– Обычное недоразумение, – ответил Сахемоти. – Всё уже улажено. Почти всё.
Вскоре во дворе появился Анук – с другой стороны дома, с булькающим вкусно пахнущим свертком под мышкой.
– Ну, пошли на берег? Ты, рыжий, тоже можешь пойти с нами. Увидишь кое-что интересное. Хотя нет, ты же слеп, как любой смертный…
Херуки никак не отреагировал на насмешки огненного демона. Он почесал в затылке и вопрошающе взглянул на Сахемоти.
– Может, все-таки расскажете? Ах, да, как же я забыл – «зачем рассказывать, если лучше увидеть своими глазами!»
– Точно, – невозмутимо подтвердил Сахемоти. – Пойдем с нами на берег, Херуки. Сегодня нам есть что отпраздновать.
Еще издалека, с вершины холма, они увидели на берегу костер и одинокую фигуру возле него. Сахемоти подумал, что на месте Кагеру он, пожалуй, рискнул бы и попытался сбежать. Хотя как знать – если мокквисин решился на бунт, вызвав демонов, у него, наверно, были в запасе какие-нибудь козыри. Что ж, самое время их выложить – другого шанса не будет…
Кагеру неторопливо поднялся, приветствуя богов. Особого испуга в его взгляде не было: то ли чародей хорошо владел собой, то ли еще не понял до конца, что ему угрожает. Анук был зловеще весел, Сахемоти, как всегда, спокоен и приветлив. Самый встревоженный и озадаченный вид был у Херуки.
– Как успехи? – спросил мокквисин Сахемоти, пока Анук с шутками и прибаутками раскладывал снедь. – Удалось ли раздобыть зеркало?
Сахемоти кивнул.
– Сейчас оно у Касимы. Его обещали доставить завтра.
– Я уж решил, что сегодняшний набег на Репейники связан с…
– Друзья-актеры! – громко провозгласил Анук, перебивая его. – Не начать ли праздновать? Давайте первым делом восславим моего старшего брата Сахемоти! Благодаря его непревзойденной выдержке и хитроумию…
– Сначала полагается почтить Голодных духов, парнишка, – заметил Херуки. – Забыл что ли, какой сегодня день?
– Духи подождут, – бесцеремонно сказал Анук. Держа в руке тыкву с самогоном, он перешагнул через костер и встал рядом с Кагеру. – Итак, я хочу восславить… Нет, извини, брат – придется подождать и тебе. Первым делом я добрым словом помяну Ринго Касима, доблестного борца с заговорщиками, вредителями и злобными колдунами. Благодаря его сыскным талантам открылось отвратительное предательство, которое едва не погубило всю нашу театральную затею… Сидеть!
Кагеру дернулся и быстро протянул руку к костру, но Анук схватил его за плечо и отшвырнул от огня.
– Что, захотел от меня избавиться, предатель? – прошипел он ему в лицо. – Так пусть твое желание сбудется. Сегодня, в день Голодных духов, я накажу тебя… разлукой со мной.
Неожиданно близко плеснула вода. Херуки подскочил, оглянулся и обнаружил, что в какой-то паре шагов от костра начинается море. В следующий миг морская гладь взорвалась клубком щупалец. Щупальца спрута опутали Кагеру и утянули его в темноту так быстро, что он не успел даже вскрикнуть. Вода сомкнулась над обоими, и тут же начала понемногу отступать. Анук повернулся к морю, плеснул ему вслед самогона из тыквы.
– Путеводный огонь зажжен, дверь открыта! Придите, предки, разделите с нами трапезу! – торжественно произнес он ритуальную формулу жертвы Голодным Духам.
Плеск воды постепенно затих. Анук отхлебнул вина, сел на свое место и принялся за еду. Ошеломленный Херуки все не мог отвести взгляда от уползающего прилива.
– Так это монах напустил на вас тех демонов-зверей? – догадался он. – Вот оно что! В сплоченные ряды заговорщиков, стало быть, затесался предатель. Да он непрост был, этот ваш Кагеру! Интересно, чем он собирался расплатиться с демонами?
