— Я придерживаюсь иного мнения.

— А я именно такого, — неожиданно резким тоном заявил Трарье, — и никто не заставит меня изменить его.

— Вы хотите сказать, что, если я откажусь от вашей комбинации, вы не станете финансировать «Эспуар»? — спросил Анри.

— У вас нет никаких причин от нее отказываться, — возразил Трарье, выражение лица которого смягчилось.

— Вы обязались помочь мне без всяких условий, — сказал Анри, — на основании вашего обещания я сделал «Эспуар» органом СРЛ.

— Послушайте, я не навязываю вам никаких условий, само собой разумеется, что политическая линия газеты остается прежней; я только прошу вас принять необходимые меры для ее обновления, которого вы должны желать так же, как я.

Анри встал.

— Я собираюсь объясниться с Самазеллем!

— Самазелль наверняка не согласится прийти в газету против вашей воли, — сказал Трарье, — вот почему предпочтительней, чтобы этот разговор остался между нами; от кого будет исходить отказ — от вас или от него, не важно: я профинансирую газету лишь в том случае, если он примет участие в ее управлении.

— Тем не менее я поставлю его в известность, — сказал Анри; он старался контролировать свой голос: — Поверив вашему слову, я поставил под угрозу «Эспуар», я довел ее чуть ли не до банкротства, и вы, пользуясь этим, идете на шантаж. Если человек способен на столь вероломный поступок, я в любом случае предпочитаю обойтись без его услуг.

— Вы не имеете права обвинять меня в шантаже! — сказал Трарье, поднимаясь в свою очередь. — Все дела, которыми я занимаюсь, я веду честно, в том числе и это. Я никогда не скрывал, что определенная реорганизация кажется мне неизбежной для правильного управления «Эспуар».

— Дюбрей говорил мне совсем другое, — заметил Анри.

— Я не отвечаю за то, что он вам сказал, — заявил Трарье, повысив голос, — я знаю то, что сам говорил ему; очень жаль, если произошло недоразумение, но я выразился ясно.

— Вы поставили его в известность относительно своей комбинации?

— Разумеется, мы даже довольно долго обсуждали это!

В голосе его звучала столь убедительная искренность, что Анри на мгновение умолк. Потом наконец произнес:

— Во всяком случае, он не понял, что это sine qua non {Непременное условие (лат.)}.

— Полагаю, он понял то, что хотел понять, — довольно резко возразил Трарье. — Послушайте, — примирительным тоном продолжал он, — почему мое предложение кажется вам совершенно неприемлемым? Вы рассердились, потому что сочли себя жертвой бесчестного манипулирования; вам достаточно будет побеседовать с Дюбреем, чтобы убедиться в моей доброй воле; и тогда вы наверняка поймете, какой шанс дает вам мое предложение. Потому что, будьте уверены, никто не рискнет взять на себя «Эспуар» с ее шестью миллионами долга: надо быть преданным делу СРЛ вроде меня, чтобы пойти на это. Иначе вам навяжут совсем не такие условия, как мои, — политические условия.

— Я не теряю надежды найти бескорыстную поддержку, — сказал Анри.

— Но вы нашли ее! — возразил Трарье. Он улыбнулся: — Я рассматриваю эту беседу всего лишь как первое знакомство. Что касается меня, то я готов к дальнейшим переговорам. Подумайте.

— Спасибо за совет! — молвил Анри.

Он ответил с досадой, но сердился не на Трарье. Оптимизм Дюбрея! Его неисправимый оптимизм! Впрочем, нет, оптимизм тут ни при чем, Дюбрей не был так глуп: Анри вдруг открылась истина. «Дюбрей обманул меня!» Он рухнул на скамейку на проспекте Марсо: у него в голове, во всем теле началось такое, что он едва не лишился чувств. «Дюбрей умышленно солгал мне, потому что хотел заполучить "Эспуар", а я угодил в ловушку». Полночь, он стучит, улыбается, капиталы без всяких условий, пойдем прогуляемся, такая прекрасная ночь, а сам с улыбками раскидывал сети. Анри встал и торопливо зашагал прочь, если бы он шел не так быстро, то мог бы не удержаться на ногах.

«Что он сможет ответить? Ему нечего будет ответить». Анри пересек Париж, почти не заметив этого, и очутился у дома Дюбрея; на мгновение он остановился на лестничной площадке, чтобы умерить сердцебиение; он не был полностью уверен, что с его губ сорвется членораздельный звук.

