– Не двигайтесь. Я собираюсь кое-что проверить.
Сахемоти привычно расфокусировал взгляд, погружая сознание в многоцветную мерцающую дымку, и сделал то, чего давно уже с нетерпением ждал.
– Тайхейо, ёми-но куни, – прошептал он на древнекиримском. – Глубокое море, обратная сторона…
Внимание выхватило из пестрого расплывчатого клубка волокон священной яшмы махровую нитку цвета мха и нырнуло внутрь зеркала вслед за ней. Нить превратилась в прозрачный зеленый поток, стала светлее, разлилась до самого горизонта, стеклянная поверхность сморщилась и пошла волнами. Со всех сторон было только море, никаких признаков суши, словно ее и не было на свете. Только далеко внизу белели в волнах, поднимаясь со дна, бесчисленные пузыри пены. Зеленый поток уводил всё ниже, прямо в пенную муть, в такие глубины, куда не спускалось ни единое живое существо.
Изумрудная морская вода становилась всё холоднее, свет меркнул, исчезали медузы и рыбы. Потом ничего вокруг не осталось, кроме тяжелой обсидиановой черноты без звука и движения. Море это или уже нет? А может, изнанка Тайхео глядит прямо в Надзвездную Тьму? Тогда откуда здесь снова эти пузыри? Белесые брови Сахемоти сдвинулись; отбросив принципы созерцания, он до боли всматривался в черноту зеркала.
И вот, наконец, показалось дно. Безжизненное, бесцветное, только черные скалы и густой серый ил. Одна из скал была выше других и заканчивалась небольшой площадкой, чем-то вроде каменной чаши. В этой чаше лежала огромная раковина – жемчужница.
Увидев раковину, Сахемоти побледнел как мертвец.
– Как там говорила Цукиеми? – пробормотал он, впиваясь в нее взглядом. – Искал… или охранял?
Раковина была чуть приоткрыта и одним краем уходила в странный известковый нарост на краю скалы. Над этим наростом и поднимались пузырьки воздуха.
– А это еще что? – нахмурясь, прошептал Сахемоти.
– Какой удивительный столб, – прошептала за его плечом Касима. – Он похож на древнюю статую…
Не успел Сахемоти задуматься, каким образом настырная княгиня умудрилась разглядеть то, чего не должна была видеть в принципе, каменный столб сделал то, что от него уж никак не ожидали – он мигнул.
– Ой, что это? – Касима подалась вперед, к самому зеркалу. – Оно на меня посмотрело!
Нарост выпустил новую цепочку пузырей и мигнул еще раз. Глаза у него были красные, выпученные и отчаянные. Казалось, он хочет что-то выговорить, но никаких призраков рта у несчастной окаменелости не наблюдалось.
Сахемоти вдруг перестал хмуриться и расхохотался, как будто увидел что-то невероятно смешное.
– Саруда-хики! – воскликнул он сквозь смех. – Вот проныра!
Через мгновение поверхность зеркала заволокло густой сеткой кровавых прожилок. Каменная чаша потускнела и отдалилась.
– Что это было? – взволнованно спросила Касима.
Сахемоти резко перестал смеяться. Видение чаши исчезло, поверхность зеркала снова стала полированным камнем.
– Задача театра – сотворить иллюзию жизни и заставлять зрителей на время в нее поверить, – ответил он, поднимаясь с колен. – Задача зеркала – помочь родиться иллюзии. Никакого смысла в этих видениях нет. Смысл придаст им человек, актер, который встанет перед ним, облаченный в маску, четко зная, кого и зачем он должен там увидеть.
– Хм… Простите, мастер Звезда, но это была совсем не бессмысленная иллюзия. Скала смотрела на меня, как живая. Могу поклясться, что она меня видела!
– Именно поэтому смертный, подходя к зеркалу, и надевает маску, – сказал Сахемоти. – Чтобы его не увидели… с той стороны. А если и увидят – не узнали бы.
Касима испуганно взглянула на актера, потом неуверенно засмеялась, заметив, что Сахемоти тоже улыбается. Только недобрая у него была улыбка.
– Вы шутите, да?
– Разумеется.
Сахемоти протянул руку княгине, помогая ей подняться, после чего завернул зеркало в жесткий шелк.
– Одно теперь ясно – наши поиски увенчались успехом. Зеркало настоящее. Теперь у нас есть всё что нужно. Репетиции уже идут. Можете назначать дату премьеры.
Княгиня радостно заулыбалась.
– Завтра начинаются Дни Голодных Духов. Сразу после них будет не слишком рано?
– Нисколько.
– Ох, мастер Звезда…Наконец-то! Как долго мы все этого ждали! Признаюсь, я даже не рассчитывала, что подготовка к спектаклю пройдет так гладко. Я ожидала неудач, препятствий, проволочек, ошибок, превышения сметы…Но вы с преподобным Кагеру организовали всё просто безупречно! Поверьте, вы не останетесь без награды! Сразу после премьеры…
Сахемоти вдруг поднял руку, призывая ее к тишине. Откуда-то сверху доносился грохот шагов и лязганье железа. Княгиня нахмурилась.
– Кто посмел? Я запретила сюда спускаться…
– Иро, это я, – раздался мужской голос, и в сокровищницу ввалился Ринго. За его спиной поблескивали широкие лезвия копий дворцовой стражи.
– Что за наглость?! – напустилась на него Касима. – В чем дело?
– Прости, что помешал, – Ринго бросил быстрый взгляд на невозмутимого Сахемоти. – Возникли неприятные обстоятельства, которые надо прояснить немедленно. Господин Терновая Звезда, вам придется пройти со мной.
Глава 27. Встреча в день Голодных духов
Тем же вечером, в канун первого дня Голодных Духов, Ринго в одиночестве сидел на краю открытой галереи дворца Ниэно, попивал рисовое вино из оплетенной в серебро тыквы, и глядел, как слуги зажигают в саду нарядные поминальные фонарики, призванные указать духам предков путь домой.
Настроение у младшего мужа княгини было очень неопределенное. С одной стороны – угнетала ссора с супругой. Так свирепо они не ругались ни разу с самой свадьбы. Причиной ссоры был все тот же окаянный лицедей Терновая Звезда. Княгиня не успокоилась, пока Ринго не пообещал его немедленно отпустить, тем более что и обвинить его было, в общем-то, не в чем. Но в ответ на следующее требование – не трогать никого из его труппы до самой премьеры – Ринго уперся насмерть. Пришлось даже заявить, что как мужу ему крайне огорчительно ей перечить, но как лицо, отвечающее за безопасность, он будет действовать так, как считает нужным. В ответ княгиня заявила, что он тем более обязан подчиниться – и как муж, и как подданный. Ринго возразил, что как младший муж, он готов смириться, приведи она в дом хоть барсука-оборотня, но его вассальный долг – обеспечивать безопасность господина вне зависимости от того, желает он этого или нет. Взбешенная Касима объявила Ринго немилость как должностному лицу, намекнула, что давно подумывает о замене строптивого супруга кем-нибудь более покладистым, хоть бы и барсуком, и в одиночестве уехала в древнее святилище Дзию, к старшему мужу, с которым давно обещала провести дни Голодных Духов.