И еще ей пришло в голову, что он и так все видит, наверное, потому нет смысла пересказывать то, что он и без нее знает. Нет, с важными вопросами она по-прежнему обращается к нему. Приходила, когда узнала про Уильяма.
– И как ты его нашла?
– У него все в порядке, – чуть побледнев, ответила Беа.
– Ой, нет, что ты, – рассмеялась Нэнси. – Я имела в виду, как ты нашла могилу? Ты помнишь место или Джеральд показал?
Беа улыбнулась. Лицо ее изменилось, черты лица заострились, но одновременно стали мягче. Мимолетный испуг сменился пониманием.
– А, ясно. Мне Уильям рассказывал. Нарисовал картинку с кладбищем, пруд, иву, и я легко нашла. А потом мы там встретились с Джеральдом и вот вернулись вдвоем.
– Чудесно, – порадовалась Нэнси. – Так приятно видеть вас вместе, слышать, как вы смеетесь. Мне этого очень не хватало. Мы с Джеральдом не скучаем, конечно, когда он заскакивает на обед или на чай, но смеемся мы редко. Нам нужно обратить на это внимание, Джеральд, тебе и мне.
– Хорошо, мам. – По тону было ясно, что он просто хочет ее угомонить. – Мы постараемся смеяться чаще. Но вообще я не то чтобы весельчак. Может, лучше просто побольше смотреть телевизор. Можем даже за ужином. – И он лукаво улыбнулся.
Нэнси и хотела бы рассердиться, но не получалось. Как же он сейчас похож на Уильяма – поддразнивая ее. У них же вечно были скандалы на эту тему. Дети хотели обедать в гостиной, господи боже, чтобы смотреть свои передачи или еще что-нибудь. Дома мы всегда так делаем, ныли они, а Нэнси запрещала. Ужин – это время для хорошей беседы, говорила она, время, которое проводят с семьей. А не для того, чтобы смотреть идиотские телепрограммы! Она раз за разом выговаривала за это Уильяму, а потом они приезжали опять, и все начиналось заново.
– А я так и делаю, – призналась Беа. – У меня даже есть специальный телестолик. Но, – торопливо добавила она, – я живу одна. А это совсем другое дело.
– Разумеется, – согласилась Нэнси. – И это вполне нормально. – Она никогда не признается, что и сама поступает точно так же. – Так, а где мой список? Сегодня вечером я хочу приготовить ужин специально для тебя, Беа. Ты же задержишься у нас, да? – Нэнси оглянулась на календарь: – Господи, уже сентябрь. Сентябрь 1963 года. Как это вышло?
– Мой рейс в среду. Так что, если удобно, до тех пор я останусь.
Джеральд, глядя на Беа, вопросительно приподнял бровь.
– Может, съездим в Куинси? – И перевел взгляд на Нэнси: – Беа познакомится с детьми.
– Ой, замечательно, – согласилась Нэнси.
Бедные дорогие ее детки. Она, наверное, никогда не забудет лицо Кейтлин в церкви. Ради детей они должны сохранить живой дух Уильяма. И ради них всех.
Роуз
Услышав, как хлопнула дверца машины, Роуз отодвинула штору и увидела, как Джеральд и та англичанка идут к дому. Она наскоро взбила волосы, пощипала щеки. Ну да, выглядит она как пугало, но, в конце концов, это всего лишь Джеральд.
– Дети, – крикнула она наверх, – кажется, к нам пришел дядя Джеральд.
Джек скатился по ступеням, Кейтлин спешила за ним, они распахнули дверь еще до того, как Джеральд успел позвонить. Он обнял детей, подхватил на руки и закружил.
– Доброе утро, – церемонно поприветствовала Роуз англичанку, надеясь, что Джеральд напомнит, как ее зовут. – Рада видеть вас снова.
– И я тоже.
Надо же, при полном параде. Даже волосы уложены. Она что, делает прическу каждое утро? Сегодня на англичанке было голубое платье чуть выше колен.
– Мы с Беа подумали свозить детей на северный берег, – сказал Джеральд. – Если ты не против.
Роуз готова была броситься ему на шею. Джеральд всегда знает, что надо сделать.
– Это было бы чудесно, Джеральд. Спасибо.
– Может, и вы присоединитесь? – с улыбкой спросила Беа.
Джеральд весело рассмеялся.
– О, наша Роуз не любительница этого дела. А мы рады хоть на несколько часов отобрать у нее детишек.
– Вообще-то, – возразила Роуз, – я бы составила вам компанию. Если вы не против.
В машине она села сзади, с детьми по обе стороны, крепко держа за руки обоих. Роуз была сейчас не уверена, что вообще когда-нибудь решится отпустить их.
Беа
В Глостере Беа с Джеральдом шли по Мэйн-стрит по направлению к морю, мороженое на солнце плавилось слишком быстро, Кейтлин и Джек убежали вперед с Роуз.
– Она мне нравится, – сказала Беа. – Я и не думала. Но в ней есть что-то от Уильяма, правда? Страсть, энергия?
Джеральд кивнул:
– Тому, что ей интересно, она отдается страстно, это точно.
Он улыбнулся, и Беа отвела взгляд. Порой он так похож на Уильяма.
– Она помешалась на Кеннеди, – продолжал Джеральд. – Уильяма это жутко бесило. Но она без устали занималась его избирательной кампанией. Роуз вовсе не бестолковая домохозяйка. Даже любопытно, что она теперь будет делать. Ну, в смысле работы.
– Это ведь замечательно, что столько женщин теперь работают.
Прекрасный день, ранняя осень, океан глубокого синего цвета, белоснежные барашки на волнах. Беа не могла надышаться.
– Я редко выбираюсь к морю, – сказала она. – И пусть это не Мэн, но очень похоже.
Джеральд глянул на нее:
– Уильям часто привозил детей сюда. Думаю, здесь он чувствовал себя почти как там.
Дети побежали к статуе рыбака, а Роуз остановилась, дожидаясь Беа и Джеральда.
– Мы говорили про Мэн, – сказал ей Джеральд.
– Мне кажется, это место было для него заменой, – ответила Роуз. – Он любил тот остров. Временами мне казалось, что он тоскует по нему даже больше, чем по отцу.
– А он возил вас туда? – спросила Беа, зная ответ заранее, но ей было любопытно, что скажет Роуз.
– Однажды. Очень давно. Мы утащили лодку и вломились в дом, боже правый, и выпили хозяйский виски. И съели мороженое из морозилки. И спали в их постелях!
– Как это похоже на Уильяма, – рассмеялся Джеральд. – Господи, какое счастье, что он никогда не рассказывал маме об этом. Но я завидую, что вы там побывали. Я уже начал забывать. Бывает, проснусь среди ночи и не могу вспомнить, как выглядела гостиная или какая тропинка вела через лес.
Роуз поморщилась:
– Мне там не особо понравилось, Джеральд, и ты же меня знаешь, я дала это понять Уильяму. Он хотел выкупить дом, а я сказала, что это идиотская затея. Впрочем, как знать? – Она обращалась исключительно к Джеральду, словно не замечая Беа. – Может, это сделало бы его счастливым, а? Если бы у него по-прежнему был его Мэн? – В дрогнувшем голосе отчетливо проступило отчаяние.
Беа