Однако как бы планирование ни осуществлялось – жестко или мягко, – оно предполагает тесные отношения между бизнесом и властью, и в Японии это было и есть. Причем японцы, как это можно было заметить по их оценкам, не только не стыдятся, а гордятся этим как цивилизованной формой сотрудничества во имя своего народа. По всему было видно, что неоклассическое требование о невмешательстве государства в экономику здесь не пользуется признанием. Когда же я напоминал об этом, то это вызывало вежливое, но отрицательное качание головы в знак его полной неприемлемости. Не столько мотив получения прибыли, сколько ответственность за величие страны и гордость за ее успехи и необходимость прорыва в мировой рынок в качестве стратегической задачи отчетливо звучали в объяснениях и ответах на вопросы японских бизнесменов.
Впрочем, эту сторону дела отмечают также многие другие иностранные аналитики. «В Японии взаимоотношения между правительством и бизнесом, – пишет американский автор, – не как у противников, взаимно подозрительных друг к другу, как в США, а как у тесно сотрудничающих сторон. Контраст настолько велик, что американцы нередко преувеличивают его, ошибочно утверждая, что правительство и бизнес в Японии образуют единое целое – «Япония инкорпорейтед» – в котором, как говорят, либо правительство полностью контролирует бизнес, либо наоборот – таинственным образом объединенный мир крупного бизнеса контролирует правительство» (Reischauer, 1982, p. 191).
Из множества имеющихся в литературе высказываний подобного рода я решил привести именно это, поскольку оно позволяет яснее других выразить мысль. Если бы американская оценка была верна, то не было бы особой разницы между тем, как функционируют советская и японская экономики. О советской экономике действительно можно сказать, что она являлась одной корпорацией. Иногда ее Ленин так и называл. Но о японской этого нельзя сказать, ибо во многом она, конечно, является частной и капиталистической, хотя и существенно иной, чем в западных странах. Короче говоря, с учетом специфики страны можно сказать, что японское планирование – это советское планирование за минусом его недостатков.
Вторая особенность японской экономики касается пожизненного найма (a system of lifetime employment) и определения заработной платы в зависимости от стажа работы и возраста (the dominant role played by length of service and age in wage determination). Здесь тоже мы находим больше сходства с советской системой, чем с типичной капиталистической системой.
Мы не будем здесь вдаваться в вопрос о самурайском происхождении пожизненного найма. И все-таки отметим, что, по мнению многих авторов, писавших на эту тему, он представляет собой модернизированный вариант унаследованных от феодального времени патриархальных отношений. Тогда крестьяне были привязаны к данному хозяину, а последний, в свою очередь, заботился об их благополучии. В современных условиях, когда до одной трети рабочих работают в фирмах на условиях пожизненного найма, он стал одним из источников «японского чуда». Таких работников ни при каких обстоятельствах не увольняют, а они тоже, в свою очередь, ни при каких условиях никуда не уходят. В пору успехов фирмы и в пору ее неудач работники остаются в ней. Фирма – второй дом, как хозяину, так и работнику.
Такие условия фактически превращают фирму из частной собственности в общественную. По марксистской терминологии, эти условия называются непосредственным соединением работника со средствами производства, при которых исключена эксплуатация работника, а понятие хозяина исчезает, поскольку тот теряет власть над работниками. Если работнику гарантировано право на труд и он не может быть уволен, то работник уже не является наемным в собственном смысле этого понятия, а, по существу, превращается в совладельца, заинтересованного в успехе своей фирмы и несущего ответственность за результаты ее деятельности. По марксистской теории такой работник называется «социалистическим производителем». Сложившиеся таким образом отношения, будь они в Японии или другой стране, являются не менее, если не более, социалистическими, чем те, которые имели место в СССР и других социалистических странах.
Одно уже выпадение трети работников из сферы спроса и предложения рабочей силы, как это имело место в Японии по причине пожизненного найма, сделало неоклассическую концепцию рынка труда неподходящей для объяснения ситуации в этой стране. Но дело не ограничивается этим. Японский опыт показал такой способ определения заработной платы, который также с помощью ортодоксальных положений не поддается объяснению. Мы имеем в виду определение заработной платы по социальным характеристикам работника, т. е. в зависимости от пола, возраста, стажа работы, прилежности и верности компании и т. д. Заработная плата в Японии, где бы человек ни работал, растет с годами по мере изменения его социального статуса (семейное положение, стаж работы, инициативность, занимаемая должность и т. д.). Правда, молодые работники не всегда довольны этим порядком, поскольку считают, что их квалификация и вклад в дело недостаточно учитываются при установлении им заработной платы.
Тем не менее, здесь нет ничего похожего на картину, изображаемую неоклассической теорией. Самое главное – нет рынка труда в его либеральном понимании, а следовательно, и такой свободной конкуренции, которая бы давала ортодоксии основание утверждать, что она (конкуренция) приравнивает заработную плату к предельному продукту труда. Правда, японская специфика не поддается объяснению и с помощью марксистской теории. Здесь нет также и того антагонизма между трудом и капиталом, в силу которого, как утверждает марксистская теория, ненужные в данный момент работники выбрасываются на улицу и образуется армия безработных. Поскольку здесь нет свободной конкуренции на рынке труда, то не может действовать механизм образования стоимости рабочей силы, превращенной и денежной формой которой, по марксистской теории, выступает заработная плата при капитализме.
Отношения между трудом и капиталом марксизм определяет как антагонистические. На этом базируется его теория классовой борьбы между буржуазией и пролетариатом. Нео-классическая теория рассматривает эти отношения как рыночные, т. е. как куплю-продажу труда (рабочей силы). На этом базируется ее теория социального партнерства между двумя факторами производства. К Японии неприменимо ни только первое, но и второе определение. Отношения работников и работодателей здесь являются такими, чего нигде на Западе нет. Они носят патерналистский характер, и японцы не стыдятся, а гордятся этим. С одной стороны, патернализм выступает как наследие прошлой феодальной эпохи, а с другой – политическим последствием поражения страны во Второй мировой войне. Из шока этого поражения японский правящий класс сделал вывод, что единство со своим народом и забота об его интересах и благополучии является основным гарантом не только мирного развития страны, но и ее успехов на мировой арене. Выход Японии на передовые позиции в мировом научно-техническом прогрессе и высокая конкурентоспособность ее товаров на мировом рынке достигнуты не столько потому, что бизнесмены набивали свои карманы, сколько потому, что выгоды шли на пользу всего населения страны.