Читать интересную книгу Рок-н-ролл под Кремлем - Данил Корецкий

Сейчас Званцев никаких сомнений не испытывал или умело не проявлял. Вел он допрос уверенно и целеустремленно – сидящий напротив шпион не имел никаких шансов ускользнуть от возмездия.

– Итак, предлагаю дать показания по существу заданных вопросов! – сурово сказал он и вперил в подследственного тяжелый взгляд глубоко посаженных глаз. Будто гипнотизировал.

Лицо Рогожкина залила мертвенная бледность.

– Какая измена… Какой шпионаж… Это ошибка, ребята… У меня выслуга – тридцать календарных лет, со льготными все сорок… Кто-то что-то напутал… Или оклеветали…

Голос у него был хриплый, прерывистый и заметно дрожащий. В холодных глазах следователя он уже прочел свою судьбу. А она была печальной, потому что в новенькой корочке уголовного дела лежало постановление об аресте, в коридоре ожидали сотрудники внутреннего следственного изолятора, готовые отвести арестованного в камеру, заметно уступающую по комфортабельности даже скромному номеру ведомственной гостиницы.

– Кто-то меня подставляет, вы проверьте все хорошенько…

Следователь нагнулся, поставил на стол кейс-сейф и извлек главное вещественное доказательство, которое вкупе с заключением экспертизы даже в нынешние гуманные времена обеспечивало Рогожкину до двадцати лет лишения свободы.

– И это специально изготовили и подкинули?

Стеклянный ячеистый шар испускал жесткие волны самого настоящего, а вовсе не выдуманного шпионажа. Оспорить его было трудно, если не сказать – невозможно.

– Вы проверьте, проверьте, – убито повторял Рогожкин.

– Очень тщательно проверим, очень, – заверил следователь. – И полиграф применим, если он выявит ложь – уколем пентонал натрия, вот тогда-то ты нам все и выложишь! Так что, Рогожкин, лучше не валяй Ваньку, а выкладывай всю правду! От кого получил этот сканер, как устанавливал, кто помогал. Давай по-хорошему.

Эти уничижительные обороты, это непривычное обращение: не товарищ полковник, не начальник штаба, не Александр Михайлович, а по голой, лишенной уважительных приставок фамилии показали подследственному всю глубину открывшейся перед ним пропасти.

* * *

Юра Евсеев второй раз шел к Шурочке в гости. Он находился в прекрасном расположении духа. Правда, Рогожкин уже неделю не кололся, но теперь это головная боль следователя. Пусть применяет умелые тактические приемы, проводит допрос на полиграфе, добивается санкции на инъекцию скополамина, короче, доводит дело до суда. А розыскная работа капитана Евсеева признана успешной, он щедро поощрен и теперь идет свататься. Собственно, это уже формальность, ибо предварительное согласие Шурочки получено.

Правда, разговор носил шутливо-гипотетический характер:

– А если бы я сделал тебе предложение?

– Скорей всего, я бы его приняла! – Глаза Шурочки заблестели.

Юра выпятил грудь.

– А если бы я оказался не архивной крысой, а…

Пальцы девушки вцепились в его рукав.

– А кем?! Продолжай! Юра, я умираю от любопытства! Ты шутишь? – Она заинтригованно заглядывала ему в глаза и тормошила, тормошила…

– Ну, скажем, государственным служащим, выполняющим ответственную и важную работу…

– Ну, говори, говори! Я от тебя не отстану! Или ты меня проверяешь? Ты все выдумал, шутишь, да?

– Конечно. Думаю, клюнешь ли ты на чины и звания? – Юра лукаво улыбался. Он наслаждался ощущением предстоящего торжества, когда, сбросив жалкие лохмотья архивариуса, предстанет в золоченых доспехах капитана могущественной спецслужбы.

– Надо же проверить невесту…

Шурочка слегка обиделась.

– Как тебе не стыдно! У нас в семье не принято оценивать людей по должностям! Даже если бы ты был ассенизатором, тебя бы приняли как равного…

– Особенно если бы я цитировал по памяти Ницше и Кафку…

Девушка расхохоталась.

– Тогда вообще бы никаких вопросов не возникло! Ты бы мог быть последним бомжом, преследуемым властями, и тебе дали бы приют и кусок хлеба…

С интеллектуальным чтением у Юры ничего не вышло. Сочинения Кафки казались отвратительным патологическим бредом. Проверяя себя, он предложил книжку отцу. На удивление, один рассказ трезвомыслящему Петру Даниловичу понравился.

