— Привычка, — пожал плечами Кай и втянул ноздрями солоноватый порыв ветра. — Ну что? Надеюсь, в гостинице пахнет не так погано, как в некоторых туварсинских усадьбах. Да, и кстати, тут недалеко торговая улочка, не знаю как теперь, а раньше там было немало лавочек, которые торговали всякой магической ерундой. Обвешаемся амулетами?
— Тогда уж колокольцами, — поморщилась Каттими. — Может быть, за лихорадочных примут или за придурков каких. Или ты не знаешь, что все эти амулеты лепят из всего, что под руку попадется?
— Может быть, и так, — кивнул Кай и тут же ударил по рукояти обрубка. — А вот мы и проверим, слеп ли торговец или нет. Тот, кто глаз на меч положит, тот что-то видит. А со зрячим и поговорим.
Отыскать зрячего торговца не удалось. В надвигающихся сумерках торговая улица не порадовала путников открытыми лавками, а лишь расстроила засовами и прочными замками на дверях. Даже обычные для Туварсы огни в жилищах лавочников, которые обычно располагались на вторых этажах, не горели. Окна были наглухо зашторены плотными занавесями, к тому же почти все они вдобавок обзавелись еще и решетками. Взглянув на жавшуюся к нему спутницу, Кай вздохнул, поправил на плече пику, ружье и зашагал к ближайшей гостинице, в которой ему уже приходилось как-то столоваться. Выстроенное все из того же мрамора здание тоже не порадовало огнями в окнах, которые на первых этажах так и вовсе были закрыты ставнями. В сгущающихся сумерках давно уже безлюдная улица казалась уже зловещей.
— Обратила внимание? — спросил Кай. — На воротах не было селян, только сами же горожане. Да путников не много. Но все торопились внутрь до сумерек. И я бы не сказал, что все хотели оказаться под крышей.
— Да, — согласилась Каттими, прикусывая губу. — Я бы тоже не отказалась оказаться под крышей и… за крепкими стенами и под замком.
— В темницу, что ли, захотела? — делано удивился Кай и тут же загрохотал комлем пики по железной двери. — Наххан! Открывай! Думаешь, я не узнаю твой сип за железом толщиной в палец? Это Кай — зеленоглазый охотник! Помнишь такого? Больше года назад две недели у тебя жил! Открывай, друг, а то что-то мне совсем перестали нравиться ночные улицы твоего города!
Через какой-то час Кай и Каттими, по очереди истратив солидную порцию горячей воды в моечной заботливого Наххана, присели у тлеющего углями камина перед столом с обычным для Туварсы угощением — кубками пряного вина, томленной на медленном огне дичью и тушенными в вине овощами. Хозяин — ширококостный крепыш лет пятидесяти, — который только что не облобызал Кая в дверях собственного заведения, заботливо разложил угощения по плоским блюдам и собственноручно посек на лоскуты тонкий туварсинский хлеб, который следовало макать в поставленное посреди нежданного великолепия жестяное корытце с пряным фруктовым маслом.
— Вот об этом я когда-то и мечтал, — проговорил Кай, погладив себя по животу. — Прикупить к старости домик на туварсинской скале, смотреть в окно, слушать, как стреляют угли в камине, потягивать густое вино и слизывать масло с пальцев. Видишь, хозяин, вроде я и не старый еще, а мечта сбылась. Почти сбылась. Денежку просадил, на домик не хватает. Но на твою гостиницу вполне еще. Вот только в окно посмотреть не получается. Или днем открываешь ставни?
— Нет, — с грустью замотал головой Наххан. — Да и зачем? Постояльцев нет. Давно уже нет, с полгода. Я здесь вроде сторожа. Жену и детей отправил к ее брату, в Ак. Там поспокойнее вроде, хотя кто знает. Пагуба-то не избылась пока. Вот только никогда б не подумал, что так она обернется. Многое переменилось, Кай, с тех пор, как вы по прибрежным лесам мерзость выбивали. Только недолго мы сладко дышали. С конца прошлой зимы беда в город пришла.
— Что же за беда, хозяин? — глотнул вина Кай. — Судя по столу, и бедовее были времена, или нет?
— Смерть, охотник, смерть, — вздохнул Наххан. — На стол не смотри, в былые времена я не бедствовал, за полгода достаток мудрено проесть. Только не в достатке дело. Смерть ходит по улицам Туварсы, а лица своего не кажет. Сначала одного нашли мертвым, потом другого, а там уж ни дня без мертвеца на улицах не обходилось. А когда и по десятку случалось, и по два. Дозоры стали выставлять — без толку. Дошло уж до того, что троих дозорных разметало по мостовой.
— Зверь? Человек? — наклонился вперед Кай.
— Если по телам судить, то неясно, — пожал плечами Наххан. — Которые тела зарублены, а которые разорваны словно. Не всегда и покойника по частям собрать удавалось. Только ведь нет зверья в городе. Летунов и в разгар Пагубы в небе не мельтешило, а теперь и вовсе не видать. Собак сами повывели. Дошло до того, что никто с сумерек вовсе на улицу носа не кажет. Так говорят, что убивать и в домах начали. Реже, но начали. Только решетки и спасают на окнах. Так дело ведь не только в смертях. На каждого убитого с пяток без вести пропавших.
— Что стража делает? — спросил Кай.
— Рогоголовые-то? — с неудовольствием переспросил Наххан. — А что им делать? Боятся, как и все. Чуть к вечеру, ворота запирают да прячутся по сторожкам и казармам. По первости вовсе город хотели закрыть, но потом прикинули, что смерти не убывают, да и чем будет город жить? И так уж торговцы уполовинились, летом приезжих, охочих до туварсинского вина или шелка, тоже вдвое меньше было, на тот год вовсе не станет, да и в деревнях близ города то же самое лихо бродит. И что интересно, мерзость пустотная словно поисчезала всюду.
— Приделанные? — спросил Кай. — Среди мертвых приделанные были?
— Думаешь, что не все мертвяки жертвы? — переспросил Наххан. — Прикидывали по-всякому. Нет, приятель. Все мертвяки — обычные люди. И кровь у них обычная. Слышал я, что бывают уже приделанные, которых особо и не отличишь от обычного человека, но каждый труп лучшие колдуны осматривали! Ни одного приделанного не нашлось! Да и что говорить, обычные люди под раздачу попадали, и потом, в домах, — редко когда кто исчезал без следа, обычно полная комната кровищи и окно или дверь настежь. Ну и золото пропадало, не без этого. Так опять же не всегда.
— И много именно пропавших? — спросил Кай. — Ну вот так же, чтобы без следа исчезли? Были — и нет?
— Ну это тебе надо к колдунам или к начальнику стражи, — задумался Наххан. — Хотя вроде бы счет на вторую тысячу пошел. Теперь-то с этим пореже стало, народ бережется. С другой стороны, куда им деться-то? На тоннеле стража и днюет и ночует, на ночь ворота запирает. На скалу не заберешься, тут и белка лапы сорвет. Охоту, что ли, надумал повторить? Начальник стражи тебя до сих пор поминает, нет у него более таких молодцов. Только одно дело в лесу, где всякая нечисть нечистью и кажется, а другое — в городе. Тут все вроде бы на одно лицо. На одно перепуганное лицо. Хотя есть кое-что интересное. Знаешь, по слухам, чуть ли не половина из пропавших — плохие людишки.