находит себя. Запах ромашек сводит с ума. Лия ощущает на щеках прикосновение крошечных снежинок. Неужели снег? Да, первый снег. Это было всего три секунды, казавшиеся настоящей вечностью.
– Даже снег пошел в момент нашего поцелуя, хорошо, что ты больше ни с кем не целовалась. – Улыбается Марк.
– Почему ты так думаешь?
– Потому что я первый, в кого ты так безумно влюблена. – Он, что издевается? Лия краснеет гуще. – Ты бы точно не целовалась с тем, кто не нравится.
– Твоя самооценка, – начинает злиться она.
– Ты такая смешная, когда злишься.
– Да, да. – У Лии появилась какая-то идея. Она с силой толкает его. Удивительно, но он падает. Как же громко смеется тогда Лия. Быстро убегает из этого нового места, а Марк бежит за ней.
Догонялки кончаются, когда звонок оглушает всех. Лия уже сидит с Розой на химии. Кравц только и делает, что разглядывает подругу. Заходит Жанна Филипповна, заставляя кровь в венах каждого леденеть. Снежным дыханием она душит не только класс, но и пространство в коридоре. Это как заражение радиацией. Когда она вызывает к доске, ученик уже пропитан ледяной радиацией и не может нормально соображать. Он лишь озирается на класс в поисках поддержки. Холодное сердце все видит и сажает отвечающего с тройкой в кармане.
Роза, все же осмеливается шептать Лие:
– Ты мне не рассказала подробностей обнаружения тайны. Почему хочешь ночевать у меня? Как с Марком? Почему Август не пришел сегодня? Что было вчера?
Лия услышала про Августа и резко повернулась к его парте, но, увы, пустующей. Было так необычно видеть за его местом пустоту. Словно, из Лии вырвали частичку сердца. Ей пришлось снова пялиться в свою тетрадь, ведь химичка успела сделать замечание.
– Роза, я удочерена, понятно? Не хочу об этом говорить. Пока слишком не готова для этого. Я узнала сама только сегодня.
– И ты так спокойно при этом себя ведешь? – даже ужасается Роза. Если б она, тьфу, тьфу, узнала такую правду, она бы билась в истерике неделю.
Лия сама не понимает, почему не истерит весь день. Надоело.
– Да, я не истерю, понятно? Я просто в шоке от всей ситуации. Но мне надоело быть плаксой. Я и так слишком много ною. Это выводит из себя. Я не хочу возвращаться домой и видеть их грустные, полные сожаления лица. Как будто им больно из-за меня. Но они и понятия не имеют, что мне больнее в миллион раз. Я поживу у тебя, привыкну к новой себе и вернусь обратно. Что насчет Августа, то он признался мне в чувствах и начал обвинять Марка в ерунде. Марк видел, как я его обнимаю. Ушел. Все. Вся история. – Как же так быстро и причем тихо она все произнесла? Вообще непонятно. Роза лишь ресницами хлопала, не успевая запомнить и осознать всю информацию. После того, как она услышала об удочерении, Роза сама захотела всплакнуть, но не смогла. Ведь не она должна это делать.
– Я понимаю.
– Погоди. – Лия приглядывается к щеке Розы.
– Что опять?
Лия прикасается к ее щеке указательным пальцем.
– Ресничка, – легко произносит и показывает подушечку пальца. – Загадай желание и дуй. Если слетит, желание исполнится.
– Шутишь? Кто тебя так научил? – смеется тихонько Роза, но все же сдувает ресничку.
– Оно сразу исполнится. – Улыбается Лия. – Меня мама научила так. – Она вспоминает, как сегодня ее мама стала немного не мамой, а той, кто скрывал от тайну. Но она все равно мама. – Да, мама, – немного погодя сказала она.
– А как там твой новый парень? – о другом заговаривает Лия и довольно удачно.
– Пфф, да я его бросила уже, – вспомнила о нем Роза. – С ним не о чем разговаривать. Слишком скучно. У него разговоры, как и у всех. Ничего нового.
– Не то, что с Дали, да? – надавливает на больное. Знает, как заставить расчувствоваться.
– Да. Скажу честно. Да.
Особенно пошептаться им не удалось. Взгляд Холодного сердца был слишком страшен и ужасен, чтобы продолжить интересную беседку. Кстати, Микки давно снял свои очки, чтобы поболтать с Динарой. Он скоро уезжает, и ему очень хочется поговорить об этом. Все-таки США – это уже совсем другая история. Ему даже не грустно, а наоборот жутко интересно.
Холодное сердце все царапало и царапало по доске белоснежным мелком, иногда зарисовывая что-то цветным.
На перемене случилось что-то совсем непредвиденное. Лию вызвала к себе Луиза Вадимовна. В кабинетик, загруженный ручками и косметикой.
– Вызывали?
– Ты разговариваешь со мной, как подчиненная с директором.
«А разве не так?» – спрашивает саму себя Лия.
– Мне звонили твои родители, – начинает тираду назло Лие. Лебедева уже приготавливается закатывать уши в трубочку и не слышать всего ненужного бреда.
– Слушаю, – все же говорит она.
– Они сказали, чтобы я проследила за твоим поведением. Они были взволнованы. Что случилось, Лия? Я видела огромные сумки в раздевалке. Они же твои. Ты не собираешься быть у себя дома вопреки желаниям родителей? – Строит из себя мамочку. Сегодня у нее уже есть две мамочки, а третьей не надо.
– Все хорошо у меня. Я хочу переночевать у подруги. В этом нет ничего плохого. Всего лишь ночевка.
– Ты должна прийти домой, что бы ни случилось.
Пора закрывать уши.
– Я лучше знаю, что мне нужно.
– Я все твой классный руководитель. Я должна волноваться за тебя.
– С какой стати? Луиза Вадимовна, у Вас и так много школьных дел. Я слышала: вы готовите сегодняшний бал, даже придумали «БОЧ». Вообще, Вы первый учитель, кто так заботится о мероприятии. – Лия думала, что лесть сможет заглушить тревогу учительницы. Может хотя бы отвлечь от себя.
– Да, правда, дел у меня много, даже слишком.
– Вот и не буду мешать со своими семейными проблемами.
– Оставь хотя бы адрес Розы.
– Он должен быть у учителей.
– Да, но ты же знаешь, я не давала ученикам заполнять эти листочки с адресами и телефонами.
– Хорошо, раз Вы так говорите.
Лия быстро царапает карандашом на вырванном из тетради листочке адрес и выбегает из кабинета. Луиза Вадимовна убирает клочок к себе в сумку.
– Почему она так волнуется за тебя? – Спрашивает Роза, поджидавшая ее около класса.
– Сама не знаю. Она же класс рук, поэтому.
– К тебе особое отношение. Домой в гости звала, книгу дарила на день рождения. Как-то подозрительно.
– Значит, я любимица
– Похоже на то. Не люблю, когда в классе есть любимчики.
– Почему? – наконец отвлекается Лия.
– Они знают, что у них есть привилегии. Причем они показывают свое знанье остальным, даже, если не хотят показывать. Учителя своим любимчикам дают поблажки.
– Скажи, что ты просто завидуешь.
– Возможно, но вряд ли я одна только завидую. – Роза толкает Лию в плечо.
– У всех людей есть любимчики в жизни. Не только у учителей. Поэтому, несправедливо их осуждать в этом. Нас тянет к определенным людям. Чем-то они нам нравятся.
– Наверное. Слушай, может, не пойдем на физ-ру? Мне не нравится сидеть