– Машина, которая вырезала на теле преступника суть его преступления, – это ведь и есть квинтэссенция судебно-следственной процедуры! – воскликнул отставной подполковник. – Вот наша задача состояла в том, чтобы все эти кровавые каратели осознали то, что они наделали! Но как пробиться в их заскорузлую душу? Как разбудить окаменевшую совесть? Невозможно! А машина позволяла это сделать. Хотя, с точки зрения современных законов, такую технику применять нельзя… Но задумка интересная!

В отличие от отца, ничего интересного в Кафке Юра не нашел.

Не осилил он и Ницше.

«Нет, – отвечал Заратустра, – я не даю милостыни. Для этого я недостаточно беден». Что означает эта фраза? Если кто-то не дает милостыни потому, что он недостаточно богат, то это понятно, по крайней мере, с позиций чистой логики, хотя пожертвовать несколько грошей может и небогатый человек… Но как недостаточная бедность препятствует доброму делу? И может ли бедность быть недостаточной? Рациональный разум Юрия Петровича Евсеева восставал против таких заковыристых загадок.

В результате, жених явно не добрал интеллектуальных баллов, которые открывали доступ в семью «аристократов духа» начитанным ассенизаторам и бомжам. Но он придумал, как компенсировать столь существенный недостаток.

Во-первых, в своем рюкзачке на плече он нес бутылку самого настоящего «Хеннесси»! Майор Ремнев, курирующий «Шереметьево-2», достал его в дьюти-фри по вполне доступной цене.

Во-вторых, он узнал, где выпекаются самые лучшие торты, и сейчас держал в руке огромную коробку с надписью «Ресторан „Прага"» и ярлычком «Изготовлено в 15.00». Торт заказывал Боря Козицкий, на территории обслуживания которого располагалась «Прага», поэтому коммерческие «накрутки» в счет не включались и лакомство обошлось вдвое дешевле.

Тот же Козицкий, и на тех же условиях, договорился в элитном салоне насчет цветов, поэтому в другой руке Юра держал умопомрачительный букет из королевских хризантем.

И, наконец, Евсеев позвонил в районную управу, представился и попросил посодействовать интеллигентной семье в починке сантехники, получив заверение, что все будет исполнено в лучшем виде.

Поэтому сейчас, несмотря на интеллектуальный «недобор», жених чувствовал себя рыцарем, скачущим на белом коне к убогой избушке, чтобы увезти в родовой замок прекрасную возлюбленную.

Правда, с родовым замком было не все гладко: выслушав планы Юры, родители странно переглянулись, а мама Клава, после продолжительной паузы, напряженно сказала:

– Видишь ли, Юрочка, тогда у нас может стать тесновато… Давай прикинем: сорок метров жилплощади, Цезарь занимает столько же места, как человек, да он и есть полноправный член семьи… Ты же не захочешь выставить его в прихожую? Ну вот видишь! А когда нас станет пятеро, как мы разместимся? Нет, мы с отцом, конечно, не против, но Шурочке это может не понравиться…

– Ничего, мамочка, – засмеялся Юра. – Шурочке все понравится!

Но потом, вспоминая эти слова и эти переглядывания, он понял, что родители вовсе не горят желанием принять невестку в своей квартире. Да и действительно: проходная гостиная, где спит Цезарь, и две комнаты «трамвайчиком» – не очень просторно для молодой семьи, особенно в медовый месяц…

Ничего. Хоромы и мебель из карельской березы он Шурочке не обещает. Но и потрескавшейся ванны с облупленным зеркалом – тоже не будет! А с жильем что-нибудь придумается. Сейчас главное – произвести впечатление уже по-настоящему: ловко сбросить рубище архивариуса, красиво попросить ее руки и сердца – короче, удачно спеть арию жениха. Хоть бы не сбиться на чем-нибудь, не пустить «петуха»…

«Беатриса Карловна! Не отлучайтесь от меня ни на миг! Будьте как ангел-хранитель! У них, конечно, только одна вилка слева от тарелки, но сбить они могут, как…»

Юра Евсеев не нашел точного слова, потому что уже нажимал кнопку звонка.

– Слушай, у нас тут такие события! – Глаза Шурочки возбужденно блестели. – Ух ты! Я никогда не видела таких цветов! А торт! Сказка! Сегодня день чудес. Проходи скорей! Там все обсуждают происшедшее…

Юре стало немного неприятно. Он-то считал, что сватовство и есть главное событие! А оно, оказывается, наложилось на какое-то другое…

– А что случилось?

– Сейчас, сейчас, пойдем…

Накрытого стола Юра нигде не заметил. Семейство в том же составе сидело в библиотеке, как и в прошлый раз. Только на этот раз никто не повернул голову в сторону пришельца.

– Нет, это уму непостижимо! – оживленно удивлялась Анна Матвеевна. – Кто бы рассказал, не поверила!

– А мне это кажется очень странным, – качала головой Елизавета Михайловна.