Тишина. Умница Лемигастусомиэль не подал тревожного сигнала, воздух в прихожей не засветился, реагируя на ее присутствие, по дверной коробке и стенами не зазмеились огненные письмена демонического языка, сплетая вокруг нее лопушку из невидимых раскаленных нитей.
Ничего. Тишина.
Дом ни единым знаком не продемонстрировал, что ощутил визитерку в своей прихожей. Ни скрипа чужих шагов, ни звука взводимого мушкетного курка, ни того неприятного шороха, который издает обнажаемая сталь, высвобождаемая из ножен. Значит, можно приниматься за работу.
Барбаросса не позволила себе расслабиться, миновав порог. Напротив, замерла в неподвижности, стараясь не шевелить не единым членом, точно восковая статуя. Только никчемные тупые шлюхи, привыкшие орудовать в чужих домах так же свободно, как у себя в штанах, бросаются к сундукам со скарбом, радостно хмылясь. И частенько превращаются в щепотку жирной сажи на полу. Если ты не видишь рядом опасности, учила Панди, это не значит, что ее нет. Это значит, что ты не замечаешь ее признаков.
По этой части Панди была мастером, каких поискать. Удивительно, как это в ней сочеталось — презрение ко всем законам и правилам вкупе с мятущейся, точно адский огонь, натурой, и способность хладнокровно ковыряться в чужих замках. Однако здесь миннезанги «Камарильи Проклятых» не лгали — Панди обнесла в этом херовом городе столько домов, что если бы в каждом оставляла свой портрет, ее лицо уже было бы много известнее, чем лицо бургомистра господина Тоттерфиша.
Барбаросса машинально мазнула по прихожей взглядом, чтобы убедиться, что в ней нет опасностей — явных опасностей. Что под входным половичком заботливым хозяином не заготовлен медвежий капкан, готовый перекусить ей ноги. Что у двери на уровне головы не примостилась страшная Фридхофсканон, «кладбищенская пушка»[5], способная размозжить ей голову куском свинца, стоит только неосторожно задеть натянутую нить. Что из дверной коробки не торчит какой-нибудь отравленный шип или иная гадость вроде заговоренного гвоздя… В Унтерштадте существовало много подобных приемов, призванных защитить дом от незваных гостей, да и в Нижнем Миттельштадте такими фокусами не гнушались — редко у какого хозяина были деньги на защитные чары, заговоренный демонологом замок или даже собственного охранного демона.
Ни на шаг не удаляясь от двери, Барбаросса осторожно втянула носом воздух. Переломанный не единожды, свернутый на бок, этот нос не шел ни в какое сравнение с изящными припудренными носиками хорошеньких ведьмочек, но все еще сносно разбирал запахи. Сейчас ей требовалась его помощь — куда сильнее, чем требовалась в трактире, чтобы определить, каким дерьмом хозяин разбавил вино в этот раз.
Бригелла оказалась права, ее не ждал ни разъяренный хозяин с пистолетами в руках, ни хитроумно сооруженная ловушка, способная искалечить и даже убить, ни прочие неприятные штуки. Но это не означало, что этот милый блядский домик не в силах преподнести ей неприятный сюрприз.
Брунгильда, вспомнила Барбаросса, эта мандавошья мать звалась Брунгильда. Привыкшая орудовать по ночам в Нижнем Миттельштадте и имевшая к этому ремеслу некоторые способности, она, как и Глаукома, в какой-то момент допустила небольшую ошибку. Влезла в контору нотариуса, спьяну приняв ее за скобяную лавку. Не заметила ни предостерегающих признаков, которые должна была заметить всякая ведьма, ни крохотных сигилов демонического наречия, укрывавшихся на стенах и половицах. А потом уже было поздно.
Некоторые охранные демоны срабатывают мгновенно, точно взведенные охотничьи капканы с мощной пружиной, другие, напротив, обладают крокодильей выдержкой, позволяя визитеру не только порадоваться, но и запустить руки в чужие сундуки. А потом…
Когда Брунгильда дернулась, было уже поздно, узор из чар крепко держал ее. А дальше… Наверно, ее ждала не лучшая в ее жизни ночь. Когда рано поутру помощник нотариуса пришел, чтобы отпереть контору, он не обнаружил там Брунгильды, зато обнаружил множество крошечных изящных статуэток, вырезанных из кости, расставленных по всем столам и полкам. Десятки прелестных овечек, милых кроликов, грациозных дельфинов и котиков взирали на него со всех сторон. Если бы не ворох одежды в углу да брошенные отмычки, никто бы и не догадался, кто именно стал для них источником материала…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Охранный демон. Вот чего она по-настоящему опасалась, забираясь в дом. Не взведенной «кладбищенской пушки», не крысоловки с пропитанным ядом зубами — адской твари, затаившейся в прихожей, терпеливо ждущей, пока она пересечет невидимую линию или допустит одно неосторожное движение, чтобы сомкнуть челюсти. Хорошо натасканный охранный демон может освежевать незваного гостя за полторы секунды, так быстро вывернув его внутренности аккуратной горкой на пол, что еще некоторое время многие мышцы будут сокращаться, а отделенные от тела легкие — надуваться и опадать.
