Читать интересную книгу Стив Джобс - Уолтер Айзексон

Редсе росла в трудной семье, и Джобс делился с ней переживаниями по поводу своего усыновления. «Мы оба получили много душевных травм еще в детстве, — вспоминала Редсе. — Он говорил, что мы оба с ним плохо подходим для этой жизни, поэтому и подходим друг другу». Они были страстно влюблены и публично это демонстрировали. Сотрудники NeXT отлично помнят их объятия в холле. Столь же горячими бывали и их ссоры, в кинотеатрах или перед гостями в вудсайдском доме. И все же он не переставал восхищаться ее чистотой и естественностью. Здравомыслящая и земная Джоанна Хоффман придерживается своей точки зрения на увлеченность Джобса возвышенной Редсе: «Стива всегда привлекали душевная неустойчивость и невротичность, которые казались ему проявлениями особой духовности».

Когда Джобса в 1985 году выживали из Apple, они с Редсе поехали в Европу залечивать его раны. Как-то вечером, стоя на мосту через Сену, они — скорее романтично, нежели серьезно — обсуждали возможность остаться в Париже, обосноваться там, может быть, навсегда. Редсе мечтала об этом, но Джобсу не хотелось. Он был опустошен, но по-прежнему честолюбив. «Я — отражение моих дел», — сказал он. Она вспоминала эту парижскую историю в имейле, написанном 25 лет спустя, когда их жизненные дороги разошлись, но духовная связь сохранилась:

Мы стояли летом 1985 года на мосту в Париже. Было облачно. Опираясь на каменный парапет, мы смотрели на зеленую воду внизу. Твой мир раскололся и замер, готовый сложиться заново, по тому образцу, который ты изберешь. Мне хотелось сбежать от того, что произошло. Я склоняла тебя начать новую жизнь со мной в Париже, отрешиться от нас прежних и впустить в нас что-то иное. Я хотела, чтобы мы выбрались из мрачной пропасти твоего разрушенного мира и воплотились, новые и безымянные, в простой жизни, где я готовила бы для тебя простую еду и мы проводили бы вместе каждый день — как дети, которые играют просто так, ради самой игры. Мне хочется верить, что и ты представил себе все это, прежде чем с улыбкой ответил: «Что делать? Где я буду работать?» Мне хочется верить, что в тот момент раздумий, пока наше дерзкое будущее не заявило еще на нас свои права, мы и правда прожили вместе ту простую жизнь, вплоть до глубокой и спокойной старости, в окружении стайки внуков, на ферме где-то на юге Франции, и мирно проводили наши дни, теплые и цельные, как ломти свежего хлеба, и наш маленький мир дышал терпением и родством.

Их пятилетние отношения состояли из взлетов и падений. Редсе ненавидела жить в скудно обставленном вудсайдском особняке. Джобс нанял модную молодую пару, которая раньше работала в известном ресторане Chez Panisse, чтобы они следили за его домом и готовили вегетарианскую еду, а Редсе чувствовала себя при них незваным гостем. Она временами уезжала в свою квартиру в Пало-Альто, особенно после бурных ссор с Джобсом. «Пренебрежение — это форма оскорбления», — написала она однажды на стене коридора к их спальне. Она была зачарована им, но и страдала от того, каким он мог быть равнодушным. Позднее она вспоминала, как нестерпимо больно было любить человека, сконцентрированного только на себе. В ее представлении это ад, которого никому не пожелаешь: когда от всей души заботишься о человеке, который ни о ком заботиться не способен.

Они различались очень во многом. «В смысле доброты и жестокости находились на разных полюсах», — говорил потом Херцфельд. Доброта Редсе проявлялась и в большом, и в малом: она всегда подавала милостыню на улице, она работала добровольцем, помогая тем, кто (как и ее отец) страдал душевными расстройствами, она старалась наладить отношения с Лизой и даже с Крисэнн. Она больше чем кто-либо другой уговаривала Джобса проводить время с Лизой. Но у нее не было его честолюбия и его энергии. Как раз из-за тонкой душевной организации Редсе, столь ценимой Джобсом, у них не получалось находиться на одной волне. «У них были невероятно бурные отношения, — говорил Херцфельлд. — Они постоянно воевали друг с другом».

У них также было кардинальное философское разногласие о том, являются ли эстетические вкусы в основе своей индивидуальными, как считала Редсе, или же что существует универсальная эстетика, которую надо донести до людей — это была точка зрения Джобса. Ей не нравилось, что он находится под слишком большим влиянием концепций баухауса. «Стив считал, что мы обязаны обучить людей эстетике, показать, что им следует любить, — вспоминала она. — Но я совсем не разделяла этих взглядов. Мне кажется, если внимательно прислушаться к себе и к ближним, можно выявить то врожденное и истинное, что есть в человеке».

