погодки, неразлучницы всю жизнь... Не самая романтичная идея, я знаю. Но зато от души. И людям бы интересно было.
Ночной прохладный воздух окутывал нас, я даже начал мёрзнуть. Подтянул скомканное чуть раньше, отброшенное в сторону одеяло, стараясь не тревожить Нани, укрыл её и себя как мог. Любимая благодарно мурлыкнула, прижавшись сильнее.
Зря я внутренне ворчал тогда, возле грузовика: телефон она выключила и закинула в угол, на валяющуюся одежду. Не меняются люди с поколениями, всё это видимость и блеф.
- Я с дедом разговаривала, - сказала Нани. - Он меня чуть не убил! Словесно, ага, это он умеет. Бедные Клим с Порохом, их точно зарежет... Он же совсем другие указания им давал: не пустить нас всех в Центр, морочить голову, водить кругами. А они то ли не поняли, то ли ещё что... Чем крепче лоб - тем меньше внутри мозгов. Но ребята боевые, пусть им везёт и дальше.
- Дед - главный в семье?
- Ну да. И традиция, да и деньги все его. Я-то вообще золотая молодёжь, раздолбайка. Диплом через год, а я ничего не делаю. Да и не хочу. Какой из меня юрист, сам подумай.
- Очень красивый! - я наклонился и поцеловал её в плечо. - Ты не раздолбайка. Ты меня спасла, любимая. Я только-только начинаю это понимать.
Слова, конечно, красивые. И честные - я не врал.
Но где-то глубоко внутри осталась отравленная заноза, те самые смоделированные ментаклем эмоции и мысли девушки-диверсанта. Да, сейчас не война, но Родина - пусть меньше в размерах, спасибо уродам из девяностых - та же. И тоже требует защиты. Док сбежал, меня в Центре нет, как они справятся? Я не думал о генерале, он так, просто один из винтиков конструкции. Прижимной механизм. Не думал о Добросиле: его судьба по большому счёту - его проблема.
Я думал о большем.
- Ты знаешь, а Линкин раскопал одну историю. Неподходящий, наверное, момент, но я тебе расскажу.
- О чём? - насторожился я. Мало ли что обо мне можно было раскопать, сейчас припомнит Людмилу Марковну, встанет и уйдёт. Мне стало жутко.
- Не о бабах, - улыбнулась Нани. - Хотя он о тебе целое досье собрал. Что в прошлом - то в прошлом, ни к чему теребить. Я про твоего друга.
- Что? - я решил, что ослышался. - Он что-то узнал про Филиппа?!
- Ну да. Он нашёл его убийцу. Случайно, в общем-то, просто говорил с людьми, говорил... Всё дело в выборе собеседника, любимый.
- И кто это? Я даже не знал, с кем Фил связался перед смертью.
Нани приподнялась на локте, глянула мне в глаза, изучающе, пристально. Потом легла обратно.
- Не знаешь... Верю. С наркотой он связался, с бандосами нашими местными. С Арсеньевым.
- Кто это? - Я не силён был в преступном мире. - Фамилия знакомая.
- Ну... Он типа бизнесмен, бетонные конструкции, строительство. У меня отец с ним общается, я много раз видела. А на самом деле - крёстный папа всех нарколыг на пять областей. И Филипп его слегка кинул. Или не слегка - тут уж как посмотреть. Арсеньев его лично расстрелял на парковке, такие вот дела.
- И доказательств нет?
- Конечно, нет. И не будет. Линкин сразу сказал, что так. Хочешь верь, хочешь нет, но это правда.
- И он, этот Арсеньев, живёт у нас, не скрывается? Вот просто так убил человека - и дальше спокойно живёт?
- Ну да. Коттеджик возле обладминистрации, с зелёной крышей такой, под средневековый замок стилизован - знаешь? Башенки, горгульи... Это его. Зачем ему скрываться, вся власть в друзьях.
Я зажмурился. Сильно, до рези в веках, до цветных пятен, плавающих там, в темноте. Потом открыл глаза.
- О чём ты задумался, Кирилл? - словно подслушав мысли, тихо спросила Нани.
- О будущем, любимая.
- Об... общем будущем?
- Да. Очень надеюсь, что да.
Она повернулась, ложась прямо, потянулась. От Нани пахло цветами и морем, я даже и не знал, что так бывает. Не парфюм, просто естественный запах тела, с ума сойти...
- Ты знаешь, я - гордая восточная женщина, но нет у меня сил и времени ходить вокруг да около. Давай поженимся, Кирилл, а? Поженимся и уедем куда-нибудь подальше, в России после такого всего жить не получится. Найдут. Достанут. Дед Леван так и сказал: уезжайте.
Я молчал. Потрясённо или задумчиво, сам даже не понял. Не стал размышлять вслух: не время и не место. Но... Мама, что с ней делать? И Немезидис, который, как Нани сказала, уже видно в небе ночами колючей звездой - ведь я хотя бы попытаться мог справиться.
Без меня-то некому. Некому...
- Я согласен, любимая гордая женщина. Конечно же, да! - я лёг рядом и обнял её. В предрассветном мареве за окном сонно защебетала птица, завозилась, теребя ветки. - Мы будем вместе.
Нани уткнулась носом мне в подмышку и засопела. От прошлого ещё не отошли, а уже наступал новый день со своими бедами. Радостей я от него почему-то не ждал.
Проснулись поздно. Только вышли из комнаты в гостиную, начались открытия. Я, конечно, Доку не друг, но хотя бы попрощаться он мог. Мог, но не стал: на столе лежала короткая записка от Михи, мол, уехали в Москву, ждите к ночи. Внизу, другим почерком, мелким, с заметным наклоном влево, дописка: прощай, Кирилл, я уезжаю. Гори всё огнём. Док.
Такие вот дела.
- Удивительно это всё, - сказала Нани. - Куда он спешит? Отсиделся бы здесь, на даче, потом потихоньку смылся. А сейчас наверняка и дороги перекрыты, ищут активно.
- Миха его вывезет в столицу, там, наверное, и спрячет. Ошалел Док от внезапной свободы, он же с юности, получается, в клетке сидел, вот и понесло. Да плевать, у него своя жизнь, у меня... нас - своя. Я