Закончив, она долго выдерживала последнюю позу, видя только спокойный взгляд Богини. Майя медленно узнавала то, что ее окружает, ее дыхание эхом отражалось от темных стен, пот капал на холодный пол. Маленькая Лакшми с благоговением смотрела на Майю. Брахманы поклонились ей и вернулись к прислуживанию Богине.
— Ты — великая девадаси, — сказала Читра, когда они под руку шли назад ко дворцу.
— Откуда ты знаешь, сестра?
Читра остановилась и положила руку на щеку Майи.
— Я знаю.
Но ее лицо было полно грусти. Когда они подошли к воротам дворца, Читра сжала руку Майи.
— Ты снова пойдешь к нему сегодня ночью?
— Что ты об этом знаешь? — спросила Майя, резко вдохнув воздух.
— Только то, что ты женщина, и ты молодая, — ответила Читра. — Что ты будешь делать, сестра?
Но Майя не могла сказать. Или не хотела.
* * *
Джеральдо снова поразил ее. В ту ночь Майя вместе с ним тренировалась в искусстве нажатия, оставления отметок, царапания ногтями и кусания. Она чувствовала на бедре след от зубов Джеральдо, словно там были рассыпаны драгоценные камни.
Она всю ночь пролежала без сна, но не от покалывания в месте укуса, и не от воспоминаний о том, как ее тело горело огнем. Она думала над простым вопросом Читры, и ее мысли беспорядочно блуждали и раздражали ее.
«Что ты будешь делать, сестра?»
Утром она обнаружила, что Джеральдо нет, значит, она заснула. Сторона, где он лежал, прижимаясь к ней, теперь казалась пустой, словно часть ее куда-то ушла.
Когда Майя одевалась, у нее в сознании вдруг вспыхнуло одно воспоминание, как это иногда бывает. Оно проявилось настолько ярко, что было похоже на видение. С поразительной ясностью увидела Майя лицо матери, умирающей в лесу.
Комната словно исчезла, и девушка видела только то бледное лицо. Губы становились серо-синими в лучах рассвета. Майе тогда было примерно три года, тем не менее воспоминание оказалось свежим и болезненным, словно ожог.
Она чувствовала, как тело матери холодеет, хотя прикрыла его листьями. Она целовала ее щеки и наблюдала, как меняется красивое лицо. Наконец из леса вышел тучный мужчина, большой тучный мужчина с медведем. Он привел ее в храм, где она провела детство.
Никто там не верил в ее рассказ. Они думали, что она сбежала и что кто-то за ней придет. Когда никто не пришел, шастри отправили ее работать на кухню. Однажды, по велению судьбы, она встретилась со своей гуру, Гунгамой, которая, только раз взглянув на девочку, отправила ее танцевать.
Порой самой Майе казалось, что она все придумала: об умирающей матери, о незнакомце и его медведе. Но, несмотря на это, при первой же возможности она отправлялась гулять по лесу рядом с храмом. Она не теряла надежды.
Прошли годы. Она выросла стройной и грациозной, стала танцовщицей, стала красавицей. Шастри научили ее Тантре и обещали, что когда-нибудь она станет помощницей для садху, ищущих божественное.
* * *
В последний день своей девственности Майя вышла из реки, в которой совершала омовение. С нее капала вода. На берегу ее ждал святой по имени Двенадцать Одежд, а рядом с ним сидел коричневый медведь. Зверь поднял голову, посмотрел на девушку и зевнул, и она увидела, что он стар, зубы у него пожелтели, на морде бросались в глаза седые волоски. Святой держал старого медведя на поводке, сделанном из завязанных узлами тряпок. Майя поняла, что мужчина на самом деле худой, но на нем была надета дюжина одежд, одна натянута на другую, поэтому он выглядел толще медведя.
Старик молча кивнул ей и подозвал пальцами, похожими на тонкие веточки. После этого он дернул за поводок и вместе с медведем исчез в тени леса.
Не говоря ни слова, Майя последовала за ними.
Уже почти стемнело, когда медведь сел рядом с горкой камней и листьев. Святой кивнул на этот холмик. Майя очень нежно коснулась камней. Ее прикосновение напоминало поцелуй ребенка. Затем она наткнулась на кость, сухую и твердую, и остановилась. Потом она снова и снова касалась листьев и плакала.
Когда она наконец подняла голову, то увидела, что Двенадцать Одежд копается у конца пустого бревна; потом он что-то достал из него — грязное и покрытое паутиной. Майя не могла определить, что это. Старик опустил находку на землю и рукой смахнул паутину. Это был сверток, завернутый в старую, рваную одежду. Внутри находились две простые деревянные коробки, одна длинная и тонкая, вторая маленькая и квадратная.
Двенадцать Одежд показал на холмик, потом на коробки, а потом на нее. Отдав ей коробки, он положил костлявую руку ей на голову. Когда он отпустил ее, Майя была ошарашена, не могла произнести ни звука. Это заставило его улыбнуться, и какое-то время святой смотрел на нее так, как смотрит дядя на очаровательную племянницу. Медведь чесал за ухом, как собака. Наконец Двенадцать Одежд потянул за поводок, и они с медведем пошли прочь, предоставив ей самой искать путь домой.
В ту ночь привратник у ворот храма уставился на нее так, словно она была призраком.
— Мы думали, что ты умерла, — сказал он разочарованно. — Тут поблизости ходил медведь.
Майя открыла коробки в своей комнате при тусклом свете масляной лампы. В длинной оказался яркий сломанный меч, в маленькой — свадебный головной убор, сеточка из стеклянных бусинок. Некоторые были прозрачными, другие белыми. Девушка спрятала обе коробки. Наконец у нее появилась подсказка: кто она или, по крайней мере, кем когда-то была.
На протяжении многих лет Майя пыталась спрятать воспоминания подальше, похоронить их в каком-то темном месте, точно так же, как скрывала свои сокровища от глаз шастри. Однако иногда, как, например, в этот день, холодное, бледное лицо матери появлялось без спроса. Она вспоминала, а вспоминая — плакала.
Даже заплетая волосы в косу, она плакала. Слезы капали на пыльные сандалии, пока она шла. Майя отыскала в саду тихое местечко, среди розовых листьев с каплями росы, взяла в рот конец сари и плакала, пока у нее не заболело горло. Приглушенный звук ее рыданий даже испугал ворон, которые сидели на манговом дереве. Они сорвались с веток и стали бить крыльями вокруг нее. Они кричали так громко, что скрыли звуки ее плача.
* * *
Она не услышала шагов леди Читры и Лакшми, которая вела слепую женщину по саду. Читра на мгновение повернулась к Майе, словно ее слепые глаза на самом деле видели, а затем отослала Лакшми прочь. Робко, ощупывая дорогу, она подошла к тому месту, где сидела Майя. По пути она разгоняла ворон.
Слепая женщина долго сидела рядом с Майей перед тем, как заговорить.
— Эти шастри — ублюдки, сестра, — наконец сказала она. — Девочка должна вырасти в женщину, но они превращают ее в игрушку. Они играли с тобой, как играли со мной. Они говорили нам, что мы служим Богине, но на самом деле мы служили только им.