Охранный демон — это чертовски опасное дерьмо, перекалечившее в Броккенбурге до хера любительниц поковыряться в чужих замках. Это не безобидный демон, запертый в дверном замке, способный, самое большее, оторвать тебе руку или плюнуть в глаза сгустком расплавленной меди. Это не сторож, не пугало, это настоящий цепной пес, нарочно выдрессированный и натасканный, чтобы душить незваных гостей. Особая порода адских тварей, которых демонологи ловят в свои силки, чтобы потом продать за немалый барыш всем рачительным хозяевам, желающим защитить свой дом и добро.
Ад, подобно талантливому мастеру, вытачивает из каждого материала свой инструмент сообразно заложенным в этом материале свойствам. Некоторые чертовки рождены чтобы вскрывать замки, но на счет себя Барбаросса никогда не строила иллюзий. Выточить из нее взломщицу было не проще, чем из куска хрусталя — боевой шестопер. Однако, даже несмотря на это, Панди в свое время удалось вбить в ее голову некоторые вещи, которые известны каждой суке, берущейся за отмычки. Одной из них было уважение к охранным демонам.
Никто точно не знал, сколько разновидностей охранных демонов существует в адских чертогах. Вполне может быть, что и больше, чем звезд на небе. Чертовски пестрое племя, насчитывающее миллионы тварей и многие тысячи объединяющих их родов. Каждый род отличался манерами, привычками и охотничьими приемами, каждый существовал немного наособицу от прочих и требовал к себе отдельного подхода. Многие опытные броккенбургские взломщицы, имеющие надежду, что и про их подвиги «Камарилья Проклятых» однажды сложит миннезанг, старательно заучивали на память эти детали, штудируя их так же прилежно, как пажи штудируют биографию династии Веттинов по альбертинской линии[6] «от Альбрехта до Рюдигера».
Демоны из рода Роттерступмпфов отличаются свирепым нравом и рвут любого пришельца в клочья, стоит ему сделать хотя бы шаг от порога, но при этом по какой-то причине не выносят фиолетовый цвет и даже не покажутся из своего угла, если увидят его на госте. Демоны из рода Ротзбенгелей, обладающие огромной выдержкой, позволяют вору доверху набить свои мешки, но едва только он пытается выйти, отрывают ему голову, так легко, как опытный трактирщик достает пробку из бутылки — но все силы Ада не способны заставить их работать по четвергам. Демоны из рода Тоттераттов выдают себя шорохом сродни мышиному, защитой от них может служить только согнутая медная монета в правом кармане или бумажка с написанным именем «Бартоломеус». Демоны из рода Регенширмов и их кузены из рода Шпациренов хоть и служат охранными демонами, считают себя, должно быть, первыми в Аду шутниками — не раз и не два они выпроваживали воровку прочь с карманами, набитым хозяйским добром, но при этом облаченную в сюртук, сшитый из ее собственной ободранной шкуры, с почками, помещенными в пустые глазницы или полным ртом отрубленных пальцев. Фангены, Нагендекнохены, Абгентрентер-Эллбогены…
Пытаясь выучить все их роды, привычки и охотничьи приемы, можно было рехнуться, позабыв свое собственное имя, вот почему Панди никогда не забивала себе голову этим дерьмом. «Херня все это, — кратко сказала она как-то, когда Барбаросса, еще не оставившая надежды сделаться взломщицей, спросила ее об этом, — если я буду зубрить все эти вещи наизусть, у меня не останется времени даже сходить в нужник. Запомни, Красотка, тут, как и в адских науках, которыми тебя пичкают в университете, надо не зубрить все подряд, а держать в голове главное. Быть осторожной девочкой и не позволять жадности затмевать твою осторожность. Есть три правила, которые помогут тебе в этом деле…»