Мег выдала ему ту версию своей биографии, с которой сроднилась настолько, что сама уже в нее почти верила.
– Мой муж, граф Живерни, был довольно стар, – объяснила она, когда рассказ подошел к концу. – Его смерть не была неожиданной. Хотя он был мне больше отцом, чем супругом, я ощущаю его потерю каждый день. Он всегда был мне надежной опорой и защитой. – Она коснулась глаз кончиками пальцев, будто смахивая слезу.
– Ах, моя дорогая, как грустно, – сказал Наполеон, казалось, тронутый ее рассказом. – Остаться одной такой молодой.
– Я не так уж и молода, Наполеон, – сказала она со слабой самоуничижительной улыбкой. – Думаю, мы одного возраста. А вы за десять лет совершили почти столько же, сколько Александр Великий.
Он улыбнулся, держа ее руку в своих ладонях:
– Поверьте мне, дорогая Натали, это только начало. Мои победы отодвинут в тень победы Александра.
От холодной уверенности в его словах и абсолютной веры в себя, светящейся в глазах, у нее даже дыхание перехватило. Мег знала, что им восхищаются – даже боготворят – люди, находящиеся под его командованием, и теперь, став свидетелем такой полной уверенности в самом себе, она начала их понимать.
– Я думала, каково вам снова оказаться в Тулоне, – сказала она, – после того как вы отвоевали его у британцев пять лет назад. Я всегда считала этот военный успех поворотным пунктом для новой Республики.
Белоснежные зубы сверкнули в широкой улыбке.
– Ах, Натали, каждая минута, проведенная мной в этом городе, напоминает мне о той победе, которая доставила мне такое удовлетворение.
– Но вам было всего двадцать четыре года, – вставила Мег, думая о том, что если ей удастся удержать разговор на темах его подвигов, военных побед и якобинской философии, то она сможет благополучно пережить этот вечер. – Вы расскажете мне об этом? Теперь, когда я уже немного знаю Тулон, подробности этой кампании будут мне более понятны.
– За ужином, – пообещал Бонапарт, когда дверь, ведущая в другую комнату, открылась и с поклоном появился слуга.
– Ужин подан, сир.
– А, хорошо. Я умираю с голоду. – Генерал встал, выразительно похлопывая себя по круглому животу. – Натали... – Он предложил ей руку и проводил в маленькую личную столовую, где круглый стол был накрыт на двоих, а свечи освещали белоснежную скатерть, тяжелое серебро и изысканный хрусталь.
Генерал отодвинул для неестул, потом занял место напротив. Расправляя салфетку на коленях, он добродушно спросил:
– Что у нас сегодня, Альфонс?
Мужчина в белом фартуке почтительно перечислил:
– На первое – блюдо из садовых овсянок, тушенных с белым виноградом, жареный окунь в раковом соусе, рагу из кролика и на второе – седло барашка с соусом борделез и муссом из сладкого чеснока и молодого горошка.
– Превосходно... превосходно, – одобрил генерал. – Надеюсь, вы удовлетворены, мадам.
– Вполне, сир, – сказала Мег, несколько подавленная. У нее всегда был хороший аппетит, но такое количество блюд могло бы испугать человека и с большим аппетитом, чем у нее. Но только не Наполеона, который с удовольствием принялся за еду.
Альфонс удалился из столовой сразу после того, как его хозяин попробовал каждое блюдо и похвалил, но слуга остался прислуживать им, следя за тем, чтобы бокалы с вином не были пустыми.
Мег пила немного, ведь трезвая голова понадобится ей, особенно после того как слуга покинет столовую. Она деликатно грызла крошечную ножку овсянки.
Стратегия сработала. Он был рад поговорить о своей карьере и описать свои триумфы такой восхищенной, внимательной и, очевидно, сведущей слушательнице. Разговор, однако, не мешал ему отдавать должное ужину, и Мег с неким благоговейным страхом наблюдала за тем, сколько дичи, рыбы и мяса исчезало в его полном теле.
Наконец он отложил вилку и откинулся на спинку стула.
– Очень хорошо. – Он сделал знак слуге. – Скажи Альфонсу, пусть подают следующую перемену.
Альфонс вернулся, чтобы лично наблюдать за тем, как расставляют блюда. Корзина с персиками, вазы с желе и пирожными, грибы и мягкий рокфор на бриошах, и сладкий пирог, украшенный морским фрегатом под всеми парусами, с развевающимся триколором.
– Великолепно, – заявил Наполеон, потирая руки. – Альфонс, ты превзошел самого себя.
– Благодарю вас, сир, – поклонился шеф-повар и удалился.
– Вы можете оставить нас, Клод, – сказал генерал слуге. – Мы сами справимся.
Мег положила себе одну бриошь с пикантным сыром и, подождав, пока слуга закроет за собой дверь, сказала:
– Извините меня, Наполеон, но если мы остаемся одни, мне хотелось бы, чтобы дверь была открыта.
– Боже мой, мадам, чего вы боитесь? – спросил генерал. – У меня нет привычки поедать своих сотрапезников.
– Конечно, нет, – засмеялась она. – Я и не имела в виду ничего подобного. Но я предпочла бы, чтобы всем было совершенно ясно, что мы с вами только ужинали вместе.
Он отодвинул свой стул от стола, прошел к двери, ведущей в гостиную, и распахнул ее.
– Это вас устроит, мадам? Или мне послать за Жилем, чтобы он стоял на часах?
Его саркастический тон привел Мег в смятение.
– Мне кажется несколько несправедливым, что вы рассердились из-за такой понятной просьбы. Возможно, мне сейчас лучше уйти. – Она сделала вид, будто хочет встать.
Бонапарт тут же вернулся к столу.
– Нет... нет... пожалуйста, Натали. Я не хотел показаться несдержанным, но я действительно не понимаю, почему вам нужно беспокоиться. Вы – среди друзей. Вокруг нас только мои люди, преданные мне до последней капли крови.
– Я в этом уверена, – сказала Мег, продолжая сидеть. – Но мне хотелось бы, чтобы они могли рассказать правду о нашем свидании. – Она глубоко вздохнула, наблюдая за ним краем глаза. – Вы уже, наверное, слышали инсинуации на мой счет...
Он подошел и взял ее за руку.
– Моя дорогая, я никогда не прислушиваюсь к сплетням, – заявил он. – Я не позволяю этого и своим людям.
– Я очень боюсь, что полковник Монтень... – Она изобразила слегка печальную улыбку, промокая губы салфеткой.
– У полковника есть другие дела, нежели рассказывать мне басни, – заявил Наполеон.
– Одинокой женщине очень трудно сохранить незапятнанной свою репутацию, – сказала она и еще раз глубоко вздохнула.
– Да, это так, – согласился генерал. – А теперь могу я соблазнить вас съесть кусочек этого пирога?
Очевидно, ему не очень нравилось направление их разговора, поняла Мег, но она уже посеяла семена.
– Только совсем маленький, спасибо. Новости из Парижа в эти дни очень противоречивые. Прежде чем уехать, я слышала разговор об еще одном государственном перевороте.