— Могу я поговорить с месье Дюбреем? — спросил Анри; он удивился, услышав свой голос, нормальный голос.

— Его нет дома, — ответила Иветта, — никого нет.

— Когда он вернется?

— Понятия не имею.

— Я подожду, — сказал Анри.

Иветта проводила его в кабинет, быть может, Дюбрей вернется только вечером, а у Анри было много работы; но для него не существовало ничего — ни «Эспуар», ни СРЛ, ни Трарье, ни Люка, ничего, кроме Дюбрея; с той давней весны, когда он влюбился в Поль, Анри никогда так страстно не жаждал чьего-то присутствия. Он сел в кресло, в которое садился обычно; но сегодня мебель, книги насмехались над ним: все сообщники! На сервировочном столике Анна привозила ветчину, салаты, и они весело, по-дружески, ужинали: какой фарс! У Дюбрея были союзники, ученики, орудия, но ни одного друга. Как хорошо он умел слушать! Как доверительно говорил! И при первом же случае готов был наплевать на вас. Его пылкое радушие, и эта улыбка, этот взгляд, на которые вы попадались, они всего-навсего отражали тот горячий интерес, который он проявлял ко всему миру. «Он знал, как я дорожу газетой! И украл ее у меня!» Возможно, это он предложил заменить Люка Самазеллем; вам надо встретиться с Трарье, советовал он, так он обезопасил себя, а сам дал Трарье инструкции. «Заговор, ловушка. А раз попав в западню, как из нее выбраться? Выбирая между Самазеллем и банкротством, я должен предпочесть Самазелля: вот тут он здорово удивится». Анри искал резкие слова, чтобы бросить в лицо Дюбрею свое решение; однако не было в его гневе ничего стимулирующего; напротив, он чувствовал себя опустошенным, измученным и даже слегка напуганным и униженным, словно после долгих часов борьбы его только что вытащили из зыбучих песков. Хлопнула входная дверь, и он вцепился ногтями в подлокотники кресла: ему отчаянно хотелось заставить Дюбрея разделить тот ужас, который он ему внушал.

— Давно вы меня ждете? — спросил Дюбрей, протягивая ему руку. Анри машинально пожал ее: та же рука, то же лицо, что и вчера; даже все зная, ничего нельзя было разглядеть сквозь маску.

— Не очень давно, — прошептал он. — Мне надо было срочно поговорить с вами.

— Что случилось? — спросил Дюбрей тоном, великолепно изображающим участие.

— Я только что от Трарье. Выражение лица Дюбрея переменилось.

— Ах, вот в чем дело! Вы уже не выдерживаете? А Трарье чинит препятствия? — с тревогой в голосе спросил он.

— Теперь все ясно! Вы утверждали, будто он готов поддержать «Эспуар» без всяких условий, а он требует, чтобы я взял Самазелля. — Анри пристально смотрел на Дюбрея: — Похоже, вы были в курсе.

— Я в курсе с июля, — сказал Дюбрей. — И сразу же принялся искать деньги в другом месте. Я думал, Мован даст мне их, он почти обещал; но я только что виделся с ним, он вернулся из путешествия и, похоже, так и не принял решения. — Дюбрей с тревогой взглянул на Анри. — Вы можете продержаться еще месяц?

Анри покачал головой.

— Это исключено. Почему вы не предупредили меня? — сердито спросил он.

— Я рассчитывал на Мована, — ответил Дюбрей. Он пожал плечами: — Должно быть, мне следовало предупредить вас. Но вам известно, что я не люблю признавать себя побежденным. По моей вине вы попали в трудное положение, и я поклялся вытащить вас из него.

— Вы говорите об июле, но Трарье утверждает, что вообще никогда не собирался оказывать нам ничем не обусловленную поддержку, — сказал Анри.

— В апреле, — с живостью возразил Дюбрей, — речь шла лишь о политической линии газеты, и он целиком принимал ее.

— Вы гарантировали мне гораздо большее, — заметил Анри. — Трарье не должен был ни во что вмешиваться, ни в какой области.

— Ах, послушайте! Насчет апреля мне не в чем себя упрекнуть! — сказал Дюбрей. — Я сразу же посоветовал вам пойти и лично объясниться с Трарье.