Море постепенно уходило, возвращалось в свои границы. Анук принялся за пищу – как всегда жадно и неопрятно. Он сдирал зубами мясо с куриных костей и бросал объедки огню, словно ручному зверю. Сахемоти ничего не ел. Херуки тоже.
– Цукиеми к нам присоединится? – спросил Херуки. – Или одного колдуна ей на ужин хватит?
– Богиня Счета Лун останется в море, – ответил Сахемоти. – Она еще не раздобыла новое тело, а старое уже не годится для визитов.
– Что ж, – вздохнув, сказал Херуки. – Казнь была жестокая, но быстрая. Предатель заслужил наказание. Это справедливо. Давайте помянем его, что ли, да вернемся в Репейники – здесь как-то неуютно…
– Еще чего! – с набитым ртом пробубнил Анук. – Ничего ты не понял, рыжий! Все только начинается. Самое интересное впереди.
Херуки моргнул.
– Куда она его потащила?
– На риф. Купание мокквисин уж как-нибудь переживет. А вот дотянет ли он до утра без огня на холодной скале среди моря?
– Хм…Нехорошее дело ты затеял, огненный демон. Предателя надо наказать, это верно, но убивать его так … да еще в день Голодных духов…
– Вот именно! – радостно подхватил Анук.
Где проходит дорога в ледяной ад? Через снежные пики гор Комасон, через зимние ночи Лесного Предела, когда стволы в лесу лопаются от мороза? Теперь Кагеру знал – путь в ледяной ад пролегает через море. Тайхео, словно огромный спрут, тянул к нему ледяные щупальца. Темная бездна – и сверху, и снизу. Вкрадчивые прикосновения воды к телу – как будто огромное скользкое чудовище выползло из глубин Тайхео и облизывает жертву влажным языком перед тем, как сожрать заживо.
Вокруг было море и темнота. Только вдалеке, на берегу, издевательски подмигивал огонек костра. Шершавая поверхность рифа была еще холоднее соленых волн, которые через него то и дело перекатывались. Деваться было никуда, неоткуда ждать спасения. Кагеру, вероятно, мог бы доплыть до берега, но он даже не пытался, поскольку прекрасно знал, кто поджидает его в воде. Холод вытягивал силы, слабость подтачивала мужество. Кагеру лег на спину и отвернулся от костра, чтобы не мучить себя напрасной надеждой.
А ведь поначалу всё шло хорошо. С каким трудом Кагеру удалось скрыть свой ужас, когда, вернувшись из Асадаля, он обнаружил братьев-богов целыми и невредимыми. Тогда он ждал немедленной кары… но боги вели себя как обычно. Никто не заподозрил его, это мокквисин видел отчетливо – Анук никогда не умел притворяться. И Кагеру расслабился, решил – на сей раз проскочило. Кто же мог подумать, что этот мальчишка Ринго разузнает то, что не удалось узнать Сахемоти?
Холод тысячами ядовитых игл просачивался в тело. Слабость оборачивалась болью, которой становилось всё труднее противостоять. Кагеру казалось, что он погружается в океан, состоящий из одной ледяной боли. Он уже не видел ни рифа, ни моря, его сознание наполнилось многоголосым шепотом. Призраки звали его из-под воды, называя по имени. Люди, которых он помнил ярко и не помнил совсем, мужчины и женщины, все те, кого он погубил за свою жизнь, кого он убил собственноручно, колдовством или железом; те, кто умер по его вине или по его приказу; те, кто отдал за него жизнь из любви и преданности – попадались и такие. Тощий человечек в одежде гонца, с траурной белой косынкой на голове: «Спасибо вам, господин лекарь! Век не забуду вашей доброты! Какая, говорите, тропинка ведет к вашей усадьбе?» Пожилая женщина с темным пятнышком посередине лба: «Отдайте мне моего внука! Куда ваш волк унес его?!»