Когда они долго были вместе, дела не ладились. Но стоило им расстаться, и Джобс начинал по ней тосковать. Наконец, летом 1989 года он сделал ей предложение. Редсе не могла выйти за него замуж. Она говорила друзьям, что сойдет тогда с ума. Она росла в доме, где была очень нестабильная ситуация, и их отношения с Джобсом слишком напоминали то, что она наблюдала в своей семье. Она считала, что их притягивает друг к другу как противоположности, но их союз взрывоопасен. «Я не смогла бы быть хорошей женой для легенды по имени Стив Джобс, — объясняла она потом. — Это было бы ужасно во всех аспектах. Я не выносила его жестокости. Я не хотела его обижать, но и не могла спокойно смотреть, как он обижает других людей. Это было для меня слишком мучительно».

Когда они с Джобсом расстались, Редсе участвовала в создании OpenMind, ресурсной сети для помощи душевнобольным в Калифорнии. Как-то в психиатрическом справочнике она прочитала описание нарциссического расстройства личности и решила, что Джобс под него полностью подходит: «Это написано прямо про него и объясняет многие наши трудности. Я ждала раньше, что он станет заботливее, будет думать не только о себе, но это было то же самое, как требовать от слепого человека, чтобы он видел, — говорила она. — Это объясняет и его поступки по отношению к дочери Лизе. По-моему, дело в сопереживании, он не умеет сопереживать».

Редсе потом вышла замуж, родила двоих детей и развелась. Джобс порой скучал по ней, даже когда счастливо женился. Когда началась его борьба с раком, Редсе появилась, чтобы его поддержать. Она вспоминает о нем очень эмоционально: «У нас были совершенно разные системы ценностей, поэтому те отношения, о которых мы когда-то мечтали, были невозможны, — говорила она, — однако забота о нем и любовь к нему живут во мне, как и много лет тому назад». То же чувствовал и Джобс, который однажды заплакал, когда рассказывал мне о ней, сидя вечером в гостиной. «Она была одним из самых чистых людей в моей жизни, — говорил он, и слезы текли у него по щекам. — Она была духовным человеком, и этой духовностью были отмечены и наши отношения». Он говорил, что всегда жалел, что у них ничего не вышло, и знал, что она тоже жалеет об этом. Но их союзу не суждено было получиться. В этом они оба были согласны.

Лорен Пауэлл

Профессиональная сваха, зная обо всех предыдущих романах Джобса, легко могла бы набросать портрет его идеальной спутницы. Умная, но без особенных претензий. Крепкая и выносливая, чтобы выдержать его рядом, но не чуждая дзен-буддизму, умеющая подняться над суетой. Хорошо образованная и независимая, но готовая обустроить дом для него и семьи. Прочно стоящая на ногах, но не чуждая возвышенному. Пусть умеет хитроумно управлять им, но не делает это часто. Вдобавок не помешает, если это будет высокая и стройная красавица блондинка с веселым нравом, которая любит органическую вегетарианскую пищу. В октябре 1989 года, после разрыва с Тиной Редсе, в жизнь Джобса вошла именно такая женщина.

Точнее сказать, она вошла в его аудиторию. Джобс согласился в четверг вечером прочитать в Стэнфордской школе бизнеса лекцию из цикла «Взгляд сверху». Лорен Пауэлл училась там в аспирантуре, и приятель из ее группы предложил сходить на лекцию вместе. Они пришли поздно и, поскольку все места были заняты, сели в проходе. Но дежурный попросил их пересесть, и тогда Пауэлл с приятелем спустилась в первый ряд, и они уселись на два из зарезервированных мест. Когда Джобс приехал, его усадили рядом с ней. «Посмотрев направо, я увидел прекрасную девушку, и мы немного поговорили, пока меня не вызвали на сцену», — вспоминал Джобс. Они перебрасывались шутками, и Пауэлл сказала, что пришла сюда, потому что выиграла в лотерею, и ее приз — ужин с ним. «Он был восхитителен», — рассказывала она потом.

После доклада Джобс подошел к краю сцены поговорить со студентами. Он заметил, как Пауэлл ушла, потом вернулась, остановилась перед толпой студентов, опять вышла. Он поспешил за ней, ускользнув от декана, желавшего с ним побеседовать. Нагнав ее на парковке, Джобс спросил: «Так что там было насчет приза в лотерею? Я должен пригласить вас на ужин?» Она засмеялась. «Может, в субботу?» — спросил он. Она согласилась и записала ему свой телефон. Джобс попрощался и поехал на винодельню Томаса Фогэрти в горах Санта-Крус, где устраивала ужин группа из NeXT, занимавшаяся продажами компьютеров для образовательных целей. Но вдруг он развернулся. «Я подумал: да я лучше поужинаю с ней, чем с ребятами из NeXT. Я подбежал к ее машине и сказал: а как насчет ужина прямо сегодня?» Она согласилась. Стоял прекрасный осенний вечер, и они отправились в Пало-Альто в модный вегетарианский ресторан St. Michael's Alley и провели там четыре часа. «С тех пор мы вместе», — говорил он.